— Никита, — Анна повернулась к Прозорову и улыбнулась, — у тебя собака в доме?

— Это, Анют, не просто собака, это Герой. Серёжа, не бойся, собачка не кусается.

Сергей подошёл к замершему псу и мягко ткнул того пальцем в нос, Герой чихнул и опять замахал хвостом. Эрика же склонила голову чуть набок и внимательно рассматривала гостей, потом приблизилась к приехавшим и зачаровано посмотрела на Анну:

— Ты касивая, — тихо прошептала она.

Анна замерла и резко опустилась перед девочкой на колени, провела ладошкой по мягким волосам и прижала малышку к себе:

— Ты тоже, моя хорошая, редкая красавица. Особенно глазки.

Она посмотрела на светловолосую Ингу, потом опять глянула на темноволосую Эрику, и в этот момент Никита шагнул к ним, поднял малышку на руки и обратился к гостям:

— Пошли, я вас по комнатам разведу. Паш, ты Таню тоже бери, встречаемся минут через тридцать, согласны? А Борис Николаевич где? Гриш, — обратился он к другу, что сегодня стал водителем для любимой маленькой хозяйки и занёс последний чемодан в дом. — Никифорову скажи, что я его жду через полчаса. И ты не задерживайся, посидим по-мужски, пока эти диверсантки баррикады на кухне строить будут. Ну что, Эрика, пойдём покажем нашим гостям, где они жить будут?

Эрика крепко обняла его за шею и улыбнулась:

— Посли! А потом кафеты кусать будем!

Все засмеялись и пошли вглубь дома. Никита прижал Эрику к себе и прикрыл глаза. Он прочёл вопрос в глазах Ани, но смог немного отдалить разговор. Мужчина прекрасно понимал, что избежать его не удастся, но решил оттягивать его как можно дальше.

— Аня, перестань бегать туда-сюда! Сядь и поешь нормально, ничего с малым не случится, с ними Герой, а лучше няньки, поверь, не сыскать.

Анна оторвалась от дверного косяка и села к столу:

— Просто я всегда с Серёжей, не привыкла, что за ним кто-то другой присмотреть может. Инга, а ты совсем не боишься Эрику с собакой оставлять?

Инга смущённо улыбнулась и молча качнула головой.

— Герой ей жизнь спас, — заметила Таня, заканчивая нарезать копчёный окорок. — Глафира Матвеевна, мясо готово. Что дальше?

— Передохни, девка, держи чаёк. Булочки бери. И нос свой не морщи — морщины будут.

— Я же только похудела к празднику, а вы про булочки.

Глафира хмыкнула и медленно обвела взглядом сидящих за столом молодых женщин.

— Мужики не собаки, на кости не бросаются, понятно?

— Но с лишним весом-то как-то бороться надо, — Таня отстаивала своё право на похудение, с грустью глядя на румяные булочки, обильно посыпанные маком.

— Лишний, как же! Не бывает у женщин лишнего веса! Это всё дополнительные места для поцелуев!

Инга вдруг подавилась чаем и закашлялась. Глафира прищурила один глаз и удовлетворённо кивнула:

— Что такое? Научную экспедицию вспомнила?

Инга часто заморгала и непонимающе уставилась на улыбающуюся домоправительницу:

— Какую экспедицию, Глаша?

— Слышала я, как Никитка-то наш тебя приручал. Аж завидно стало! — Глаша по-доброму усмехнулась и отвернулась к плите, помешивая булькающий соус. Инга густо покраснела и опустила голову. — И не смущайся, ведь понравилось, да? И правильно сделала, что отдалась нашему Никите. Если стоит выбор между «‎‎да‎‎» или «‎‎нет‎‎», выбирай всегда «да‎‎»! Сделай это, попробуй. Поцелуй, обними, догони, скажи. И пусть выйдет ерунда, зато хоть попыталась. И ты, Татьяна, держи Пашку двумя руками. Такого мужика поискать надо, а тебе сам собой свалился.

— Ага, свалился! Это я свалилась. Для того, чтобы он хоть что-то делать начал, пришлось крыльцо на базе головой разбить! И ногу вывихнуть!

Женщины заулыбались, Анна опять выглянула из кухни, но Сергей и Эрика строили башню из кубиков, что-то обсуждая на детском языке, Герой лежал рядом и поглядывал на детей из-под прикрытых век.

— Так, Инга, давай отнеси мужикам закуски, а то они там сейчас так наговорятся, что к новогоднему столу на четвереньках приползут.

— А может, лучше Анна? Там всё-таки её муж.

— Нет, ты здесь хозяйка, тебе и идти.

— Да какая я хозяйка? — опять смутилась женщина.

— Слушай, Инга, а как ты его терпишь, Прозорова? — спросила Анна и отпила глоток ароматного чая.

— Он удивительный, — тихо сказала Инга.

— Скажешь тоже! — Анна улыбнулась и начала загибать пальцы: — Он же зануда, педант, буквоед, правда, честный и очень сильный.

Инга подняла на Анну огромные глаза и задумалась, затем провела ладонью по ноге, будто поглаживая зажившую рану, и уверенно проговорила:

— Мужчины принесли мне мало радости. Знаете, есть мужчины, с которыми мы живем. Наверное, есть мужчины, ради которых женщины живут. А есть те мужчины, оказавшись рядом с которыми, понимаешь, что сама начинаешь жить. По-настоящему. Я только сейчас поняла, что значит жить. Мне страшно иногда, что пройдёт всё это, вернётся та жизнь. И тогда я умру, — вдруг закончила она, уставившись на свои ладони, бессильно лежащие на столе.

Таня протянула к подруге руку и сжала её пальцы:

— Всё будет хорошо.

— Ты сказала «та жизнь», — Аня внимательно посмотрела на Ингу и чуть склонила голову набок. — А что с тобой было в той жизни?

— Так, хорош разговоры разговаривать. Инга, бери поднос, иди к мужикам и проследи, чтобы они там не очень-то горячительным заливались. Иди, — Глафира мягко шлёпнула её пониже талии, придав ускорения. — А мы, дамы и девушки, сейчас бутербродами займёмся. Кстати, Тань, а дядюшка твой чего один-то?

— Так он один и есть. Никогда его с женщинами не видала. Всегда один, только меня и маму мою в свою жизнь пускает, всем остальным входа нет.

— Да? Ну это мы ещё посмотрим, — тихо закончила расспросы Глафира, разворачивая упаковки с сыром и тонко нарезанным балыком.

***

— Слышь, Демьянов, а тётушка твоя где?

— Дежурит она, собственно, как всегда. Она уже который Новый год в больнице отмечает. Но в разговоре с Анной она что-то такое про нового реаниматолога говорила, так что надеемся, что нескучно ей будет. Думаю, что завтра к вечеру или послезавтра заедем. Паш, ты про Героя начал рассказывать, а не договорил.

— Да понимаешь, у нас на базе несколько собак прижились, если честно, я этого пса и не замечал никогда. Потом мне Таня сказала, что он всё время около офиса крутился, девчонки его подкармливали. Поэтому он и Ингу ночью признал, и на защиту бросился.

— Погодите, я так и не понял всего. Подробнее давайте.

Прозоров и Земляной переглянулись, Никита вздохнул и с улыбкой начал говорить:

— Торкнула она меня, Володь, сильно. Не знаю чем, но когда её увидел, думал сдохну. А потом синяки увидел. Ладно бы на руках, а они и на шее были. Меня чуть не порвало там! А она глаза опустила, всё о ребёнке говорила. Тогда я и… короче, Павел в её сумочку жучок кинул. Потом-то, конечно, поумнели, закон-то нарушили. Но если бы мы её не «слушали», хрен бы мы товар взяли.

— А как она согласилась на это? Ну, чтобы наркоту вытащить?

— А как ты бы поступил? — взвился Никита. — Они сначала над ней обещали надругаться, а когда поняли, что её этим не взять, девочку забрали. Она так кричала, просила их. А эта сука, муженёк её, ржал, падла! Избил её, она ж на таких обезболивающих была, не представляю как соображала вообще что делать! За одно это рыло отрихтовать нужно. Когда перед нами на колени упала, помощи просила… Ведь не за себя, за Эрику просила. Тогда я и решил, что нехрен ей с ублюдками дело иметь. Я, конечно, тоже не подарок, но никому её не отдам. И обидеть не позволю. Никому. Следствие началось, она пока с адвокатами не встречалась, только я беседу с ними имел.

— С вашими?

— Нет, муженька её. Они тоже за Эрику взялись.

Демьянов внимательно посмотрел на друга, задумался на несколько секунд и спросил: