Инга включила «радионяню» и вышла из комнаты, погасила яркий свет в коридоре и направилась в столовую через другую дверь. Она не слышала, что сказала Лиза, но она видела глаза Анны, стоящей напротив, и ужас пополам с ненавистью, что застыл в её взгляде. И Инга поняла, что всё закончилось. Её сказка подошла к концу. ‎

***

Таня замерла и посмотрела на Павла. Они возвращались в столовую, когда услыхали голос Соболевской. Глафира Матвеевна резко остановилась, вцепившись пальцами в Танину руку, и тихо проговорила:

— Вот же дрянь малолетняя! И откуда это всё берётся, где взялась-то на нашу голову?

Лиза же выпрямилась, переводя взгляд с Анны на Ингу, но из-за спины сидящего Земляного не вышла, опасаясь Владимира. Павел же спокойно встал, помогая Татьяне занять место за столом.

— Правы люди, мозг не брови, если нет — не нарисуешь, — тихо пробурчала Таня, разглаживая салфетку на коленях.

— А ты кто такая, чтобы так со мной разговаривать? Насколько я поняла, тебя за этим столом терпят только потому, что тебя Земляной трахает!

Таня фыркнула и медленно повернула голову в сторону Лизы, успокаивающе положив ладонь на пальцы Павла, что коснулся её плеча:

— Должна заметить, что не все мужчины ходят с распахнутой калиткой. Или вы с такими не знакомы? Хотя, конечно, чего тянуть-то кота за причиндалы? Ведь быстрый перепихон не повод для знакомства, не так ли? И да, к вашему сведению, в этом доме я нахожусь как племянница члена совета директоров. Конечно, количество наших акций несравнимо с вашим, но это не значит, что я буду терпеть ваше хамство. Из вас, пардон, такая же аристократка получится, как варенье в знаменитом анекдоте.

— Каком анекдоте? — машинально переспросил Никита, уверенно направляясь к замершей Инге.

— Первый закон химии: если смешать килограмм дерьма и килограмм варенья, то получится два килограмма дерьма. Второй закон химии: если взять килограмм дерьма и сто килограмм варенья, получится сто один килограмм варенья… дерьмового варенья.

Все сидящие за столом заулыбались, Владимир посмотрел на Аню и спросил:

— Что Серёжа?

— Он спит. — Анна обошла стол и молча села рядом с мужем. Она смотрела на скатерть с нарисованными свечами, елочными венками и чашечками кофе и старалась понять, почему вдруг вспыхнувшее неприятное чувство как-то сразу улетучилось, когда она увидела огромные испуганные глаза Инги. И улыбку Никиты, что сейчас обнимал её и что-то шептал на ухо. Инга порывалась уйти, но Прозоров крепко держал её в объятиях, не отпуская.

— И что? Все так и будут изображать всемирную любовь? — Лиза подошла к столу и склонилась к сестре. — А ты будешь и дальше терпеть её присутствие?

— Чьё, Лиза? — Анна подняла глаза и спокойно посмотрела сестре в глаза.

— Ты странная, — удивлённо ответила Лиза. — Брат этой шалавы убил нашу мать!

Она не успела договорить фразу, как Никита в два прыжка оказался рядом и схватил Соболевскую за шею. Он наклонился к ней и тихо прошипел:

— Закрой рот, иначе я сверну тебе шею! А потом прикопаю в лесочке!

— Никита! — Павел бросился к Прозорову, но был остановлен одним коротким ударом.

— Если ты ещё раз хоть слово скажешь в адрес моей жены, я тебя урою, сука! Ты только и умеешь, что сталкивать всех лбами, сосать из всех соки, как пиявка. Ты ленива и спесива как принцесса, у которой прекрасный маникюр для ковыряния в носу. И конечно, за твоей спиной ох…нные деньги и налоги, уплаченные в государственную казну, о которых ты даже ничего не знаешь! Что ты возомнила о себе? Думаешь, что ты тут кому-то интересна после стольких лет издевательств и грубости? Да ты… никто! И тебя никто и никогда не то что не полюбит, ты никогда уважения не добьёшься, потому что безмозглой дурой выросла… Демьянов, отстань, не то и ты получишь! — Никита резко обернулся и встретился взглядом с Аней, что мягко держала его за плечо. Она покачала головой, Прозоров разжал пальцы и оттолкнул от себя посиневшую и задыхающуюся Лизу. — Григорий, скажи парням, пусть вызовут такси и отвезут её в нашу гостиницу, чтобы духу её не было в моём доме. И впредь я не желаю тебя здесь видеть. Никогда, понятно? Это мой дом, к тебе он никакого отношения не имеет, так что пошла вон! У тебя десять минут на сборы. Время пошло! Да, забыл — денег ты не получишь!

— Я продам свою долю, — с трудом прошептала Лиза.

— Ничего ты не продашь, потому что ты ничего не умеешь делать самостоятельно и спустишь все деньги за несколько месяцев. Потом что? Побираться пойдёшь? Или к своему дворянину подашься? Хотя кому ты нужна без своих капиталов, стервозное ничто.

Никита стоял рядом с разом притихшей Лизой подобно скале и с презрением смотрел на неё. Соболевская молча повернулась и медленно пошла к выходу. И вдруг раздался тихий всхлип, Никита вздрогнул и посмотрел на Ингу, что стояла у окна и закрывала себе рот ладошкой:

— Простите меня, я не хотела испортить всем праздник. Простите.

И она выбежала из комнаты, сдерживая рыдания. Через несколько секунд послышался глухой удар, женский визг и громкий лай собаки. Никита с Владимиром сорвались с места и кинулись вслед за выбежавшей Ингой. Преодолев лестницу, они увидели сидящую на полу Ингу, а рядом с ней припавшего к полу Героя, что оскалившись собирался броситься на Лизу, которая поддерживала руками разорванное платье.

— Фу, Герой, фу! — Никита подбежал к Инге, уворачиваясь от разъярённого пса, что продолжал рычать на всех. — Что произошло, девочка моя? Что у тебя… Она ударила тебя?

Инга вцепилась в рукав мужской рубашки, стараясь остановить его, но в этот момент раздался громкий плач проснувшейся Эрики. Инга вскочила и побежала к дочери. Вслед за девочкой послышался громкий плач Серёжи, Анна рванулась из столовой, оставив за столом Глафиру и Бориса Николаевича. Павел сидел в кресле, держа у пострадавшей от удара щеки запотевшую бутылку водки.

— Ну вот и встретили новый год, — пробурчал Григорий, вернувшийся с поста охраны. — А так всё хорошо начиналось.

Через полчаса машина такси скрылась за стеной падающего снега, увозя Лизу Соболевскую, которая ещё не знала, что совсем скоро люди, которых, как ей казалось, она ненавидела и презирала, спасут ей жизнь. Павел посмотрел на Таню и пожал плечами, на что прихрамывающая девушка тихо сказала:

— Давай никуда не поедем? Останемся, ладно? Что-то мне неспокойно за Ингу. Да и Анна не в себе. Только надо со стола убрать. М-да, весёлый праздник получился.

Мужчины сидели полукругом и молчали, чтобы не проснулись еле успокоившиеся дети. На полу лежал Герой, широко зевая и периодически поднимая голову, прислушиваясь к звукам дома.

— Слышь, псина. — Герой повернул голову к Никите, что сидел в кресле и удерживал широкой ладонью уснувшую на его груди Эрику. Пёс открыл один глаз и уставился на человека. — Ты хоть приблизительно представляешь, сколько стоит то платье, что ты порвал? Если она мне счёт выставит, я его на тебя перепишу, понял?

— И откуда ты так в платьях хорошо разбираешься, — пробормотал Павел, поглаживая наливающийся синяк на скуле.

— Болит? — Никита виновато посмотрел на друга и вдохнул, поднял плечи, будто говоря «ну бывает,‎ что поделаешь». — А в платьях я недавно стал разбираться. — Он огляделся по сторонам, чуть склонился вперёд и прошептал: — Вы в курсе, сколько это стоит? Это ж охереть — не жить! За тряпочку с громким именем до десяти тысяч!

— Кого?

— Денег европейских! Кого! Некоторые только к бабушке на огород надевать можно, пугалом подрабатывать, а туда же — тысячи!

Владимир и Павел переглянулись и прислушались: из кабинета, где минут двадцать назад закрылись их девочки, не доносилось ни звука. Никита поднял брови, Павел скривил губы и пожал плечами. Мужчины опять замолчали, только Герой устало зевнул во всю пасть, демонстрируя острые зубы.

Часы отсчитывали минуты, за окном началась вьюга. Никита прищурился и посмотрел в окно. Почему-то в такие минуты к нему всегда возвращались мысли о том, что Инга и Эрика могли остаться без крова и средств к существованию, хотя он уже решил, что они, его девочки, останутся с ним, независимо от того, чем и как закончится женский разговор. В полной тишине раздался тихий сигнал принятого сообщения. Павел быстро вытащил телефон, путаясь в ткани брючного кармана, и недоумевающе посмотрел на светящийся экран.