— Ты просто никогда не оказывалась на виду Радна. Вот посмотришь, кавалеры еще встанут в очередь за твоим благосклонным взглядом.

— Не думаю, что жрец одобрит, сестра. Да и вряд ли мне это понравится, — уже более серьезно сказала Радна. — Но вести себя как Эриния, похоже, придется научиться. Жрец все время твердит мне, что я их сокровище и не должна позволять кому-либо умалять своей значимости.

Произнесено это было с такой глубокой печалью в голосе, с таким трагичным выражением лица, как будто ее назначили не на должность главной драгоценности племени, а помощницей младшей прислужницы временной посудомойки.

— Жрец совершенно прав Радна, и если не он, так я сказала бы тебе тоже самое. Ты и мое сокровище тоже. — Я пристально смотрела на Радну. Как объяснить ей? Как достучаться?

— Ты единственная сестра Лучезарной главы древнего клана гранатов, так?

— Да.

— Получается, в этих землях ты вторая по статусу, после меня Радна. А для ахаггаров вообще первая.

— К моему ужасу, это так и есть, — согласилась сестра.

— А значит, ты не можешь теперь позволять, кому бы то ни было вести себя с тобой без почтения. Этим ты умаляешь не только свое достоинство, но и тех, кто считает тебя равной или вышестоящей. Понимаешь?

— Я не думала об этом так, — Радна отвела взгляд, тонкие пальцы теребили серебристые подвески на широком поясе. Только сейчас я обратила внимание, сколько всего на ней навешано. На запястьях серебряные браслеты, пояс, множество украшений на шее и даже в волосах вплетено все что только можно.

— А ты подумай, Радна. Для меня, твой статус всегда был равен моему. Я никогда не считала тебя ниже, это ты вела себя как прислужница. А я просто не начинала этот разговор, потому что считала, что такую правду ты не готова принять.

Сестру было жалко, но раз уж эта беседа наконец-то состоялась, мне хотелось сказать все. Тем более, что она похоже и сама стала задумываться о таких вещах.

— Раньше, ты бы выслушала, согласилась и продолжила считать себя прислугой, по прихоти госпожи вынужденной притворяться ей ровней. Ведь так?

— Так, — медленно кивнула Радна. — Это я. Я сама решила, где мое место и вела себя соответствующе.

Сейчас, стоило задуматься об этом, мое поведение выглядит нелогичным. Ведь в черной друзе всегда относились ко мне как к равной, как к родной дочери, — она улыбнулась мне знакомой застенчивой улыбкой, как будто извиняясь.

— Высокомерие и презрение мне демонстрировали только чужие люди. Не семья. Люди которые ничего не знали обо мне, кроме того, что мои храны стали вискерами. Для них этого было достаточно, чтобы считать меня ущербной. Недостойной… всего.

По напряженному лицу Радны заскользили мрачные тени прошлых обид. Что было там, в ее прошлом, что до сих пор так болезненно? Она ведь росла в черной друзе с детства. Пусть и зная, что приемная дочь, такого в этом мире не скрыть, но с ее же слов, относились к ней как к родной.

— Кто тебя обидел Радна?

— На самом деле, все не так страшно Ами, не переживай так, не было никакой ужасной трагедии, — сестра кривовато улыбнулась. — Просто, все сложилось неудачно.

— Что сложилось?

— Лет в тринадцать я влюбилась. К нам в друзу приезжали редкие гости, жили мы замкнуто, ты наверное и не помнишь его.

— Я вообще ничего не помню о том времени, — честно созналась, и поспешно добавила, — слишком маленькая была.

— Молодой эр из гиацинтовой друзы сапфиров, произвел на нескладного подростка с вискерами огромное впечатление. Он был старше лет на пять, взрослый, красивый, вежливый. А я робкая, стесняющаяся своих вискеров, не красивая… пряталась по углам наблюдая за ним. А потом, после этих визитов, еще несколько месяцев мечтала о нем. До следующего их приезда. Представляла как он подойдет и скажет, что хочет взять меня в жены, а вискеры, вискеры это не важно.

— Ох, Радна…

— Мне было всего тринадцать, Ами. И я все никак не могла понять, почему твоя мама очень веселым голосом говорит мне, что замужество это не самое важное в жизни. Что и помимо мужа, детей и забот о них, есть много интересного чем может занять себя умная эри.

Бедная мама Диаманты. Не хотелось бы мне оказаться на ее месте. Как сказать тринадцатилетней девочке, что замуж ее никто не возьмет потому что для всех она ущербна? Первая подростковая любовь.

Дыхание перехватило в ожидании какой-нибудь фееричной гадости которую сотворил этот хлыщ.

— Ами, у тебя такое лицо сейчас… Говорю же он не сделал ничего плохого. Я сама. Почти два года думала о нем, считала случайные взгляды, мимолетные улыбки и влюблялась все больше и больше. А он просто вел себя вежливо. Он не поощрял мои чувства вниманием или чем-то еще. Думаю он даже и не догадывался о них. Просто не бросался прочь с криками и был вежлив, если обстоятельства вынуждали со мной общаться… мне этого было достаточно, чтобы придумать историю “нашей любви".

Так я и поверю. Можно подумать, что влюбленность подростка можно не заметить. Все он видел гад! А она, даже сейчас, после стольких лет, оправдывает того кто ее обидел!

— Ты призналась ему в своих чувствах?

Радна потупилась. — Призналась. Он конечно был шокирован. Шокирован самим фактом, что я могла допустить мысль, о том что высокородный эр опустится до связи с отверженной. — Радна нервно хихикнула, — видела бы ты его лицо! Да и мое… твои родители всегда аккуратно обходили эту тему, щадя меня, Ами. До тринадцати лет, я просто не знала, что я- отверженная. Да, мне не нравились вискеры, я их стеснялась, понимая, что отличаюсь от окружающих но ущербной себя не чувствовала, благодаря опеке твоих родителей. Наших родителей. Поэтому… было так ужасно узнать об этом. И от кого? От эра. в которого я была влюблена. Мой счастливый детский мирок раскололся на до и после того дня. Но прошлое в прошлом. Я пережила это. Хуже другое.

Прошлое в прошлом, Радна права, но этого гиацинта сапфирового хотелось найти и прибить.

— Я почему-то приняла за истину именно его мнение обо мне. Я рассчитывала лишь на то, что он и подобные ему, считали достойным такой как я. Я очень глупая, Ами…

— Вовсе нет. Многие делают этот выбор, Радна. Верить в то, что ты хуже, чем есть на самом деле, всегда проще, чем плыть против течения и каждую секунду своей жизни доказывать всем, и прежде всего себе, что ты лучше и достойна лучшего.

— Лучше ли?

— Даже если нет, всегда стоит пытаться стать лучше себя вчерашней, сестра, — улыбнулась я, щедро делясь избитыми истинами старого мира. Научиться бы еще и самой следовать этим очевидностям…

— Я так рада, что у меня есть ты, Ами, — голос Радны дрожал выдавая ее волнение.

— И я рада. Ты даже не представляешь себе, как сильно я рада что у меня есть ты. Больше никаких "вы" и "моя эри"!

— Как прикажет моя эри, — изобразила поклон сестра. Правда хитрющий блеск глаз портил образ почтительной прислужницы.

— К тому же у тебя есть прекрасный повод для этого. Все изменилось. Ты больше не в Ложе Тьмы, не отверженная с вискерами, ты моя сестра, приемная дочь черной друзы и ты глава целого племени.

Гордого воинственного племени и ты оправдаешь все их ожидания, уверена в этом.

И я действительно верила в это. Радна просто физически не способна разочаровать верящих в нее людей, она сделает все, чтобы соответствовать их представлениям о ней.

— Пойдем сестра, познакомишь меня со жрецом и "фуриями" мне любопытно узнать о твоем племени больше.

Фурии поражали. Я словно домой вернулась. Дикая смесь феминизма, с какой-то просто детской зависимостью от мужчин. Они не воевали, занимались только женской работой, детьми, да рукоделием.

При этом забирая себе в собственность почти все, что добывал муж. А самое удивительное, у них были разводы! Женщины ахаггаров могли запросто прогнать нерадивого мужа, оставив все накопленное в браке себе. А потом выйти замуж повторно. Это не приветствовалось, но и редкостью не было. Но больше всего впечатляла их абсолютная уверенности в собственном совершенстве. Даже самая неказистая девица считала себя идеалом красоты и грации. И так сильна и заразна была эта вера, что верили и окружающие. К женщинам племени относились как к хрустальным вазам… наполненным взрывчатой смесью. Бережно и с опаской.