– Это как раз не проблема. Саш не только барахло захватил. Там треть грузов это как раз продовольствие. Так что поделимся с ними тем, что они сами награбили.

– Посланник Сандера не просил его принять?

– Ты знаешь, нет. Сам Сандер должен был уже давно прийти в норму, но у него, видимо, нет желания со мной общаться. Ну и ладно, я тем более навязываться не стану, и без них забот хватает. Мы им и так достаточно помогли. Единственно, как немного раскручусь, навещу одну маркизу. Очень уж она запала в сердце нашему Альберу. У них здесь был такой роман...

– Это Гальмин, что ли? Так он же даже не дворянин.

– Ну маркизе, насколько я помню, на эту мелочь было плевать. И уходила она от нас в растрепанных чувствах. А дворянство я ему вчера дала. Теперь он у нас шевалье. Так вот, у этой маркизы есть или, по крайней мере был, влиятельный муж, с которым нужно будет мило побеседовать.

– Ты с ним собираешься мило беседовать до того, как уведешь его жену, или после?

– Насколько я знаю, их брак носил чисто политический характер, а как женщина она ему была не нужна. Мы ведь захватили ее в веселом доме, куда она время от времени бегала от безысходности. Я полагаю, что замок отца Амали разрушили воины Урная, поэтому вряд ли кто-нибудь из ее семьи остался в живых. Может быть, ее муж мне еще спасибо скажет. Послушай, Лаш...

– Что замолчала-то?

– Думаю. Мне не нравится то, как мне приходится работать. Все время в спешке, почти все решения приходится принимать на ходу. Слишком мало людей, на которых можно опереться, кому можно доверить самостоятельно делать что-то важное. Последнее время такие люди начали появляться, но их все еще слишком мало. А дел, наоборот, становится все больше. Сейчас еще империя добавится, даже две. Людей канцлера мне уже не хватает, а своих раз, два и обчелся. Я многие вещи не могу брать на Земле только из-за того, что нет людей, которые могли бы с этим работать, а это сильно сужает наши возможности. Я и сама ведь недоучка и многого не знаю, поэтому приходится больше полагаться на магию.

– Раз ты об этом думала, значит, какие-то мысли у тебя уже есть. Или нет?

– Мысли появились, но надо посоветоваться с тобой и с канцлером. В разговоре со мной посол императора обмолвился о том, что у них есть заклинание для изучения языка. Они одного моего дружинника задержали не столько для его лечения, сколько для того, чтобы изучить язык. Я сразу же намекнула, что и сама бы не отказалась учить людей языку таким способом.

– И что он на твой намек ответил?

– Да то же, что уже несколько раз говорила ему я. Если будем дружить, то...

– Полезное заклинание, но я не совсем понимаю, как оно тебе поможет решить вопрос с людьми? Ну подготовишь ты их для посольств на Земле, а дальше?

– Дальше можно ограниченно использовать моих соотечественников. Причем делать это не на государственном уровне.

– И тебе это позволят?

– Если с одной стороны на них надавить, а с другой – пойти на уступки, то позволят. Деваться им особенно некуда: кроме них теперь есть американцы.

– И в чем ты готова уступить, в золоте?

– Нет. Мы слишком завязались на золото, но, кроме него, есть еще много того, что мы могли бы предложить. Мы приготовили для Советского Союза десятка два магов. Я не знаю, как их используют, но, скорее всего, в основном для лечения и постановки врат. Может быть, еще читают чьи-то мысли. А больше они толком ничего не могут.

– Я понял. Ты хочешь им предложить подготовить не двадцать, а, скажем, двести таких магов. Так?

– С новым заклинанием мы им таких магов и тысячу могли бы сделать. Только тогда столько же их нужно готовить и американцам. И за все требовать плату. Я ведь соврала, когда меня спросили, не готовила ли я магов России. Точнее, не соврала, а отбрехалась.

– А что, есть разница?

– Неважно. Важно то, что рано или поздно американцы все равно узнают, что какие-никакие маги у Советского Союза есть. А наш мир так устроен, что любой перекос сил в пользу одной из этих двух стран может привести к такой войне, о которой мне даже подумать страшно.

– Чем хочешь привлечь соотечественников?

– Романтикой большого и полезного дела. У нас это очень важно, особенно для молодежи. Помимо романтики будем им давать магические способности, а это, даже если отбросить все остальное, увеличит им жизнь в два раза. Ну и уровень жизни у нас будет повыше, хотя чтобы они имели привычные удобства, придется повозиться. Только я боюсь, что многим мое усиление придется не по вкусу. Лен говорит, что половина герцогов спят и видят, что меня турнули с трона. Сейчас, когда степняки ушли, они наверняка оживятся.

– А если обнародовать угрозу от даргонов?

– Я хочу сначала договориться с ланшонами, а уже потом обо всем рассказать подданным. Только это не даст нужного эффекта. Даргоны воюют не с нами, а с нашим старым врагом где-то там на краю земли. Многих ли это напугает? Мало ли что там говорит королева?

– Пока армия на твоей стороне, недовольство части знати особыми неприятностями не грозит.

– Мне не грозит, но не тем людям, которых я хочу сюда привести. Сам знаешь, как относятся к чужакам, и одно знание языка здесь не поможет.

– Я думаю, что твоих соотечественников не стоит расселять по всему королевству. Нужно выбрать два-три удобных места на королевских землях, и там строить для них поселения. Они будут жить среди своих и только время от времени общаться с кайнами. Если от такого общения будет польза, или хотя бы не будет вреда, со временем к ним все привыкнут. При наличии врат уже не так важно, где живет человек. Посоветуйся об этом завтра с канцлером, он плохого не посоветует. В этой твоей идее меня смущает только одно: как ты будешь контролировать, сам человек захотел здесь работать, или его сюда прислали? Со всех брать магическую клятву? Что это будет за королевство, где все будет держаться только на тебе?

– Кроме магов, которым я даю опасные знания и солдат, получающих современное оружие, я больше ни с кого клятвы брать не буду. Поступлю проще. Заранее всех предупрежу, что всем будут задавать несколько вопросов и проверят, врет человек или нет.

– Все равно это получится вмешательство твоего мира только под твоим контролем.

– Нам все равно придется меняться, Лаш! Знаешь, как назвал кайнов посол? Дикарями.

– Так и сказал?

– Не совсем. Он хотел сказать, да я перебила. И самое печальное в том, что он прав. Люди страшно консервативны, и какую бы я себе ни забрала власть, одна я ничего не сделаю. Человеку мало показать, как нужно делать, ему даже мало доказательств того, что так выгодней делать. Его или нужно заставить, или сделать так, чтобы он сам уже не мог делать дело по-прежнему. А для этого мне нужна большая жизнеспособная колония моих соотечественников. Хотя, если не будет языкового барьера, их вполне можно будет разбавить американцами. Ладно, заболталась я, а уже поздно. Спасибо за то, что выслушал.

– Тебя интересно слушать, а в последнее время мне все интереснее жить. Все понемногу начало меняться, и конца этим изменениям не видно. К сожалению, таких стариков, как я или канцлер, единицы. Большинство держится за традиции и обычаи и терпеть не могут нововведений. Канцлер тебе говорил, кто из герцогов наиболее враждебен?

– Конечно. Перечислил поименно.

– Могу поспорить, что почти всем из них больше пятидесяти.

– Ты прав. Среди них только один относительно молодой родом из Сардии.

– Ну сардийцы это не показатель. Они, наверное, все есть в этом списке. Ладно, спи, а то ты уже начала прощаться, а я опять разговорился.

Вчера Ирина не поужинала, поэтому утром проснувшийся вместе с ней аппетит погнал ее на завтрак раньше обычного. Канцлер подошел в трапезную, когда она уже заканчивала есть.

– Чем сейчас думает заняться ваше величество? – спросил он Иру.

Находившиеся в трапезной подавальщики не позволяли пренебрегать этикетом.