– И тем не менее… – Изабель звонко рассмеялась. У нее был самый соблазнительный смех в мире, и Карло поспешил заключить ее в объятия.

Вернувшись в поместье под Римом, Карло переоделся и, сев в машину, отправился за Бриджит. У него был новый план. Он собирался отвезти ее в Нью-Йорк и заставить перевести на номерной счет в швейцарском банке десять миллионов долларов. А если она откажется…

Что ж, тогда он ей не завидует.

Бриджит была близка К отчаянию. Уже несколько раз она вынуждена была поворачивать назад, когда вновь выбранная ею дорога терялась в лесу или приводила в непроходимые заросли. Дождь превратился в настоящий ливень, и Бриджит промокла до нитки и замерзла..

Вскоре должно было стемнеть.

Борясь с подступающей паникой, Бриджит снова нажала на педали, хотя силы ее были на исходе. Она по-прежнему смотрела только под колеса, лишь изредка поднимая голову, чтобы оглядеть окрестности, и не заметила небольшой ямки на обочине. Внезапный рывок переднего колеса, заскользившего по мокрой глине, застал ее врасплох. Не сумев удержать равновесие, Бриджит полетела на дорогу и сильно ударилась головой о вросший в землю плоский камень.

Велосипед остался лежать на проселке, а потерявшая сознание Бриджит скатилась в глубокий, заросший сорной травой кювет.

Клаудия с разинутым ртом переходила из комнаты в комнату – точь-в-точь маленькая девочка, впервые попавшая в Диснейленд.

– Мне ужасно нравится этот дом, Ленни! – снова и снова повторяла она. – Не знаю только, как мы с Леонардо будем здесь жить, – для двоих он, пожалуй, слишком большой. И слишком роскошный!

– Я снял его на полгода, – сказал Ленни, довольный тем, что Клаудия радовалась, как ребенок. – За это время, я думаю, ты успеешь решить, подходит он тебе или нет.

– Но, Ленни, все-таки он слишком большой, – возразила Клаудия, все еще сомневаясь.

– Я знаю, – кивнул он, – Но я подумал… Ведь у тебя остались на Сицилии родственники, правда?

Может быть, кто-нибудь из них когда-нибудь приедет навестить тебя.

По лицу Клаудии скользнула легкая тень.

– Мои родные не хотят меня знать, – сказала она. – После рождения Лео я стала для них черной овцой, от которой они не чаяли, как избавиться…

Черной овцой… Так говорят у вас в Америке?

– В Америке говорят – «паршивой овцой», – поправил ее Ленни и задумался. – Но если ты позвонишь матери и все объяснишь, неужели она не простит тебя? – сказал он после небольшой паузы. – Ведь обстоятельства изменились, и ты теперь живешь в Америке. Может быть, хоть это заставит твоих родных передумать?

– Я не знаю, Ленни… – Клаудия беспомощно пожала плечами. – Я хотела бы только одного – чтобы ты жил с нами.

– Это невозможно, Клаудия, – серьезно ответил он. – Ведь я уже тебе объяснял… У меня есть жена и есть свои дети, которых я не могу бросить.

– Но Леонардо тоже твой сын! – горячо возразила она. – Он родился потому, что я любила тебя. И сейчас люблю.

– Послушай меня, пожалуйста, – мягко сказал Ленни, стараясь одновременно придумать какой-то новый довод, который показал бы Клаудии всю тщетность ее надежд. – Я очень тронут тем, что ты… так ко мне относишься, но все дело в том, что я… гм-м… занят. У меня есть женщина, которую я люблю… и которая тоже очень любит меня.

– Я все понимаю, Ленни. Но иногда я все равно думаю о том, как счастлива я могла бы быть с тобой.

И мечтаю о…

– Нет-нет, – поспешно перебил Ленни, спеша отвлечь Клаудию от опасной темы. – Ты встретишь другого мужчину и полюбишь его. А он полюбит тебя – ведь ты такая красивая! Я знаю, многие мужчины отдали бы все, что угодно, чтобы быть с тобой.

– Ты считаешь, я красивая? – спросила Клаудия и просияла.

Он посмотрел на нее:

– Ну конечно, Клаудия. Очень красивая. Впрочем, ты и сама знаешь.

– Спасибо. – Она обняла его; за плечи и прижалась к нему.

Ленни осторожно отстранил ее и поглядел на часы. Лаки могла подъехать раньше времени, а ему вовсе не хотелось, чтобы она застала его в объятиях Клаудии.

– Где Леонардо? – спросил он, чтобы что-нибудь сказать.

– Он все еще возле бассейна. – Клаудия улыбнулась. – По-моему, с тех пор как мы приехали, он так от него и не отходил.

– Надеюсь, он умеет плавать?

Клаудия отрицательно покачала головой:

– Нет. Может быть, ты научишь его?

– Конечно! – согласился Ленни. – Знаешь, Клаудия, мы все можем быть друзьями. Я уверен, что когда ты поближе познакомишься с Лаки, то полюбишь ее, а она, несомненно, полюбит тебя. Наши дети смогут играть вместе, а Джино и Мария… О, они научат Лео плавать в два счета!

– Но Леонардо всегда было трудно с другими детьми! – возразила Клаудия. – Они дразнили и обижали его, потому что он… потому что он – глухой.

– Джино и Мария не такие! – с гордостью сказал Ленни. – Что касается слуха, то я уверен, что эту проблему мы решим. Я разговаривал с врачами – они считают, что надежда есть. Нужно будет только сделать операцию – возможно, серию операций, и слух восстановится.

Клаудия захлопала в ладоши.

– О, Ленни, это было бы замечательно!

– Конечно, замечательно, – подтвердил Ленни. – Кто спорит?

Дюк остановил автомобиль через улицу от уютного одноэтажного коттеджа. Это снова была не его машина – на этот раз он угнал «Мерседес», полагая, что, выслеживая Ленни Голдена на каком-то раздолбанном рыдване, он мог привлечь к себе ненужное внимание. «Мере» же был вполне респектабельной маркой, к тому же на улицах эти машины не были редкостью – казалось, каждый второй банковский клерк может позволить себе это чудо техники. Дюк вообще-то предпочитал немецкие машины всем остальным.

Немцы были аккуратной нацией, а их вошедшая в поговорку чистоплотность никогда не была показной, как у американцев.

Когда возле отеля женщина и ребенок сели в машину к Ленни, Дюк слегка встревожился, боясь, что какая-то непредвиденная случайность может нарушить его планы. Он понятия не имел, куда направилась эта троица, но, когда автомобиль Ленни остановился на подъездной дорожке перед аккуратным коттеджем, на дверях которого болталась табличка «Сдается внаем», Дюк понял, что ему несказанно повезло.

Здесь он мог без помех разделаться с Ленни Голденом и позабавиться с девчонкой.

Разумеется, равнодушно подумал Дюк, потом от нее тоже придется избавиться, чтобы она не смогла навести на его след полицию. Только в этом случае он будет в полной безопасности. Ни один коп в мире, будь он хоть семи пядей во лбу, не сумеет связать его с Ленни Голденом и его любовницей.

Выждав десять минут, он вышел из «Мерседеса», тщательно заперев машину за собой.

Парадная дверь коттеджа была полуоткрыта. Увидев это, Дюк даже головой покачал. Что творится в головах у некоторых? Неужели эти звезды и знаменитости настолько привыкли к тому, что им принадлежит весь мир, что им и в голову не приходит принять элементарные меры предосторожности? Да, они боятся воров, но оставляют ключ от сейфа в горшке с цветами. Они устанавливают в домах самые совершенные системы сигнализации, но забывают их включить.

Они окружают себя натасканными телохранителями, но любая смазливая мордашка может завлечь их в ловушку.

Сам Дюк никогда не допускал подобных промахов да и Мейбелин учил всегда быть начеку. С двенадцати лет его обожаемая сестренка не выходила из дому без ножа, нунчаков и электрошокового устройства. Он также показал ей несколько приемов карате, и ей уже несколько раз пришлось успешно применять их в драках.

Ухмыльнувшись, Дюк толкнул дверь и оказался в длинной прихожей. Прозрачная дверь в ее дальнем конце вела в гостиную, за окнами которой голубел бассейн.

На краю бассейна сидел ребенок, о котором Дюк совершенно забыл.

Несколько секунд он смотрел на малыша, стараясь сообразить, что с ним делать и какую опасность он может представлять. Проще всего было столкнуть его в воду, но Дюк боялся, что ребенок может раньше времени поднять тревогу.