После того как десант доложил о приземлении и готовности выполнить поставленную перед ним задачу, к земле устремились шаттлы штрафбата. Каждый вмещал один взвод, а всего их было шестнадцать. Двенадцать атаковали купол, а четыре создавали охранный периметр и брали второй грузопассажирский корабль беглецов.

Шаттлы отвалились от десантного транспорта и один за другим вошли в атмосферу. Затем резкий спуск и жесткое приземление. За всем этим я наблюдал через тактическую сеть солдат, и, честное слово, мне хотелось быть рядом с ними, держать в руках штурмовой автомат и долбить врагов. Однако мне это не по чину, по крайней мере пока я нахожусь под присмотром императора. Поэтому я оставался на борту фрегата и наблюдал за боем через нашлемные видеорегистраторы штрафников, некоторые из которых после захвата вражеского купола наверняка получат свободу и, возможно, согласятся встать под мое начало. Картинка шла отличная, и это выглядело так, словно кинофильм смотришь. Кадры, правда, дерганые, и в эфире отборная брань, но это ничего, так и должно быть…

– Жора, ты в порядке? – Взводный, лейтенант Корсак, звание которого можно было определить по металлическим нашивкам на бронедоспехе, ударил бывшего гвардейца Георгия Ломова по плечу.

– Норма, командир. – Боец кивнул.

– Давай. Не зевай. Отделение у тебя самое опытное, поэтому пойдешь на острие атаки.

– Знаю. Схема боя поступила.

– Все равно. Мое дело – предупредить. Кстати, у тебя больше всего шансов взять главный приз.

– Ага. – Ломов снова качнул шлемом и огляделся. Лиц своих товарищей по штрафбату он не видел, ибо они были прикрыты бронепластовыми забралами. Но одно он знал точно: все они спокойны и сосредоточенны, а иначе и быть не могло, ибо боевой стимулятор «казарин» уже действовал. Реакции убыстряются, болевой порог и выносливость повышаются, а сомнения и страхи уходят. Отличное лекарство, которое, к сожалению, действует всего несколько часов и имеет целый ряд ограничений по применению. Изначально оно использовалось для лечения больных шизофренией, но позже его доработали военные медики, и теперь «казарин» использовался во всех боевых частях, в том числе и штрафных батальонах.

На плечи Ломова навалилась тяжесть перегрузки. Пилот десантного шаттла об удобстве своих пассажиров не думал. Он плевать хотел на то, что разведка доложила, будто на поверхности нет никаких систем противокосмической обороны, для него это был не аргумент, и штрафники его понимали. Сколько раз так случалось, что разведка ошибалась? Много, и потому всякий, кто любил свое бренное тело и жизнь, старался подстраховаться.

– Осталась одна минута! – В наушниках штрафник услышал голос лейтенанта. – Всем слушать меня! Стреляйте в любого, кто покажется вам подозрительным или окажет сопротивление! Не щадите никого! Сектанты не люди, а биороботы, а значит, могут выстрелить в спину! И запомните – никакой мародерки! Иначе расстрел! Вы услышали меня, псы войны?!

– Так точно, господин лейтенант!!! – дружно выдохнул весь взвод.

– Отлично! Кто захватит пророка, тому свобода, возвращение всех орденов-медалей, чистые документы и разрыв военного контракта! Отделение Ломова впереди! Отделение Карагидиса занимается резаком и вскрытием купола! Отделение Усманова устанавливает переходную камеру и мембрану! Отделение Лифанова в резерве!

На внутреннем экране шлема Ломов увидел циферблат, который отсчитывал время до соприкосновения с поверхностью. Отсчет пошел, и он машинально проверил ремни, которые прижимали его тело к креслу. Нормально. После чего он посмотрел на закрепленный в специальной стойке штурмовой автомат «Марлин», стиснул зубы, и его сильные пальцы обхватили подлокотник.

«Бум-м!» Шаттл опустился на планету, и его корпус вздрогнул. Затем раскрылся широкий десантный люк, и штрафники, активировав встроенные в шлемы воздушные маски, помчались к находящемуся невдалеке куполу. Шаттл лейтенанта Корсака был первым в зоне высадки, и дежурные бронемашины сектантов, которые находились в этом секторе, попытались его атаковать. Однако, к счастью штрафников, вблизи было всего два броневика, древние развалюхи с мелкокалиберным пулеметно-пушечным вооружением, и водители полугусеничных бронетранспортеров были растерянны.

Над головой Ломова просвистел снаряд. «Пристрелочный», – отметил командир отделения, окинул взглядом серую равнину, которая примыкала к поселенческому куполу «Нордар», и присел на левое колено. Затем он задрал ствол «Марлина» вверх и выстрелил из подствольного гранатомета в направлении вражеского броневика. Серебристый цилиндр гранаты описал пологую дугу и упал прямо на башню БТР.

Взрыв! Неяркое пламя – видимо, сказывалась нехватка в местной атмосфере кислорода, – бронемашина слегка подпрыгнула, а потом замерла. После чего штурмовики накрыли БТР новой порцией гранат, его корпус раскололся, и он лениво зачадил.

Второй БТР в это самое время уничтожали бойцы из отделения Лифанова. И пока шел этот скоротечный бой, солдаты Карагидиса подтянули к стенке купола круглый резак. Подъем! Штрафники приподняли тяжелую металлическую блямбу и пришпилили ее к поверхности, а затем аппарат стал работать самостоятельно. Искры и жар от стены. Резак отработал, и все стихло. Далее отделение Усманова закрыло резак герметичной переходной камерой, по сути, небольшой комнаткой, и умный аппарат вытащил из стены кусок пенобетонной стенки.

– За мной! – Ломов скользнул внутрь купола и обнаружил, что он на каком-то техническом складе или в мастерской. Кругом находились кучки металлолома и старое оборудование со следами починки. Людей рядом не было, и командир отделения, отметив, что к его шлему подключился наблюдатель с орбиты, возможно, большой начальник, подскочил к ведущей во внутренние помещения закрытой двери и прокричал: – Сима, ко мне!

Штатный взводный минер Симеон Орду до штрафбата служил в отряде быстрого реагирования МВД и, что делать, знал очень хорошо. Он быстро прилепил к двери несколько кусков пластиковой взрывчатки, воткнул в нее радиодетонаторы и отступил назад:

– Бойся!

Громкий окрик минера ударил по ушам штурмовиков, и бахнул взрыв. Дымка поползла по мастерской, и под потолком сработала пожарная сигнализация. Дверь вывалилась, и Ломов повел своих бойцов на штурм. Основная его цель заключалась в захвате местных лидеров, которые наверняка прятались в самом центре купола. И для него, как штрафника, все было очень просто. Возьмешь Чангу-Сана, тогда красавчик, вот тебе прощение и ордена, а нет – значит, штрафная эпопея продолжается. И то же самое можно было сказать про остальных бойцов взвода, которые ради свободы были готовы практически на все.

Отделение Усманова установило двухсекционную резиновую мембрану, которая даже при разрушении переходной камеры не выпускала из купола драгоценный воздух. Однако Ломов и его парни этого уже не видели. Они бегом помчались по коридорам к заветному призу, и всякий, кто вставал у них на пути, умирал.

Первыми навстречу штрафникам выскочили местные ополченцы, истощенные медлительные мужички в грязных полосатых халатах и с потертыми автоматами в руках, которые не успели ничего сообразить. Ломов и его бойцы расстреляли сектантов, завалили их трупами узкий коридор, а затем, оставив на ближайшем перекрестке отделение Карагидиса, продолжили движение. Вновь на их пути оказалось препятствие – бронированный люк, и опять в работу включился Сима.

Сорванная с петель тяжелая металлическая крышка с громким лязгом улетела дальше по коридору, и там раздались истошные крики раненых. За стеной была жилая комната, в которой находились некомбатанты. Но кого они в тот момент интересовали? Никого. Поэтому, не обнаружив угрозы, Ломов прикладом расчистил себе дорогу и выскочил в другой коридор. Чанга-Сан должен был находиться где-то неподалеку, ибо на стенах появились ковры и пол был не каменный, а пластиковый.

– Ну, не оплошаем, браточки, – произнес Жора и вломился в очередное помещение.