В общем, все нормально, и даже Эд Ракитин признал, что был не прав. Однако оружие ему и его башибузукам я возвращать не торопился и, как только представилась возможность, выдворил их с корабля. По моему глубокому убеждению, лучше перебдеть и остеречься, чем потом пулю в живот за невосторженный образ мыслей и мнимую измену любимому государю получить. Мало ли что бессмертному Капитану померещится. Вот вылечим Серого Льва, который продолжал оставаться на борту фрегата, оклемается дед, разберется, что к чему, и пускай решает. А пока он в коме, на своем корабле распоряжаться могу лишь я, и больше никто.

Дела пошли. В конце концов соратники смирились с моим решением покинуть Яргу и стали прикидывать, что они получат от щедрот императора, когда он вернется на трон. Где мы находимся, Харфагеры знать не могли, ибо отыскать нас в диком космосе – задача для них неподъемная. Климат на планете райский. Припасов для колонии должно было хватить надолго, минимум на год, и даже если мы застрянем на Строгове, то прокормиться не проблема. Животных, рыбы и злаков на планете хватает, а оружия и боеприпасов у нашей военизированной общины более чем достаточно. Живи и радуйся, загорай и купайся в океане, жди выздоровления государя и готовься к триумфальному возвращению в империю. Только так и никак иначе, ибо старая гвардия императора Харфагеров, этих подлых мерзавцев, за полноценных правителей не признала – так говорил Гамильтон, который поддерживал постоянную связь с Яргой.

Однако человек предполагает, а боги располагают, и на четвертый день после приземления, ближе к вечеру, командир эскадры «Арго» объявил экстренный сбор на борту «Вандала». Снова у меня ёкнуло сердце, верный признак проблем, но я постарался сохранить безмятежность и прибыл на вызов. Во мне теплилась надежда, что я зря себя накручиваю. Однако предчувствия меня не обманули. Гамильтон сообщил последние известия из империи, и все мы, участники этого совета, притихли и задумались.

Ладно я, мне что НРИ, что СКМ. По большому счету без разницы, ибо все мое находится при мне: любимая девушка, корабль и деньги, так что не пропаду. А вот для коренных имперцев родина – это конкретные символы и планеты, за которые они готовы воевать и умирать. Они патриоты – это неоспоримый факт, и появление флота неоварваров, которые решили захватить и разграбить Яргу, пробудило в беглецах желание, невзирая на ссору с Харфагерами, немедленно бросить все и вернуться в империю. Но у нас на руках был Серый Лев, и это их останавливало. Хотя сдержаться моим подельникам было трудно, и это понятно.

Например, Васильев-младший. Майор понимал, что его отец первым примет на себя удар врага и не отступит. И каково ему сидеть в безопасном месте, когда родной батя, герой империи и пример для подражания, погибает, а судьба родственников неизвестна? У Ракитина и Маноцкого на Ярге тоже близкие и дорогие люди. У моего дяди Алекса Кроуфорда родной брат и клан. У Гамильтона друзья, поместья и компании, в которые он вложил немало сил и средств. Поэтому все они, узнав о грядущем вторжении и временной присяге, которую принесли Харфагерам ветераны старой гвардии, наверняка подумали, что поторопились с бегством. И это хорошо еще, что офицеры и рядовые из корабельных экипажей про это ничего не знали, а то и до бунта недалеко. Однако вслух про возможный мятеж личного состава никто не сказал. Имперские авторитеты хранили тишину и размышляли, а я вспоминал своих сестер по отцу, с которыми так и не успел сблизиться, надеялся, что они смогут эвакуироваться из зоны боевых действий, и ждал, что скажет Гамильтон. В тот момент мне казалось, что старый волчара уже все обдумал и он предложит план, как всем нам следует поступать в свете вновь открывшихся обстоятельств. Но Гамильтон ничего конкретного не предложил. Он помялся, произнес несколько дежурных фраз, суть которых сводилась к тому, что утро вечера мудренее, а завтра соберемся еще раз и поговорим, и мы разошлись.

Я вернулся на фрегат. На всякий случай приказал Дымову усилить караулы, поужинал с Барбарой, которая заметила, что я немного не в себе, а затем отправил подругу к родителям и заперся в каюте. Мне хотелось побыть в одиночестве и еще раз все хорошенько обдумать. Да, видно, не судьба побыть одному. Ко мне в гости заглянул Васильев, и я его впустил.

Соратник, учитель, наставник и охранник – все в одном лице, прошел в каюту, присел за небольшой столик, на котором стояла бутылка с вином (изначально я готовился к романтическому ужину с невестой), и выдохнул:

– Тор, мы должны действовать.

– О чем ты? – Я сделал вид, что не понимаю его.

– Империя в опасности, враги слишком сильны, и мы не можем оставаться в стороне от этой войны…

– Стоп! – Моя ладонь приподнялась, и, когда гвардеец замолчал, я присел напротив Васильева и спросил: – Что именно ты предлагаешь?

– Не знаю. – Майор рассеянно пожал плечами. – Но у нас четыре боевых корабля, которые могут пригодиться на Ярге.

– А как же император?

– А что ему? Он лечится и придет в себя не раньше чем через три недели, а потом еще неизвестно, сколько времени будет восстанавливаться. Поэтому можно оставить Серого Льва на планете, а самим вернуться обратно. Мы обязаны…

– Стоп! – Снова я его оборвал. – Во-первых, мой друг, лично я, Тор Строгов, никому и ничем не обязан. Потому что все, что я сейчас имею, не получено в подарок за красивые глаза и по праву рождения, а заработано потом и кровью. Во-вторых, наши четыре кораблика погоду возле Ярги не сделают, слишком нас мало. В-третьих, если мы вернемся, то Харфагеры прихлопнут нас, постараются захватить и распотрошат, а затем, несмотря на свое тяжелое положение и войну, вышлют к этой планете, которая нас приютила, карателей. А они, господин гвардии майор, чикаться не станут и вырежут здесь всех. И что, ты хочешь смерти государя, которому давал клятву на верность?

– Нет. – Майор осунулся и поник.

– Правильно. А есть еще некоторые моменты, которые ты по своей запальчивости не учитываешь. Мне принадлежат только два корабля в эскадре, а остальные подчиняются Гамильтону, который тоже не знает, что делать, но в империю не помчится. Я в курсе того, что ты, Саныч, исконный имперец, которого воспитала система. Но рисковать жизнью, кораблем и своим будущим из-за твоих рефлексий я не стану. Нельзя лезть в пасть льва наобум, не имея представления, что происходит на Ярге и какие там расклады. Запомни это, обдумай и принеси мне четкую схему, при которой наши шансы на выживание в этом конфликте будут больше, чем ноль целых хрен десятых процента. Вот тогда и поговорим. А если такой схемы нет, то сиди на попе ровно, не отсвечивай и жди, когда император придет в себя. Ты меня услышал?

– Да. – Васильев качнул головой.

– Вот и хорошо. – Я хлопнул майора по плечу. – Не раскисай и соберись, ведь ты ветеран, а не сопливый новобранец. С твоими родственниками все будет в порядке, в этом я уверен. Они не простолюдины, и время на эвакуацию у них имеется. А Ярга и без нас, думаю, выстоит. Мы, конечно, не знаем, чем располагает противник, но на столичной планете сил хватает, и оборона там крепкая. Ступай. Отдохни. Выспись. Подумай. А утром, перед советом, снова встретимся.

Было недовольный мной и моим решением майор поднялся, но неожиданно поступил доклад с внешнего поста. Меня хотел срочно увидеть еще один участник проекта «Спасти императора», Алекс Кроуфорд собственной персоной, и я приказал пропустить родственника, а Васильеву велел остаться.

Дядя появился через минуту. Он оглядел каюту, кивнул Васильеву и мне, а затем прошел к столику, молча налил большой бокал вина и одним махом его опустошил. Я родственника не торопил, и Кроуфорд, усмехнувшись, спросил:

– Думаете, что дальше делать, господа?

– Ага, думаем, – согласился я.

– И как успехи? К чему пришли?

– Ни к чему. Мы не в состоянии ничего изменить и потому будем ждать выздоровления нашего больного.

Алекс налил себе еще бокал вина и сказал:

– Ты не прав, Тор. Нельзя сидеть на месте…