— Это кости? — спросила Али.

Она показывала на что-то на противоположной стороне корня. Мой взгляд проследил за её пальцем до… действительно, массивной горы костей. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, как они сюда попали. Кости были сложены выше любого из соседних корней и заставили меня задаться вопросом, сколько же тысяч лет Верховные Эльфы швыряли своих врагов в бездну.

И это означало, что мы наверняка в верном месте — месте, в котором оказывались брошенные предметы.

— Смотри, — Али показала на верх кучи костей, где лежало свежее тело. — Это охранник, который пытался сбросить меня в колодец. Кольцо может быть где-то возле него. Я вскарабкаюсь и посмотрю.

Но я поднял руку, чтобы остановить её. Если мы будем действовать по её методу, поиски займут целую вечность. Кольцо могло находиться где угодно в этой куче, а у нас не было времени ковыряться в ней.

Что нам надо, так это заклинание поиска места. Сложно сотворить такое без дара речи, но не невозможно.

Будучи личом, я мог поглощать души. Все живые существа содержали магию, связанную с их душами. Али обладала некой (чрезвычайно прекрасной) магией, идеально дополняющей мою собственную. И если я осушу её душу и магию, это без сомнений будет величайшее удовольствие, что я когда-либо познаю, чистый экстаз, воспламеняющий тело. Она тоже это почувствует: безумное, запретное удовольствие, когда тебя осушает тёмный колдун.

Но ни за что, раздери меня Хельхейм, я не стану тревожить её магию или рисковать её жизнью.

И кроме того, ещё один источник находился под моими ногами. Присев на корточки, я прижал ладонь к грубой коре корня. Душа древнего дерева пульсировала под корой, и странная эйфория просочилась в кончики моих пальцев, хлынув вверх по руке. Иггдрасилю требовалось огромное количество магии, чтобы удерживать Девять Миров вместе.

С волнением предвкушения я вытащил один из кинжалов и вонзил его в корень. Молочно-белый древесный сок тут же выступил вокруг лезвия подобно жидким жемчужинам.

Я убрал кинжал и прижал ладонь к блестящей ране. Когда душа Иггдрасиля хлынула в меня, чистый экстаз заструился по моим венам, и я задрожал от восторга. Мой взгляд метнулся к Али, и её тело озарялось снизу свечением этого жемчужного сока. Её глаза блестели от изумления, и меня переполняло удовольствие вместе с неуёмным желанием осушить её. Насколько приятнее будет это? Мои губы на её губах, мой язык на её языке, её душа, напитывающая меня божественным упоением.

Я заскрежетал зубами, беря себя в руки.

Подняв ладонь от корня, я увидел, что рана от моего кинжала уже зажила.

Я встал, не сводя глаз с Али, и крадучись подошёл к ней. Я выпил лишь крохотную частицу души Иггдрасиля, но магия уже мерцала и потрескивала в моём теле. Я испытывал как никогда сильное желание привлечь Али к себе и прижаться губами к её рту.

Вместо этого я достал блокнот и написал: «Мне нужна твоя помощь. Я знаю заклинание поиска, но тебе придётся прочитать его нараспев».

— Ладно. Что мне говорить?

Я аккуратно вывел в блокноте слова заклинания, затем продолжил: «Пока ты будешь читать слова, я напишу руны».

Али кивнула, и её глаза сверкнули как серебряные монеты.

Она медленно произносила слова, а я начал двигать пальцами, рисуя очертания рун, которым меня обучили тысячу лет назад. Так приятно было вновь творить магию: знакомые вибрации силы нарастали в моих венах, магия между нами работала вместе, порождая восхитительный восторг. Я чувствовал, как её и моя душа электризуют друг друга в её теле.

И более того, сила Иггдрасиля была из ряда вон выходящей. Потоки света следовали за моими пальцами, пока Али рядом со мной старательно читала слова из блокнота. Как только она произнесла последнее слово заклинания, я начертил финальную руну. Наконец, я ощутил, как магия вырвалась из меня и скрылась во тьме. Я ощутил её потерю как ноющую боль.

Несколько долгих секунд ничего не происходило. Может, магия не работала между мирами?

Но как только эта мысль зародилась в моём сознании, во тьме полыхнул свет. Сильный и пронизывающий, он выстрелил вверх до самого потолка пещеры.

— Значит, кольцо там? — прошептала Али.

Я кивнул, и низкий рык удовольствия зародился в моём горле. Заклинание сработало.

Вместе мы стали карабкаться по массивным корням к магическому маяку. Когда мы наконец-то подобрались ближе, я увидел, что он исходит из самой вершины груды костей.

— Я смогу туда подняться, — сказала Али.

Я кивнул. Она была миниатюрнее, легче и, будучи натренированным ассасином, явно лучше подходила для такой задачи. Она спрыгнула с корня и побежала к основанию груды.

Та была огромной. Даже больше, чем я изначально осознавал. Гигантская куча костного материала возвышалась над колоссальной корневой системой Иггдрасиля. Али стала взбираться на кучу, подтягиваясь всё выше, а кости царапали друг о друга, соскальзывая и падая под её ногами.

Она только добралась до вершины, когда нечто огромное шевельнулось в тенях у самой границы со светом. Я повернулся, пытаясь рассмотреть, что там находилось. Маячащий тёмный силуэт в тени.

Внезапно он заверещал:

— Кук-кук-тзтзтзтзтзтзтззззззтттт!

Стрекочущий вопль был таким громким, что всё моё тело завибрировало, и я хотел, чтобы всё это закончилось. Это ещё хуже, чем пение Али. Пока я противился желанию зажать уши, существо бросилось к горе костей.

Покрытое рыжеватой шерстью существо неслось вперёд на четырёх массивных лапах. Эта штука напоминала пещерного медведя, но намного, намного крупнее. Никакой пещерный медведь не мог быть высотой в два этажа.

Добравшись до горы костей, существо присело на задних лапках, и я понял, что это такое: Рататоск, бессмертная белка, призванная карабкаться вверх и вниз по Иггдрасилю и передавать послания богам. Неизвестно, чем она занималась теперь, когда боги умерли, но одно было ясно: белка весьма разозлилась. Мне надо убрать её подальше от Али.

Рататоск снова застрекотала, открыв пасть. Я ожидал увидеть пару гигантских резцов, но вместо этого пасть была заполнена тысячами маленьких бритвенно острых зубов. Когда белка кричала, её зубы вибрировали, стуча друг о друга.

Мне плевать, что это такое, и каким богам оно когда-то служило. Я оторву ему башку от тела, если оно оставит хоть один синяк на теле Али.

Я рванулся к белке, проламывая окостеневшие останки как стенобитный таран. Мне надо её отвлечь. Увести подальше от Али.

На бегу я видел огромный силуэт белки, пытавшейся вскарабкаться по костям, верещавшей и визжавшей как банши. Паника и ярость стиснула моё сердце, когда я осознал, какая опасность грозила Али.

Моя кровь начала закипать, кожа сделалась огненной. Ещё один эффект проклятья: иногда сильные эмоции заставляли меня гореть.

Но сейчас я упивался болью, поскольку она прояснила мой разум. Я смаковал привкус креозота[4], заполнивший мой рот, дым, поднимавшийся от моей кожи. Я позволил неконтролируемой ярости охватить меня, потому что мне надо добраться до Али.

Я закричал, и мои изодранные голосовые связки породили жуткий вопль. Кинжалы в моих кулаках сверкали как драконьи зубы.

Белка развернулась ко мне, и её глаза оказались красными, насыщенно-алого оттенка крови. Она снова застрекотала, разевая пасть и открывая взгляду многочисленные ряды зубов. Эти зубы вращались в её рту как что-то механическое, и наконец я понял значение её имени — «Рататоск» переводилось как «зубы-свёрла».

У меня была только пара кинжалов, но я не сдавался. Моя единственная надежда сводилась к тому, чтобы послужить отвлекающим фактором. Дать Али время сбежать.

Когда громадная белка бросилась на меня, я увернулся от её пасти, а мои кинжалы полоснули по шерсти. Подо мной загремели кости. Я перекатился и вскочил на ноги, но успел увидеть знакомый серебристый блеск.

Али смотрела на меня с обломков костяной горы. Надежда затрепетала в моём проклятом сердце. Она жива.