- Просто для общего развития. Мне осталось досказать еще немного. За то время, что я изучал этот яд, его использовали сто восемнадцать раз, и только два раза это был второй способ. Ты третий на моей памяти случай.

- И что, я теперь должен благодарить темного за то, что остался жив? – яда в моем голосе было достаточно, чтобы Юршан поморщился.

- Нет, конечно. Благодарить тут нужно твою удачу. Судя по всему, в момент введения яда ты держал в руках какой-то светлый артефакт с большой магической силой. Он отозвался на твой собственный дар, когда тебе угрожала смертельная опасность, усилил его и помог обезвредить большую часть яда. Остальное все же попало в твой организм, но твоя собственная сила целителя, пусть и совсем крошечная, помогла тебе бороться с ним. Ты ведь поначалу ходил под себя, верно? А потом постепенно вновь научился контролировать себя, как это делают дети?

Я согласно кивнул. Вспоминать то время совсем не хотелось. Мужчина, рыцарь, воин – я полностью зависел от слуги, менявшего мне белье и подкладывавшего пеленки, словно младенцу.

- Ну так вот, ты со временем вполне смог бы встать на ноги и без моей помощи. Надо было только снять печать - и окончательное выздоровление было бы не за горами.

- Так что, я теперь сам смогу излечиться и встать на ноги?

- Сможешь, но года через два. Если я поработаю с тобой, чувствительность к ногам вернется уже к вечеру, но ходить тебе придется учиться заново, так что не обольщайся на этот счет. Магия не всесильна. К счастью, кто-то очень вовремя додумался разминать тебе ноги и не давать мышцам ослабевать, а крови - застаиваться в них, иначе тебе даже я не смог бы помочь: ноги просто атрофировались бы за четыре года.

Юршан говорил, а мне хотелось взвыть от ужаса: не окажись тогда один из лекарей, к которым меня возил Ченч, настолько мудрым и… добрым, дав ненужный, как мне тогда казалось, совет по уходу за калекой, сейчас осталось бы только в петлю головой.

- Юршан, ты… поможешь мне? – я старался говорить ровно, но все же голос дрогнул. – Пожалуйста.

- Конечно помогу. Тут и речи быть не может, чтобы уйти, оставив тебя в таком состоянии, если, конечно, ты сам не откажешься от помощи предавшего своих товарищей светлого целителя, - говоря это, Юршан слабо улыбнулся, но в глазах его я увидел печаль и даже боль. Видимо, не сладко пришлось светлому целителю в темной империи. - Рассказывая все это, я хотел донести до тебя простую мысль: ты сильный! Кто бы что тебе ни говорил, как бы тебя ни заставляли думать о своей слабости и никчемности – ты сильный. Я знаю, как может сломать человека жизнь и предательство тех, в кого он верил, но ты не сдавайся. Помни: со всеми проблемами ты мог бы справиться сам, но принять помощь не зазорно, тем более если она дается от чистого сердца. И еще: не отталкивай Альмирта сразу. Тебе ведь еще нужна будет его помощь, да и, судя по тому, что я тут видел и узнал, он к тебе неровно дышит. Да-да, не перебивай. Темные любят немного иначе: они более замкнуты и молчаливы, им труднее сказать простые ласковые слова, согревающие душу, а потому постарайся иногда смотреть между строк, и ты увидишь очень много интересного. Мир, вопреки тому, что вбивали нам в голову с младенчества, не делится на черное и белое. У него слишком много красок и оттенков, и абсолютного зла, как и абсолютного добра, просто не существует.

Я задумался над словами Юршана, пытаясь посмотреть на ситуацию с моим «убийством» с другой стороны, но... ничего путного не получалось. Как ни крути, Альмирт предал мое доверие и меня, так какие положительные моменты можно было найти в его поступке? То, что он спасал своих соплеменников ценой жизни одного наивного светлого рыцаря? Возможно. А как бы я поступил на его месте? Я бы… я… Я бы вызвал его на бой, и там, в честном поединке между нами, решился бы этот спор! А еще очень подозрительно, что Юршан пытается обелить имя темного в моих глазах. Может, Альмирт попросил его об этом?

- Извини, конечно, но к чему весь этот разговор? Я не могу понять, зачем…

- Подожди, - Юршан выставил вперед раскрытые ладони, останавливая меня, - не надо мне ничего говорить. Это не мое дело и не моя война, я не пытаюсь защитить Альмирта. Он мальчик взрослый: сам кашу заварил - сам ее и будет расхлебывать. И вы с ним решите сами, кто виноват, как надо было поступать и что теперь делать. Я хочу только подсказать тебе, куда смотреть, чтобы увидеть, дабы ты не повторял чужих ошибок и не наступал на грабли там, где их можно обойти. А уж захочешь ты им воспользоваться или нет – тебе решать. Только тебе.

Несколько минут я молчал, обдумывая его слова. Все-таки некоторые подозрения относительно инициатора разговора у меня остались, но я не стал их высказывать. Потом сам разберусь с темным и с тем, что он там кому наговорил обо мне. Остался только один вопрос:

- Если ты не отказываешься исцелять, то почему именно сейчас завел этот разговор об Альмирте?

- Потому что после применения магии исцеления ты заснешь и проспишь около суток. Мы же с Айтори не сможем задержаться у вас на столь долгое время - домой нам надо, к сыну, - так что у нас с тобой просто не будет возможности поговорить. По крайней мере, в этот раз. А потом… кто знает, как повернется жизнь. Я хоть и не считаю себя мудрым стариком, но одно усвоил твердо: надо вовремя говорить о том, что ты чувствуешь, иногда даже отринув собственную гордость, чтобы потом не пришлось страдать от недосказанности.

- Тогда спасибо, - я протянул Юршану руку, молча предлагая пожать ее, и он, улыбнувшись, ответил мне крепким рукопожатием. – Надеюсь, однажды мы станем друзьями.

- Я тоже надеюсь на это. А сейчас я помогу тебе снять белье и лечь на живот - так мне будет удобнее работать.

Как ни странно, но, оставшись совершенно голым перед Юршаном, я нисколько не смутился, хотя в аналогичной ситуации, окажись передо мной Альмирт, обязательно бы покраснел.

Сначала целитель плавно водил по спине ладонями, словно перед массажем, постепенно он сосредоточился на поглаживаниях позвоночника, неторопливо передвигаясь по нему вверх-вниз, все сильнее надавливая пальцами. Вместе с этими прикосновениями по телу разливалось тепло, медленно спускаясь к коленям и ниже, а в какой-то момент мне вдруг показалось, что где-то рядом кто-то поет колыбельную. Голос звучал так нежно и красиво, что я невольно поддался ему, погружаясь в сон. Кажется, перед этим я успел сказать спасибо, но в этом я не уверен. Ничего, встретимся в другой раз - обязательно скажу.

 Просыпаться от чужого пристального взгляда – не самое приятное пробуждение, доложу я вам. Открыв глаза, я осмотрелся и наткнулся взглядом на следящего за мой Альмирта.

- Как ты себя чувствуешь? – тут же встревоженно произнес он.

Невольно я прислушался к себе, стараясь определить, чем он так взволнован.

- Есть хочу, - выдал я через минуту, – а еще жарко.

Недолго думая, я отодвинул в сторону одеяло, но оно зацепилось, обернутое кем-то сердобольным вокруг ступней, так что я недовольно дернул ногами, освобождая их, и тут же услышал облегченный вздох Альмирта:

- Получилось.

- Что полу… - договаривать я не стал, просто вспомнил весь прошедший день: Юршана, наш разговор и его работу.

Медленно сев на кровати, не обращая внимания на то, что обнажен, я уставился на ноги, а потом, затаив дыхание, медленно двинул сначала левой ступней, заставляя ее качнуться в сторону, а потом правой.

- Получилось, - выдохнул я шепотом, еще не совсем веря в свершившееся чудо. – Получилось, – сказал более уверенно, когда пальцы на ногах зашевелились, подчиняясь моему желанию. – Получилось! – заорал, когда смог, согнув колени, подтянуть ноги к груди, чтобы обхватить их руками и уткнуться лицом, скрывая брызнувшие из глаз слезы.

С детства не плакал, а сейчас сидел, уткнувшись лбом в колени, и ревел самым бесстыдным образом. Альмирт гладил меня по голове, как ребенка, но мне было не до его вольностей: я чувствовал свои ноги, а они слушались меня! Да, они болели, кончики пальцев кололо, щиколотки и колени ныли, но то, что я их чувствовал, – это такое счастье, что передать невозможно.