— Просто будем спать, хорошо? Я имею в виду то, что говорю, я не готова для… ну ты знаешь.

— Конечно, — говорю я.

— Все новое, другое и запутанное, — говорит она.

— Спать — это хорошо, — говорю я. Я уже еле стоял на ногах в тот момент.

Она ухмыльнулась, развернулась и открыла дверь. Взяла меня за руку и повела внутрь. Мы шли на цыпочках, в случае, если Келли была там, но, как и обещала, она не вернулась в комнату. Хорошо для нее и Джоэля, подумал я. Она обернулась, ее глаза были большими, зелеными и красивыми, и я сказал первое, что пришло на ум.

— Целовать тебя против правил?

— Нарушь правила, — сказала она. Она подошла ближе, и я обнял ее, стараясь не касаться ее тела раненой рукой. О боже, прикасаться к ней — невероятно. Она дышит спокойно, когда откидывает голову назад, я наклоняюсь ближе, и наши губы соприкасаются.

Мои глаза закрыты, и все мое внимание сосредоточено на том, где соприкасаются наши губы. Теплые, приветливые. Оголодавшие. Ее руки обнимают меня, сильно надавливая на спину, и вдруг она прижата ко мне. Я ощущаю ее грудь напротив моей груди, ее бедра напротив моих бедер, и я чуть не задыхаюсь от этой интенсивности. Она приоткрывает рот, и наши языки вступают в контакт друг с другом, и она издает тихий стон.

Я позволяю своим коленям согнуться, и опуститься на несколько сантиметров, а затем схватить ее за талию правой рукой и под колени левой. Наши губы ни на секунду не теряют контакта, пока я поднимаю ее и несу к кровати. Медленно, я сажусь, все еще обнимая ее. Она поворачивается, затем обнимает меня ногами за талию.

Моя рука движется вниз по ее спине и бедрам, затем обратно, и я вздыхаю, упиваясь ее ароматом. Гладкая кожа, изгибы бедер, сладкий запах ее волос и лица.

— Боже мой. Я скучала по тебе, Дилан, — говорит она.

Я перехожу губами к ее шее. Она откидывает голову назад, обнажая декольте, и я медленно путешествую губами от ее подбородка к ее уху. Я шепчу:

— Я люблю тебя.

Она кладет обе руки на мою грудь и толкает меня на кровать. Я скидываю свою обувь, и она садится на меня, ее грудь прижимается к моей. Она прижимается губами к моей шее, и я могу почувствовать ее потрясающие волосы рядом с моими губами. Я чувствую ее руки на пуговицах моей рубашки.

Она издает низкий смешок.

— Что? — спрашиваю я.

— Знаешь, — говорит она, ее голос почти похож на рычание. — С этой повязкой ты будешь практически беспомощным. Я, наконец, получу над тобой контроль.

— Я могу с этим жить, — говорю я, дрожа.

Она продолжает расстегивать мою рубашку, медленно продвигаясь вниз, целуя мою грудь. Я закрываю глаза, выгибая немного спину, придвигаясь ближе к ней. Я задыхаюсь, когда она кусает один из моих сосков, а затем издаю низкий стон, когда ее язык движется по моей груди. Моя правая рука бесполезно лежит, заключая ее в объятия, а левая медленно движется по ее спине, ее ягодицам, ее ногам. Я был не в себе: это было лучше любого наркотика, который я когда-либо знал.

Мы оба тяжело дышим, когда я говорю:

— Я не хочу когда-либо быть голосом разума. Но это зашло дальше, чем ты намеревалась.

Она кивает, ее волосы касаются моей груди, затем она шепчет:

— Мне все равно.

Я смотрю на свою грудь, затем протягиваю левую руку, беру ее подмышку и притягиваю к себе, пока мы не оказываемся лицом к лицу. Она знает, как влияет на меня, особенно в этом тонком платьице и ногами обернутыми вокруг меня. Я делаю глубокий вдох и говорю:

— Ты хотела подождать. Не хочу испортить все так быстро. Алекс… ты значишь для меня слишком много.

Она целует меня в губы, медленно и осторожно. Ее язык лишь слегка касается моей верхней губы, затем она шепчет:

— Дилан, займись со мной любовью. Мы здесь уже как двадцать минут. Я ждала этого достаточно долго, черт возьми.

Я усмехаюсь, затем она смеется и встает на колени и медленно стаскивает свое платье через голову.

Не буду врать. Я фантазировал об этом моменте в течение трех лет. Когда мы были в Израиле, мы много раз целовались. Так что было трудно дышать. Но я никогда не видел ее без одежды, и именно в этот момент в мире не было ничего, на что бы я обменял этот момент. У нее фантастическое тело, ее грудь прикрыта черным кружевным бюстгальтером, от чего у меня перехватило дыхание. Мое сердце бешено колотилось. От волнения, от страха.

— Тебе придется проделать всю тяжелую работу, — бормочу я. — Знаешь, моя рука…

Она усмехается.

— Думаю, у тебя преимущество.

Я киваю.

— Да

Она шепчет.

— Я… не… эм…

Ее лицо краснеет, и она наклоняется ближе ко мне. Боже. Ощущение ее кожи на моей разжигает во мне огонь.

— Ты не что? — спрашиваю я.

Она утыкается лицом в мою шею.

— Я никогда не делала этого, — шепчет она.

Я задерживаю дыхание. Она была девственницей, когда мы встретились, и если у нее и были поклонники с тех пор, она их тщательно скрывала бы. Выдыхая, я говорю:

— Мы не должны делать это, если ты не готова.

Мое тело против того, что я говорю. Я испытаю много боли, если мы остановимся сейчас, но боль — это что-то, с чем я тесно связан.

Она шепчет:

— Ты уверен?

— Да, — говорю я. Я смотрю ей в глаза. Они наполнены страхом, несомненно. — Алекс… я люблю тебя. Я пойду туда, куда ты поведешь меня. Я не буду требовать большего.

Слезы бегут по ее лицу, и она говорит:

— Не знаю, что я сделала, чтобы заслужить тебя.

Я одаряю ее полуулыбкой и говорю:

— Все наоборот, Алекс. Я тот, кто… кто не заслуживает.

— Никогда не говори так, — говорит она.

— Почему? Это правда.

Она качает головой.

— Ты не прав, Дилан Пэриш. Насчет этого ты ошибаешься. Мы были созданы друг для друга.

Я наклоняюсь и целую ее в лоб, она лежит рядом со мной. Вскоре она засыпает, свернувшись на левом боку, положив голову мне на грудь.

После того как она засыпает, я несколько минут лежу. Слезы бегут по поему лицу. Сначала одна слеза, затем другая. Я делаю судорожный вдох, зная, что каким-то образом жизнь мне дала еще один шанс. Теперь я не могу его упустить. Своей травмированной рукой, я неловко натягиваю на нас одеяло и вскоре засыпаю.

Когда субботним утром раздается звонок, я стону и переворачиваюсь, проведя ладонью по голой груди Дилана, ощущая твердые мускулы. Я медленно открываю глаза, как раз вовремя, чтобы увидеть, как он протягивает свою правую руку, которая все еще в повязке, и ударяет по кнопке. Будильник подпрыгивает и затем выключается.

Мое лицо лежит на его груди. Я могу слышать, как бьется его сердце, и его дыхание перешло от медленного дыхания сна к нормальному. Я закрываю глаза и бормочу:

— Давай пропустим сегодняшнюю пробежку.

Он проснулся, гад. Никогда не видела кого-то, кто открыл бы глаза утром и был таким веселым.

— Не могу, детка. У меня есть не-очень-сексуальный бывший морпех, который дышит мне в шею. Если я не буду бегать, он как-нибудь узнает об этом.

Я усмехаюсь. Он часто говорит о Джерри Вайнштейне, своем физиотерапевте. Обычно в пренебрежительно манере. Могу сказать, что на самом деле Дилану нравится этот парень.

— Ты можешь остаться и поспать, если хочешь, милая. Я скоро вернусь.

— Нет, — говорю я. — Я пойду.

Я вылезаю из кровати, проверяя, что его огромная футболка, в которую я одета, прикрывает все, затем выхожу из спальни в квартиру, которую он делит с двумя аспирантами. Быстро бегу по коридору, чищу зубы и переодеваюсь.

Когда я вернулась в комнату, он уже был одет в серую армейскую толстовку и шорты. Утром будет достаточно прохладно, но мы быстро разогреемся. Однако я не сумасшедшая, чтобы выйти в холодный ноябрь на улицу в шортах. Я надела розовый спортивный костюм, который прихватила пару недель назад.

Прошло две недели с тех пор, как он пошел в больницу. Две недели с тех пор, как мы спали в объятиях друг друга как взрослые.