— Жанка, не шуми, не мешай людям спать — раздаётся старческий голос из темноты коридора.

Скрип двери, яркий электрический свет на мгновение заливает коридор, мы входим в маленькую не больше девяти квадратов, комнатку. Лёгкий запах польских духов «Byc moze» и бумажной пыли, не проветренного с утра помещения вызывают далёкие воспоминания о прежней, еще не случившейся жизни.

— Посиди пока здесь, я кофе займусь, — Жанна, включив старенькую «Ригонду» уходит, оставляя меня в одиночестве.

Элла Фицджеральд печально поёт о несчастной любви. Через несколько минут кофе готово. Мы немного болтаем, немного танцуем, много целуемся, потом снова болтаем. Свет гаснет. Eё губы нежны и горячи. Она умеет ими пользоваться. Мoжeт быть Жанна не была опытна, но толк в пoцeлуях знала. Мои поцелуи постепенно перешли от губ к более укромным уголкам. В тёмный угол летит юбка, за ней следуют блузка и комбинашка. Ещё несколько минут и моя рука уже играет влажными кудряшками, пытаясь проникнуть в горячую глубину…

Бессонная ночь пролетела незаметно. Хорошо, что в субботу Жанне на работу с утра идти не надо. Она успевает напоить меня кофе и выпроводить до того, как проснулась её бабушка.

…

— …Товарищи пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту «Толмачёво» города Новосибирска. Температура за бортом — минус 15 градусов Цельсия, время 19.15. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Сейчас будет подан трап. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки судна.

Народ как всегда, торопится, хотя стоять в узких проходах, подпирая головой багажные полки, удовольствие небольшое. Я остаюсь сидеть, всё ещё перебирая события.

…Хорошо, что я лечу с рюкзаком и мне не надо ждать багаж. Спустился по трапу и пешком к калитке в заборе, которая и играет роль «зоны прилёта». Справа по ходу располагается здание аэровокзала с красивым красным козырьком.

Мне везет. Прямо на остановке стоит экспресс «Толмачево-Новосибирск-Главный». Он уже полон. Ждал только мою персону. 40 минут и я на вокзале, еще 20, и я открываю дверь родной квартиры.

Не зря мы с Жанной потратили вчерашний день в поисках подарков. Мама была страшно рада получить помаду «Lumene» [75] матового темно-красного оттенка. К ней ещё и карандашик той же фирмы для коррекции.

Юльке привёз сумку из кожзама [76]. Жанна сказала, что сейчас у девушек очень ценятся такие «хипповые». Сумка большая, туда можно слона запихать. С широким ремнем через плечо и декоративной пряжкой. Сестрёнка довольна.

Папане достались тёплые носки, которые ему презентовала Антонина Спиридоновна, значок клуба ветеранов АДД от Николая Ивановича и толстый блокнот для записей от меня. Блокнот хорош тем, что на обложке красуется как раз Ил-4.

Финский набор теней у меня припасён для Ленки, но это позже, а пока спать. Ночь в самолёте, прошлой ночью было тоже не до сна, поэтому засыпаю прямо с куском во рту.

Холодный февральский ветер остервенело бросал гроздья снежной крупы в стекло покрытого изморозью окна. В квартире Владимировых было зябко, несмотря на пышущие жаром батареи. Мария Кузьминична, повесила пальто на вешалку у порога, стянула с усилием сапоги с заледеневших ног и устало присела на диван. Постепенно отогреваясь, она снова крутила в голове мысли о работе:

С нашей педработой только упусти момент, и уже опоздал. Вечно эта заедающая текучка. Тут очередные выпускные на носу. В этом году показатели по успеваемости выглядят заметно лучше, чем в прошлом. Рогов всё-таки молодец, хорошую идею придумал. Особенно девятые и десятые классы подтянулись. Сам-то он наоборот сдал как-то.

Что-то я стала уставать от этой школьной рутины. Надо на выходных к внукам съездить, в лес их вывезти. Может быть, даже на санках с ними покататься. Они всегда энергией заряжают. Особенно Женечка, она хоть и старшая, но такая непоседа. — От мысли о любимых внуках, неожиданно сил прибавилось. Улыбнувшись, Мария Кузьминична поднялась и пошла ставить воду.

— Опять девочки из комитета комсомола подходили. — Мысли снова возвращаются к школьным делам. — Просят, разрешить вечер в честь Советской Армии. Понятно, что танцы хотят. Хорошо, что догадалась взять время подумать. С Петей надо посоветоваться. Хотя я уже знаю, что он скажет. Долго думать тоже времени нет, через неделю уже 23. В понедельник скажу, чтобы рассказали подробно, что да как. Пусть составят список песен и музыки, которую будут играть. Надо, чтобы какие-нибудь стихи выучили про войну. Монтаж патриотический соорудили… Или не надо? Завтра выходной вот и подумаю на свежем воздухе. С этой мыслью Мария Кузьминична окончательно преобразилась в хозяйку дома.

Как ни странно, её муж, завсектора пропаганды райкома Партии, возвращаясь домой, раздумывал тоже о школьной жизни. Его заинтриговал успех музыкального клуба, который возник под эгидой райкома комсомола.

Ну, собирается молодёжь музыку послушать, обсудить новинки, да попрыгать, девок полапать… Однако, музыкальный клуб, который возник на «Точмаше» выбивался из общего ряда. Дело в том, что слух о новом виде досуга уже покатился по ВУЗовским и заводским общагам. На новогодней встрече народу было как в утреннем трамвае. Надо будет сказать ребятам из комсомола, чтобы ввели билеты или пригласительные. Распространять будем по передовикам и активистам. Надо обязательно поддержать это начинание, не забывая конечно подчёркивать о протестном характере творчества зарубежных исполнителей и о превосходстве нашей коммунистической идеологии. И обязательно чтобы включали в программы наших композиторов.

— Девки! — радостный вопль Ленки Адониной оглушил всех сидевших в актовом зале. — Вчера Борька звонил, сказал, что Кузьма вечер в честь 23 февраля разрешила! Только обязала принести ей на подпись перечень песен, которые будут исполняться. И чтобы никакой темноты. Либо при всех люстрах, либо с цветомузыкой. Где ж её взять то, эту цветомузыку?

— Цветомузыка это классно, — проворковала Детушева. — Представляете, всполохи цветных бликов в ритме композиции? Красота! А где Боря? Почему его нет на заседании комитета комсомола?

— Сказал, что поехал на «Точмаш» выпрашивать вот эту вот цветомузыку. Говорит, что «а вдруг!?». Там, конечно, тоже в субботу будет дискотека, но может, найдётся, какая-то. Нам-то только чтобы Кузьма заткнулась.

— Лена, ты не должна так грубо говорить о старших товарищах! — вдруг начинает воспитывать Ирка Трунова, комсорг школы, — Мария Кузьминична парторг, а ты…

— Ирка, не зуди, что ты, как старуха, в самом деле?

…

Я, действительно, встретился с Андреем Черепановым. Он возглавил заводской музыкальный клуб. Инициатива наказуема, это закон вселенной.

— Даже не проси, меня же наши чувихи порвут на кусочки, если я им цветных зайчиков не обеспечу. — «Обрадовал» меня Череп.

— Ну, Андрей, ну, пожа-а-а-алуйста, ну поспрашивай у друзей, может у кого-то завалялась какая-нибудь ненужная такая штуковина. Нам же только обозначить, что вот, типа, цветомузыка есть и отгребитесь от нас.

— Не, ну, если так стоит вопрос, тогда может что и найдётся даже у меня. Я на первом курсе какую-то хрень из цветных лампочек собрал по схеме из «МК» [77]. Пошли прямо сейчас ко мне, я её тебе отдам, безвозмездно, то есть даром, в порядке благодарности за идею с музклубом.