Пока мы дискутируем о будущем фотографии, Пашка бегает вокруг и снимает всё подряд.

Рогов обращается к присутствующим, — народ, давайте уже закругляться, у всех дел полно, а мы тут сидим, время теряем. Пока Павлик с техникой возится, давайте я вас расставлять буду. Изобраим великих проектантов в порыве творческих мук.

— Ты кто такой вообще? Ещё от горшка два вершка, а уже командовать берёшься. Комсорг нашёлся, — народ недовольно заворчал. После чая надо покурить, без перекура никакая работа не пойдёт. Ты же не куришь, поэтому нифига не понимаешь.

— Курить — здоровью вредить! Давайте быстренько закончим, а потом курите хоть до посинения. Это же вам сейчас в курилку переться, потом обратно.

— Нам не трудно. Паша может с нами пойти, сделать несколько кадров, может это будут как раз самые лучшие кадры?

— Мальчики, мне кажется, Боря всё-таки прав, — вступает Минерт. Быстро отсняли последнюю постановку, быстро разбежались.

— Неля, ты плохой товарищ, ты не поддерживаешь коллектив, — отчитывает девушку Шалмин. — Я вот сейчас настучу этому комсоргу по кумполу, он и отвянет.

У Минерт тоже появляеся гениальная идея.

— Сейчас я сбегаю на кафедру, у отца там должны быть какие-нибудь старые чертежи. Мы бросим несколько листов на пол, сами соберемся вокруг, а Пашка влезет на стол и сделает несколько фоток сверху. Если еще свет на лица направит, получится очень эффектно.

Рогов по привычке начинает командовать — Так Марина, Инна встаньте вот туда, Вань ты за Марину зайди, Серёга, ты самый высокий, сделай ручкой указующий жест, как будто, ты тут самый главный.

— Борька, а чего это ты тут раскомандовался, — Ромашкина начинает возмущаться. При этом она театрально закатывает глаза и всплёскивает руками. Жаль, если Паша не успеет среагировать на этот спектакль. Она девушка резкая, настроение у неё меняется каждую секунду.

— Инна, ты не выступай, нам сейчас поскорее надо с этим делом закончить, раз уж мы взялись Паше помочь. Давай сделаем, как Борька говорит, а Минерт подойдёт и Паше останется только фоткать.

Пока мы располагались для очередной композиции, прибежала Нелька с целой охапкой чертежей.

Смотрите, народ, какие клеевые чертёжики! — Радостным возгласом она обращает на себя наше внимание. — Вы пока свою постановку завершайте, а я, чтобы времени не терять, начну композицию из них тут раскладывать.

Ещё час все разбежались, только Самарович в холле третьего этажа аккуратно складывал в сумку оборудование. Рогов сидит на подоконнике и ждёт.

— Как считаешь, будут хорошие кадры?

— Не меньше трёх. Вот смотри, — Нелькин с верхним ракурсом, это раз. С шеренгой, помнишь, ты так забавно снизу подсветил, это два. Ну и ещё какой-нибудь кадр выцепишь.

— Мне кажется, тот с Ромашкиной, когда она руками махала, тоже ничего должен получиться.

Последний день приёма фотографий на конкурс — суббота, уже во второй половине дня в аэропорту «Толмачёво» Павел метался в зале вылета. В руках он сжимал аккуратную папку двенадцатого формата, обёрнутую в оберточную бумагу. Ему необходимо было успеть на этот самолёт, потому что в шесть часов пополудни в стенах редакции журнала «Смена» заканчивался приём работ.

Его внимание привлека миловидная брюнетку лет тридцати в синей курточке.

— Извините, пожалуйста, — Павел был сама любезность, — вы в Москву летите?

— В Москву, а что? — приветливо улыбнулась девушка в ответ.

— Мне очень нужно именно сегодня передать вот этот материал, — Павел показал пакет с фотографиями. — Тут фотографии на конкурс, а сегодня в шесть последний срок.

— Ну, я даже не знаю. В принципе, у меня сегодня в Москве срочных дел нет. Муж обещал встретить в Шарике и домой отвезти. Он у меня очень строгий. Если только редакция по пути окажется. Какой адрес?

— Бумажный проезд, 14. Это рядом с Савёловским вокзалом. Из Шереметьево по Ленинградке прямо и у Таганки налево.

— Вроде бы по пути. Сейчас у нас три, через полчаса вылет, ещё через четыре часа мы в должны быть на месте. Багажа у меня нет, значит, минут пятнадцать займёт выход в город. Ехать до центра минут сорок пять. Слушайте, молодой человек, а ведь успеем. Давайте ваши шедевры. Попробую вам помочь. Телефон мой возьмите и позвоните сегодня вечером.

— Отлично! Я и сам вас хотел об этом попросить. Меня, кстати, Павел зовут, а вас? — Паша быстро проговаривает весь этот текст, одновременно протягивая девушке коробку конфет «Птичье молоко».

— Очень приятно, меня Марина. Девушка почти выхватила у Пашки из рук пакет и скрылась в направлении зоны вылета. Раскрыть коробку конфет она даже не успела.

Самолёт опоздал. Марину в «Шарике» никто не ждал. Со своим парнем она поругалась ещё месяц назад, поэтому пришлось идти на 851 автобус и трястись на нём до Речного вокзала, а потом восемь станций на метро. Когда она выходила со станции «Савёловская», до окончания приёма оставалось всего полчаса.

…

— Милая женщина, здравствуйте, а кому можно отдать фотографии на конкурс? — обратилась она к тетке, сидевшей в стеклянной будке на вахте.

Та, не спеша, повернулась к ней всем корпусом и исподлобья посмотрела в её сторону, казалось, что она не видит ничего и никого.

— И тебе не хворать, девочка, — после затянувшейся паузы произнесла эта тумбообразная тётка. — Что ж ты, милая, так долго собиралась? Закончился приём работ. Михаил Григорич лично забрал последние.

— А может, вы меня пропустите? Очень обидно ведь! Я через полстраны, на всех парах летела из Шереметьево и на самом финише узнала, что поезд ушёл. Будьте так добры, пропустите меня к вашему директору, может он смилостивится? Ведь в журнале черным по белому было написано, «окончание приёма работ 18.00».

— Я тебя, девонька, пропущу, а мне потом премию срежут? Нет, даже и не проси. — Тётка снова отвернулась в сторону решаемого кроссворда. — Скажи лучше, что такое «короткое музыкальное приветствие» из трёх букв?

— А может коробочка новосибирских шоколадных конфет, поможет? — Марина не отступает. — А приветствие из трёх букв это туш.

— Шоколадные говоришь? А какие?

— «Птичье молоко» из взбитых сливок с агар-агаром в шоколадной глазури. У нас в Новосибирске они считаются лучшим Новосибирским сувениром.

— Лучше что ли чем «Ротфронт»? Не может такого быть! Дай-ка я попробую. — Вахтёрша протягивает пальцы-сосиски к коробке и тянет её к себе. — Ладно, пользуйся моей добротой, беги на второй этаж, по коридору на высоких дверях табличка «Главный редактор Кизилов Г.М», чем чёрт не шутит, может и возьмёт.

— Спасибо вам огромное, — прокричала Марина, быстрым шагом устремляясь по направлению к лестнице. Слава богу! Редактора она как-нибудь сумеет уговорить…

В кабинет главреда Марина уже просто ворвалась как фурия, забыв с разбегу даже постучать.

Кизилов Г.М. стоял у подоконника и что-то рассматривал на просвет. От неожиданного хлопка двери за спиной он даже вздрогнул. Недовольно обернулся, но увидев привлекательную молодую женщину, изобразил на лице некое подобие улыбки.

— Добрый вечер, красавица! Что привело вас в столь поздний час в сей скромный уголок, то есть кабинет? — По витиеватой манере говорить, сразу чувствовалось, что человек принадлежит к литературным кругам. — Только не говорите, что принесли гениальный роман для скорейшей его публикации.

— Извините, что я ворвалась без стука, устала просто. С самолёта и сразу к вам. Не надейтесь, никакого гениального романа, или посредственной повестушки я вам не принесла. Меня один юный фотограф попросил до шести вечера принести вам фотографии на конкурс. А на вахте женщина меня пускать не хотела. Уверяла, что приём работ уже закончен. Но как же он может быть закончен, если даже сейчас ещё 17.45?

— Как же вам сказать? — Кизилов немного замялся, — понимаете ли, милая девушка, к большому нашему сожалению, действительно из-за огромного количества работ было принято решение сократить на час время приёма. Правда по закону подлости, поток тут же и иссяк.