Шел не спеша, оглядываясь назад и по сторонам. Останавливался не надолго и, никого не заметив, добрел до одноэтажного строения. Открыл простенький, навесной замок на железной двери и прошел внутрь. С правой стороны располагалось помещение вентиляционной камеры, и к потолку поднималась труба для вытяжки воздуха. Он снял сапог, вытащил стельку и, расслоив ее, достал небольшой целлофановый пакетик, в котором была завернута бумажка. Это была та самая записка от опера, предназначенная для Равиля. Абросимов просунул руку и вложил пакетик между стеной и трубой. Попробовал, надежно ли лежит и вышел из здания.

Минутами позже, убедившись, что зэк скрылся из виду, к той же двери подошли двое заключенных, крепкого телосложения. Игорь Каленый, покопавшись с замком, без труда открыл его и остался на улице. Карзубый включил фонарик и, пройдя вдоль стены, подошел к двери венткамеры. Дернул за ручку, дверь была на замке, тогда он посветил вдоль стены и наткнулся на вентиляционную трубу, идущую наверх. Пошарил рукой и обнаружил какой-то пакетик. Он подозвал Каленого и, развернув сверток, прочитал записку.

— Вот козел! — выругался Игорь, — скотина поганая! Дрон, как в цвет смотрел, видимо это и есть сволочь кумовская. Что будем с ксивой делать, ведь ее забирать нельзя? Дрон сказал следить за ним в оба глаза, а тут вообще полный расклад получается.

— Да, нам главное дождаться теперь получателя, — сказал Сергей Карзубый, — давай быстро беги за Дроном, пусть ксиву прочтет. Ну, давай, давай Каленый, только быстрее, — торопил его напарник, — я эту мразь подожду, если мы его упустим, Дрон с нас спросит.

Минут через пятнадцать, Карзубый, оставшийся в засаде, заслышал шаги с наружи и вжался между стенкой и трубой, но когда дверь открылась, вошли Дрон и Симута. Каленый остался стоять у входа. Карзубый посветил фонарем и пропустил вора, он внимательно осмотрел место и взял у Сергея протянутую записку. Прочитав ее, он хищно ощерился и, поняв, что был на верном пути, произнес:

— Это выходит, за мной ему следить? Интересно, какие дела нужно сворачивать? Ну, братва — вы молотки, не упустите его, нам этого гада еще расколоть нужно. Там будет видно, я подумаю, что с этой «наседкой кумовской» сотворить.

Стоящий с ними рядом Симута выругался:

— А если эта суку не придет?

Дрон похлопал Ваську по плечу, и как бы успокаивая, сказал:

— Ничего Васек, мы и не таких крыс вылавливали. Придет, куда он денется. Карзубый, как только он возьмет записку, веди его сразу же в кильдым (раздевалка) и смотрите, чтобы он лыжи не сделал (убежал) до ментов.

После того, как Каленый осмотрелся и дал сигнал, что на улице никого нет, все, кроме Карзубого вышли из помещения.

Равиль, так как не был приглашен в «свиту» Дрона, пошатался по промзоне, зашел к знакомым в разные места и решил после обеда отправиться за оставленной ему информацией. «Почему кум не вызвал меня? Что — то случилось? Ведь наша встреча должна была состояться вчера, почему поздно вечером Абросим маякнул мне, чтобы я шел в венткамеру?»

Равелинский был крайне заинтригован, и с нетерпением какое-то время ходил между забором и строением, не решаясь сразу зайти внутрь. Улучшив момент, когда вокруг не было ни души, подошел к двери и потянул ее на себя. В помещении было темно и сухо. Он прикрыл за собой дверь и чиркнул спичкой. Прошел до знакомой трубы, просунул за нее руку, пошарил и, нащупав пакетик, взял. Опустив записку в карман куртки, и направился к выходу, но вдруг почувствовал, как кто-то крепко, словно клещами ухватил его, и стал стягивать руки за спиной. Вспыхнул свет фонарика и ярко ослепил глаза. Равиль первым делом подумал: «Менты» и, пытаясь вырваться, запротестовал:

— Э-э! Вы чё свои грабки (руки) тянете.

Но услышав в ответ фразу по фени (блатной жаргон), сразу осекся. Незнакомый голос, прохрипел:

— Не скни, петушиное племя, иначе я тебя сейчас успокою, — Равиль ощутил, как что-то острое уперлось ему в бок. Голос продолжал, — сейчас выйдешь с нами и спокойно пойдешь. Если дернешься, скормлю твою печенку собакам. Понял?!

Острая пика снова уперлась в бок Равилю, он согласно кивнул, но в темноте никто этого не заметил, и потому получил дополнительный укол в бок. Вскликнув от боли, он попытался успокоить своих похитителей:

— Да понял — понял, братва.

— Какая мы тебе братва, пес шелудивый, твоя братва на кукарешнике яйца высиживает, — услышал Равиль в ответ.

Когда вышли на свет, его подтолкнули в спину и приказали, не оборачиваясь идти вперед. Через пару минут зашли в новый цех, где собирали светильники. Спокойно, чтобы никто и ничего не заподозрил, его провели в кильдым, где уже ждали Дрон с братвой.

У Равиля затряслись поджилки, в горле от страха все пересохло, он попытался поздороваться, но получился вымученный хрип. Дверь плотно закрыли и на атасе (стоять на страже) с другой стороны остались Карзубый и Каленый. Дрон поднялся с лавки и подошел к Равилю.

Первые мысли, словно током прошили мозг Равелинского: «Что там написано в записке?»

— Покажи, что лежит у тебя в правом кармане.

Равиль нехотя достал пакетик и протянул Дрону.

— Что это?

— Не знаю, я думал дурь (наркотическая табачная смесь)там спрятана, надо посмотреть.

Вор ощерился:

— Ты — хитроумный пескарь, я уже сто лет, как этой гребенкой не чешусь, ты кому тут дуру гонишь. Последний раз пытаю, что в свертке?

— Да гадом буду, Дрон… — но не успел он договорить, как кулак Симуты описав в воздухе дугу, с силой припечатался к солнечному сплетения Равиля. Перегнувшись от боли, с трудом вдохнул воздух, и показал рукой, что согласен говорить.

— Это чья-то малява, я не знаю, что там написано.

— А ты сейчас ее нам прочтешь, — потребовал Дрон, — читай, да с выражением!

— «Наша встреча откладывается. Буду отсутствовать, примерно полмесяца, пока сверни все дела, следи за Д…..!!! Будь осторожен!»

— Что ж ты, пренебрегаешь советами кума, — усмехнулся Дрон.

— Кума? Да вы чё пацаны, — изумился Равиль.

— Ты — сука, закрой хайло (рот), ответ держи мразь, кто тебе передал ксиву от кума, это за мной тебе приказано следить? — напирал Дрон.

— Ничего не знаю, мужики — это не мне записка, — не сознавался Равелинский.

— Леха, давай ему удавку накинем, да и дело с концом, — предложил Симута.

Равиль отчаянно замотал головой, давая понять присутствовавшим, что он не желает принимать смерть.

— Ну, что мужичок «Некрасовский», хочешь жить? — спросил его вор.

— Не надо парни, ну, не я это, — залепетал Равиль, трясясь от страха.

— А кто? Говори по бырому или я сейчас глиномеса (активный гомосексуалист) позову, — пригрозил Дрон.

— Не надо пацаны, не опускайте, я не винова-а-ат! — протянул слезливо Равиль.

— Ну вот, ты и расскажешь нам, кто виноват и этим самым прикроешь свою дырку, — издеваясь, успокаивал его Дрон.

— Правда, братцы, не опустите? Ну, отпустите меня, я ни кому ничего плохого не сделал, меня кум припер к стенке. Он козел заставил меня работать на себя, а откажись я, мне труба, — с надеждой в голосе залепетал тихушник, думая, что блатные войдут в его положение.

Дрон попросил, чтобы все вышли. Информация могла быть более серьезной и он не хотел, чтобы она была достоянием всех присутствующих.

— Чья идея, опустить Сибирских? — спросил Дрон.

— Опера. Когда ты сказал Пархатому, что их нужно поприжать, вот кум и решил все списать на разборки.

— А ему-то зачем это надо, ведь разборки могли и ножами закончиться, мне Воробей все рассказал, они шли на серьезное дело, с пиковинами в руках.

— Да куму-то что: одними больше, другими меньше.

— Ну, ты и мразь, ишь как заговорил, словно мент заправский. Ладно, дальше. Кто этот черт, который оставил тебе маляву?

— Да так, на побегушках у кума, отнеси да принеси, когда и сдаст кого.

— «Абросим» — его погоняло, тебе он тоже сливал информацию?