В 4 отряде, на втором этаже располагался маленький коридор, из которого в разные стороны вели двери в спальные секции. Вечером, когда объявлялся отбой, завхоз выходил в коридор и выключал свет в секциях, оставляя гореть тусклые ночники.

В тот вечер свет погас полностью: в коридоре и на лестничной клетке образовалась кромешная мгла. Зудин вышел в коридор, после чего до ушей зэков донеслись едва слышимые не членораздельные звуки.

Минут через пятнадцать, после отключения света, раздались непонятные возгласы ночного дежурного, поднимаясь по лестнице вверх, он запнулся обо что-то на полу.

Когда включили свет, то увидели Зудина, лежавшего в луже собственной крови. Поперек горла тянулся рваный, окровавленный след от пореза.

Крутов, обработав следы своей обуви табачной смесью, тайно прокрался в промзону и остался там с бригадниками до съема с работы второй смены. Придя в отряд, он искренне удивился, что его врага унесли в санчасть в «распотрошенном» виде.

Оперативники и режимники так и не смогли по горячим следам найти убийцу завхоза.

Спустя месяцы об этом случае заключенные стали забывать, но активисты запомнили его хорошо, они передвигались по зоне группами, с опаской, и уже не так борзели, но если все-таки переступали порог недозволенности, им нет-нет, да напоминали о приговоре, вынесенном тайным мстителем.

Крутову было лестно слушать от братвы и мужиков, когда они с чувством уважения отзывались о дерзком, благородном и бесстрашном исполнителе.

Вот и на этот раз, как считал Крут, ему выпала благородная миссия удалить с белого света ползучую тварь, в образе деспотичного, зоновского опера. Он готовился к этому акту и догадывался: какие беспрецедентные меры предпримут розыскники, переворачивая все кверху дном и, напрягая своих информаторов. Но, увы! Зацепок не было, и свидетелей убийства не нашлось.

Аркан остался доволен прошедшей акцией. Репутация Крута, резко взлетела в глазах вора, теперь он точно знал, что рядом с ним находится такой человек, которому бы он мог доверять, как самому себе.

На случай, если все-таки оперативники пойдут по верному следу, Аркан организовал командировку Сереге Круту в Ташкент, к своим корешам, а заодно и обменяться опытом. Заручившись поддержкой других воров в законе, Аркан объявил, что Серега Крут будет три года ходить в положенцах в Новосибирской области, по истечении срока, при поддержке воров, на сходке его коронуют и объявят вором в законе.

Глава 45 Страшная новость

Екатерина в последнее время чувствовала себя неважно. Какая- то смутная тревога постоянно подкрадывалась к ее сердцу, все переживала: «Может, что с Сашей случилось? — но старалась гнать такие мысли прочь, успокаивая себя, — да что там может случиться, сын пишет, что у него все хорошо, скучает по мне, я и спокойна от письма до письма».

Катя уже пришла в себя от приговора, вынесенного сыну, и старалась сильно не волноваться о пережитом. Порой от переживаний у нее действительно побаливало сердце, и ей пришлось убедить себя: держаться и принимать произошедшее с ней и сыном, как нелегкий поворот судьбы. Как она предполагала, чувствуя близкую беду, так все и вышло, и пострадал сын опять же, защищая своего близкого друга Валерку Морозова. Понесла их нелегкая в тот роковой день на танцы.

Из обвинения, предъявленного сыну, она поняла, что Саша с друзьями ввязался в драку с парнями, приехавшими из другого города. Во время драки Валерику Морозову пришлось очень туго, его бил парень по голове арматурой, завернутой в газету, и Саша подоспел к другу на помощь. В тот момент сын сорвался и, не контролируя себя, жестоко избил парня, нанеся ему тяжкие телесные повреждения. Голова парня угодила между прутьев решетки, лежавшей над подвальным окном, были повреждены уши и частично содрана кожа с лица. Скорая помощь увезла его в тяжелом состоянии. Все это излагалось в материалах уголовного дела. А на самом деле?

Суд не принял во внимание обстоятельство, что иногородний парень бил Морозова по голове и различным частям тела железкой, он же впоследствии и был пострадавшим от Саши Воробьева. Сколько не пыталась Катя с адвокатом переквалифицировать статью на обоюдную драку, но прокурор упрямо стоял на своем. Даже показания на суде Морозова, который был жестоко избит приезжим парнем, не помогли. Сыну дали большой срок — пять лет. Женщина-адвокат потом по секрету ей сказала, что избитый Сашей парень был сынком одного влиятельного человека, живущего в Кузбассе. Естественно, прокурора и судью хорошо «умаслили» и результат на лицо, крайним пустили Александра. Катя упрашивала сына подать кассационную жалобу, но Саша отказался, считая, что этим делу не поможешь, хотя в принципе согласился, чтобы через год дело направили на пересуд.

Николай — муж Екатерины, после последнего освобождения из мест заключения, сначала держался, не пил спиртное, но видимо старые уроки не пошли впрок, он снова потянулся за рюмкой и пил так много, что порой терял голову. Устроившись грузчиком на складах «Речпорта», он приходил каждый вечер домой чуть «тепленьким». Он снова спился и никак не реагировал на Катины слова. В отношении драк и дебоширства он стал спокойнее, но это не меняло дело, отношения с Катей совершенно разладились. Когда Саша попал в беду, отец палец о палец не ударил, чтобы как-то помочь сыну. На суд Николай не пошел, сославшись на болезнь, и целый месяц пребывал в глубоком запое.

По своей природе Катя была решительная женщина и могла любому человеку высказать свои неудовольствия, но все, что касалось семьи, она глубоко переживала и не спешила с разрывом: все на что-то надеялась. Развод — дело серьезное, на него еще решиться нужно, да и идти ей было некуда, уезжать к отцу в деревню она пока не хотела. Катя затягивала с серьезным разговором, относительно мужа, она уже не пыталась вразумить его и решила просто с ним не разговаривать.

Единственным утешением для нее был сын Саша, но теперь его рядом не было. В последнее время у Кати появился настоящий друг, который был всегда рядом и готовый помочь ей в любом деле. Он ухаживал за молодой женщиной, встречал с работы, провожал до дома. Катя не боялась сама себе признаться, что с некоторых пор ей стал нравиться этот мужчина. Он любил Екатерину, и она это чувствовала, но старалась не выказывать к нему особой симпатии, потому, как считала себя нравственным человеком.

Когда Саша попал в беду, он был тем единственным, кто утешал ее и не оставлял в трудные минуты. Катерина была благодарна Александру Петровичу — бывшему Сашиному тренеру за дружескую поддержку.

Чувствуя, как она тает на глазах, с какой неохотой переходит улицу и открывает калитку в свой двор, и не в силах переживать арест сына, он решил предложить свою помощь. Через своего знакомого тренер пообещал Кате посодействовать в свидании с сыном. Когда Саша сидел под следствием в СИЗО свидания были запрещены, только после осуждения мать могла увидеться с сыном.

Александр Петрович тренировал ребят в спортивном обществе «Динамо». Клуб в основном посещали дети из числа лиц военного ведомства и служащих МВД.

В секцию бокса в то время водил своего десятилетнего сына майор внутренней службы, работающий в учреждении, где содержат подследственных граждан. Как-то, случайно разговорившись с майором, Александр Петрович смекнул, что Саша Воробьев находится теперь под следствием и непринужденная беседа незаметно перетекла в деловое русло.

Спустя неделю счастливая Екатерина уже сидела в одной комнате с Сашей, и они могли радоваться случайной, долгожданной встрече. После свидания Катя преобразилась, на губах чаще стала появляться улыбка, и она прониклась к Александру чувством благодарности.

Минул без малого год, как посадили сына. Катя готовилась к личному свиданию, в надежде провести с ним три дня, но буквально на днях почувствовала необъяснимое волнение и совсем не тревожащую до селе щемящую боль в груди. Она подумала, что заболело сердце, и не могла понять: с чего бы это?