— Ты думаешь, мусора не пойдут на такой шаг, — спросил Симута.

— Не каждый опер рискнет выступить открыто, угрожая вору в законе расправой. Не везде, но существуют тайные группы, которые в случае насильственной смерти вора могут убить мента или его родных, такое уже случалось в практике воров. Мераб рассказывал мне, как в одной из зон, оперативники решили устроить вору в законе настоящую ломку и бросили его к козлам в прессхату. Через пять минут в дверь уже ломились: вор перерезал горло одному из козлов обломком мойки (Лезвие для бритья) и сам себе нанес опасные порезы, вскрыв вены на руках, и вспорол живот. Больше опера его не трогали, но вора не удалось спасти, он умер на больничке. Зона, в которой произошел этот случай, находилась в поселке, в труднодоступной местности, но группа ликвидаторов выследила опера. Несколько месяцев они проживали в соседнем городке и ждали удобного случая, чтобы отомстить за своего человека и наконец, тайно перехватив его по дороге из зоны, вывезли в лес. Его труп нашли местные жители и сообщили в милицию. Приговоренного опера пришлось снимать с березы, его повесили. Видимо березу нагнули, а потом, накинув петлю на шею, вздернули. Родственников трогать не стали, хватило смерти и этого упыря.

— Да-а, — произнес Матвей, качая головой, — нелегко ворам держать черную масть и при этом еще наводить шухер в своих рядах.

Дрон внезапно попросил Воробья и Симуту оставить его с Макаром, и после того, как они покинули палату, продолжил:

— Ты прав Макар, воровская жизнь таит в себе много подводных камней. Сколько мнимых авторитетов затесалось в их ряды, вслух горлопанящих о воровской чести, а на самой деле давно растерявших ее в междоусобных разборках. Иные из-за своего малодушия и торгашеских соображений тянут воровские верха совсем в другую сторону. Спелись с ментами и постепенно помогают системе очищать ряды настоящих идейных воров. В свое время Мераб довел до моего ума политику свежего воровского движения. Он объяснил, что многие грузинские воры сходятся во мнении: власть необходимо покупать, а значит, в какой-то мере с ней сотрудничать. Получать за вознаграждение информацию, откупаться от тюремных сроков, путем сговора с прокуратурой и следователями. Если воровское движение вольется в госвласть, то откроются широкие просторы для деятельности воров в законе. Появится способ давления на власть, учитывая уровень ее разрушения. Кавказские воры стараются внести такие изменения в воровской кодекс и уже промацывают для этого почву, подготавливая себе сторонников, все это должно выдвигаться на всесоюзной воровской сходке.

— Ты не хотел, чтобы пацаны слышали это, и потому попросил их выйти.

— Я еще сам как следует, не разобрался в том, что совершаю.

— Тебя задевает сделка с Кузнецом?

— Я не пошел бы на это, если бы не получил добро от Аркана и Мераба. Я понимаю, что по сути вступил в сговор с ментом и тем самым кинул тень на воровское братство, но я точно знаю, что уговорами и даже подкупом мне не удастся свернуть шею существующему режиму. Против Кузнеца нужно применить хитрость, я добьюсь для себя и отрицательно настроенных пацанов нужного результата, настроив себя против власти мы расшатаем обстановку в лагере. Победителя — не судят.

— Леха, видно ты доверяешь мне, раз говоришь о таких вещах.

— Хочешь, я скажу тебе напрямки.

Макар кивнул.

— Меня чутье никогда не подводило. Этот срок будет моим последним.

— Может есть смысл остановить все, накажем баллонов, поставим у руля пацанов и езжай со спокойной душой на восток. Хотя…

Макар с сожалением покачал головой и, поморщившись, потер грудь.

— Вась, теперь ты понимаешь, что уже поздно. Я не могу отступить от своих принципов и показать братве, что я негодяй и подонок. Я лучше в запретку брошусь, чем отступлю от задуманного. Меня не поймет Аркан, потому я завтра начинаю полное неповиновение ментам, то есть постепенно поднимаю зону бунт.

— Только не спеши, делай все по- накатанному. Присмотрись к некоторым группам, они могут спровоцировать ментов на преждевременное подавление бунта. Запомни Леха, не бери в заложники вольных людей — это разозлит ментов и подорвет среди некоторых пацанов твой авторитет. Когда начнутся волнения, нужно вольных всех отпустить, а вот нескольких ментов попридержать, но ни в кое случае не убивать. Потому нужно наказать пацанам, чтобы следили за действиями блатных, не придерживающихся твоих взглядов.

— Правильно мыслишь, я уже готовлю такие группы, их будут возглавлять только проверенная братва.

Дверь тихонько приоткрылась, и в проеме мелькнул халат Инны.

— Ладно Леха иди, я вижу ты душой куда-то налево рвешься, — улыбаясь, шепотом сказал Макар, — тебе она нравится?

— Что, заметно?

— От меня не скроешь. Только стоит ли начинать, когда впереди крутые события разворачиваются. Не представляю, как тебе удалось привлечь внимание такой женщины.

— Не делай из мухи слона, мы просто с ней общаемся.

— Ох, Леха-Леха! Когда торкнут по мозгам дела сердешные, там уже будет не до соображаловки, затянет, як в болото.

Они попрощались.

Алексей прошел по коридору и, постучав, зашел в кабинет начальницы санчасти.

Инна сидела за столом и предложила ему стул. Дронов сел напротив.

— Наговорились?

— Да.

— Алексей, Макарова нужно отправлять в больницу в ИТК-10.

— Почему?

— Он разве не говорил тебе, ведь у него больное сердце.

— Вот старый хрыч! Молчит, как партизан, а понять не могу, чего он грудь потирает. Это серьезно?

— У него уже был один инфаркт, и сильного стресса его сердце не выдержит, а я думала, ты знаешь о его болезни, раз попросил меня перевести Макарова в санчасть.

— Благодарю, что предупредила. Ну, как там Никита? Больше не палит из обреза?

— Нет, отправила его пока в деревню к родителям бывшего мужа, пусть на свежем воздухе мозги проветрит.

— Ты давно развелась с мужем?

— Никитке было два года, когда мы расстались.

Дронов подсчитал в уме: «Значит двенадцать лет назад».

— И до сих пор не вышла замуж?

— Алексей, ты что, пытаешься ко мне свататься? — Инна нахмурила брови.

— Ты не правильно поняла, я имел в виду твою женскую красоту, не может такая женщина быть без мужчины.

Инна промолчала.

— Здесь слушок ходит, будто Ефремов на тебя имеет виды. Это правда?

— Глупости, просто у нас нормальные, дружеские отношения. Он часто заходит ко мне.

— Ты его хорошо знаешь?

— Достаточно, чтобы не повторять ошибки.

— Инна, а при чем здесь Ефремов?

— Никитка его сын.

У Дронова от изумления приподнялись брови, и приоткрылся рот.

— Так он твой муж?!

— Бывший.

Дрон что-то перебирал в уме и осторожно спросил:

— Вы разошлись, когда он работал опером в Дзержинском РОВД и его выгнали оттуда?

— Ты что, всезнающий?! Откуда тебе это известно? Алексей, ты меня действительно пугаешь. Ты что, следишь за моей жизнью?

— Не за твоей, а за Ефремовской.

— Зачем он тебе? Оставь его в покое, — Инна заметно нервничала.

— Ладно, извини, я же не знал, что он отец твоего ребенка.

— Я сказала тебе об этом, потому — что меня предупредили, что ты надежный человек и умеешь держать язык за зубами.

— Можно поинтересоваться, кто?

— Люди, Алексей, люди.

— Инна, зачем ты мне все это говоришь, ведь ты знаешь кто я такой?

— У тебя есть дети?

— Нет, мне нельзя обзаводиться семьей.

Инна удивленно вскинула брови, а затем свела их на переносице.

— Тогда тебе не понять, что такое потерять ребенка, даже на короткий срок.

— Ты великодушная и любящая мать, раз так отзываешься о своем сыне.

— А разве может быть иначе?

— Может Инна, может.

— Алексей, а у тебя есть возможность уйти в другую колонию? Ведь у тебя есть связи. Тебе нельзя здесь оставаться.

— Тебя что-то тревожит?

— Понимаешь, тут такая история вышла: я как-то задержалась допоздна на работе, и ко мне зашел Ефремов, — он на дежурстве был. Посидели, поговорили, я ему плеснула спирта. Вот тогда-то он рассказал о тебе. Одним словом я была в шоке, когда узнала, что в нашей колонии содержат опасного и злого преступника, но когда я увидела тебя и ты помог мне с сыном, поняла, что Ефремов тебя ненавидит и готов совершить что угодно, лишь бы убрать тебя с этой колонии.