– Повесили!.. – повторила Анжелика.

– Нет-нет, – мягко поправил ее Дегре. – Не волнуйтесь, мадам… Его не повесили. По правде сказать, он вырвался, прыгнул в Сену и… утонул. Его тело нашли, оно раздулось, как бурдюк, а во рту два фунта песка. Жаль, конечно, такой красивый мужчина! Так я возвращаюсь к Маркизе Ангелов, достойной подруге этого бедняги, который слыл, как вам небезызвестно, отчаянным налетчиком и убийцей. Приговоренный к галерам, он сбежал… Ну и так далее. А ее царствие было кратким, но громким: она участвовала во многих налетах, вооруженных нападениях на кареты, как, например, на карету дочери самого начальника полиции. На ней несколько убийств, в том числе полицейского из Шатле, которому она весьма умело – уж поверьте мне на слово – вспорола живот…

Анжелика вышла из своего оцепенения. Она почувствовала, что ловушка захлопывается.

Ее взгляд упал на открытое окно, откуда доносился шум реки. Внизу Сена!.. Последний побег! «Я погружусь на самое дно! И покончу с миром людей, с этим омерзительным миром!..»

– Маркиза Ангелов была вместе с Трусом в доме Глазера, – продолжал Дегре, – она видела то же, что видел этот человек. Она…

Одним прыжком Анжелика оказалась у окна. Но там уже находился Дегре – он действовал быстрее. Дегре схватил ее за запястья, оттащил от окна и грубо швырнул на стул.

– Ну нет! – прорычал он. – Со мной такие игры не пройдут! А ну-ка, говори! – Над ней склонилось его свирепое лицо. – Да пошевеливайся, если не хочешь, чтобы я тебе помог. Что ты видела у старика Глазера?

Анжелика пристально посмотрела на него. Ее раздирали два противоречивых чувства – страх и гнев.

– Я вам запрещаю мне «тыкать».

– Я всегда «тыкаю» девкам, которых допрашиваю.

– Мне кажется, вы совсем рехнулись?

– Отвечай! Что ты видела у Глазера?

– Я позову на помощь.

– Ори сколько хочешь. В доме живут полицейские, и им запрещено входить ко мне, даже если кричат, что убивают.

Пот заструился по вискам Анжелики. «Нельзя, нельзя потеть, – подумала она. – Никола говорил, что это плохой признак. Это значит, что ты заглотнул наживку…»

– Ты будешь говорить? – повторил Дегре и, чтобы взбодрить, залепил ей пощечину. – Что ты видела у Глазера?

– Мне нечего вам сказать. Вы скотина! Дайте уйти.

Дегре подошел поближе, взял ее за локти и очень осторожно, словно тяжелобольную, заставил встать.

– Не хочешь говорить, золотко? – спросил он неожиданно ласково. – Это нехорошо. Тебе, верно, хочется, чтобы я рассердился?..

Он крепко держал ее. Его руки скользнули вдоль рук молодой женщины и завели ей локти за спину. И вдруг ее пронзила невыносимая боль, она громко вскрикнула. Казалось, железными клещами вырывают руки. Хватка полицейского не позволяла сделать ни одного движения, казалось, будто в ребра вонзается нож. Но главную боль причиняли его пальцы, его растопыренные пальцы, легкое нажатие которых делало пытку еще невыносимей.

– Ну же, говори! Что там было у Глазера?

Анжелика обливалась потом. Пульсирующая боль пронизывала затылок, лопатки, доходила до поясницы.

– А ведь я не спрашиваю ничего необыкновенного. Просто маленькое уточнение в деле, которое не касается ни тебя, ни твоих дружков-нищих… Говори, красавица, я слушаю. Все еще молчишь?

Он сделал неуловимое движение, и нежные пальцы Анжелики хрустнули. Она вскрикнула.

– Понимаешь, твой дружок Трус говорил в Шатле о белом порошке… Ты его видела? – опять заговорил Дегре совершенно спокойно.

– Да.

– Что это было?

– Яд… Мышьяк.

– А! Ты даже поняла, что это мышьяк? – засмеялся он и тут же ее отпустил.

Дегре погрузился в размышления. Казалось, его мысли очень далеко. Измученная болью, Анжелика приходила в себя.

Через минуту он снова толкнул ее на стул и, придвинув табурет, уселся напротив:

– Теперь ты стала умницей, и я больше не сделаю тебе больно.

Пока она рассматривала свои бескровные и омертвелые ладони, он зажал между колен дрожащие колени Анжелики.

– Ну давай рассказывай свою маленькую историю.

Он немного склонил голову набок и не смотрел на нее, превратившись в сурового исповедника зловещих тайн. Она заговорила бесцветным голосом:

– У Глазера была комната с ретортами… Лаборатория.

– Естественно… Всем известно, что это аптекарь.

– Белый порошок лежал в бронзовой миске на прилавке. Я узнала его по чесночному запаху. Трус хотел попробовать, но я не дала, сказав, что это яд.

– Что ты еще заметила?

– Возле миски лежал пакет из толстой бумаги, запечатанный красной печатью.

– На пакете было что-то написано?

– Да. Для господина Сент-Круа.

– Прекрасно. А еще?

– Трус опрокинул реторту, и она разбилась. Шум разбудил хозяина. Мы побежали, но в прихожей услышали, что он спускается по лестнице. Он крикнул: «Нанет! (или какое-то другое похожее имя). Вы забыли закрыть кошек». И еще он спросил: «Это вы, Сент-Круа? Вы пришли за снадобьем?»

– Прекрасно! Прекрасно!

– Потом…

– Что было потом, мне все равно! – отмахнулся полицейский. – Все, что мне нужно, я уже знаю…

Потом… Перед Анжеликой вновь возникла темная улица, по которой неслась собака Сорбонна. Молодая женщина бежала как сумасшедшая. Прошлое не хотело умирать. Мрачное, мерзкое, оно возрождалось, перечеркивая четыре года упорного и честного труда. Анжелика попробовала сглотнуть, но горло словно одеревенело. Наконец ей удалось произнести:

– Дегре… Когда вы об этом узнали?..

– …Что ты Маркиза Ангелов? – спросил он, бросив насмешливый взгляд. – Черт возьми, да с той самой ночи. Ты думаешь, что в моих привычках отпускать девку, когда я ее уже застукал, да еще возвращать ей нож?

Значит, он узнал ее! Ему известны все этапы ее падения.

– Я должна объяснить, – поспешно сказала она. – Каламбреден – сын крестьянина из нашей деревни… Он товарищ моих детских игр. Мы говорили на одном наречии.

– Да мне ни к чему история твоей жизни! – сурово оборвал он.

– Нет, выслушайте! – жалобно закричала Анжелика, вцепившись в него. – Нужно, чтобы я рассказала… Нужно, чтобы вы меня поняли. Он товарищ детства, затем стал в замке лакеем. А потом исчез. И нашел меня, когда я приехала в Париж… Понимаете, он всегда желал меня… А меня тогда все бросили… И вы тоже. Вы тоже тогда меня оставили… в снегу. И он меня взял и подчинил себе… Дегре, это правда, я пошла за ним, но я не совершала всех этих преступлений, которые вы мне приписываете. Это не я убила полицейского Мартена, клянусь вам… Я убила только один раз. Да, это правда, я убила принца нищих. Но ради спасения собственной жизни и чтобы спасти своего ребенка от уготованной ему страшной участи…

– Так это ты убила принца нищих, этого Ролена Коротышку, на всех наводившего ужас? – удивленно и весело вздернул брови Дегре.

– Да.

– О-ля-ля! – рассмеялся он негромко. – Что за номер, Маркиза Ангелов! Ты, сама? Большим ножиком? И раз-з!

Анжелика побледнела. Чудовище снова было здесь, в двух шагах, оно навалилось на нее, и из его перерезанного горла хлестала кровь. Ей показалось, что ее сейчас вырвет.

– Ну, не строй из себя неженку! Да ты совсем закоченела. Давай-ка я тебя согрею.

Он посадил ее на колени, крепко прижал к себе и страстно укусил в губы.

Она вскрикнула от боли и вырвалась из его объятий.

И вдруг к ней вернулось хладнокровие.

– Господин Дегре, – сказала она, собрав остатки достоинства, – я буду вам признательна, если вы уже сейчас примете решение на мой счет. Арестуете вы меня или отпустите?

– В данный момент ни то ни другое, – отвечал он беззаботно. – После нашего короткого разговора нельзя вот так сразу расстаться. Ты думала, что полицейский – это грубая скотина. А на самом деле при случае я могу быть очень нежным.

Дегре встал перед ней. Он улыбался, но в глазах вновь появился красноватый отблеск. И раньше чем она успела сделать хоть одно движение, он обнял ее.

– Иди сюда, моя милая зверюшка, – шептал он, склонившись к ее лицу.