Она похрустела пальцами, хвост резко оплел правое бедро.
— Думаю, невежливо заставлять гостей ждать?
Она приблизилась к стулу с привязанным вербовщиком. Тот, не в силах повернуться, лишь прислушивался к ее словам и шагам, отчего острые уши с кисточками на кончиках мелко подрагивали.
Суккуб опустила руку на его широкое плечо — все еще выбитое из сустава, — точь-в-точь так, как это ранее в таверне сделал с ней сам рекрутер. Нагнувшись, чтобы пленник лучше расслышал, она покосилась на Киоши.
— Спустись, — промурлыкала мягко, старательно подражая манере речи львиноголового, — а я побеседую с нашим новым другом. Возможно, он все-таки согласится рассказать что-нибудь интересное.
Юноша смотрел на демоницу, в очередной раз не в состоянии понять, шутит та или говорит совершенно серьезно. Этого, как он видел, не смог понять и пленник, мускулы которого отчаянно напряглись под врезавшимся в кожу заклинанием.
— Если запахнет паленым, немедленно отступай, я услышу, — огненноволосая уже не смотрела на юношу. — Ну что, дружок, хочешь еще раз рассказать, что я умею брать от жизни самое интересное?
Развязав потолстевший дорожный мешок, Киоши извлек из него один из трофейных плащей и скромно украшенный пояс. Отстегнув ножны, закрепил на ремне боевую перчатку, рядом повесил кошель. Накинул плащ, пришедшийся вполне впору, защелкнул застежку.
Овилла, тем временем, развернула стул так, чтобы пленный тоэх смотрел прямо на нее.
Настороженно выглянув в пустой коридор, Киоши мягко вышел из номера, прикрыл за собой дверь. На обреченного вербовщика он больше не бросил ни случайного взгляда.
Направившись к лестнице, Мацусиро постарался передвинуть оружие так, чтобы одним жестом кисть проскальзывала в жаждущий зев перчатки.
Скользкие потертые ступени вновь привели его в низкий, задымленный и душный, шумный зал таверны. На этот раз посетителей стало чуть меньше, но основная масса столиков была все равно занята.
Киоши двинулся между лавками к каменной стойке. Гигантский глаз хозяина уперся в молодого тоэха.
— У меня был твой слуга, — Киоши положил на стойку левую руку.
Хозяин неспешно кивнул, продолжая вкручивать штопор в толстую пробку здоровенной черной бутыли.
— Не знаю точно, что ты сказал Дагвалу, новенький, но советую впгедь быть осмотгительнее, — корчмарь кивнул вглубь зала, а его рты причмокнули, словно бы подбирая слова. — Один из его подгучных ищет встгечи с тобой. Столик у дальней стены, под тгойным фонагем…
Киоши молча двинулся в указанном направлении. Суккубы, восседающие на коленях пьющих тоэхов, заманчиво улыбались ему вслед, с досадой рассматривая плащ, скрывающий самое интересное.
Горбуна, закутанного в тряпье, он заметил сразу. Посланник Дарвала сидел за узкой высокой бутылкой, низко склонившись над исцарапанным столом, а у его ног покоился объемный бесформенный рюкзак. Над лавкой потрескивали свечи, укрепленные в тройном рожке. Несмотря на царящее вокруг оживление, соседние столы пустовали.
Юноша подошел, без разрешения усаживаясь напротив.
После схватки в переулке и странного разговора с бандитом он был не намерен менять тактику поведения. Если Назандар живет по законам силы, Киоши выучит эти правила наизусть.
— Ты из команды Дарвала? — вместо приветствия негромко спросил он, и демон молча кивнул, по-прежнему не открывая лица. Густая тень скрывала черты, но он не двигался, позволяя воску свечей падать прямо на кожаный капюшон. — Искал меня? Зачем?
Все столь же молча тоэх опустил длинную руку под стол, заставив Киоши отодвинуться вдоль по лавке и положить кисть на край перчатки. Стараясь действовать нарочито спокойно, горбун придвинул к его ногам тяжелый рюкзак.
— Здесь пять.
В сердце Киоши что-то оборвалось, а звуки трактира разом угасли.
Теперь он ощущал лишь происходящее в тусклом круге света, созданном свечами. Ноздри расширились, а зрачки сузились до размеров игольных кончиков. Юноша вдруг понял, что уже слышал это негромкий скрипучий голос.
Нагибаясь за мешком, он безуспешно попытался рассмотреть лицо тоэха, умело скрываемое в зачарованном сумраке капюшона. Новая капля воска с тяжелым щелчком ударила горбуна по затылку, твердея на глазах, но тот вновь не обратил внимания.
С опаской, буквально одним пальцем, Киоши откинул клапан, уже чуя характерный запах. Золотое шитье колетов с трудом проблескивало через густую запекшуюся кровь.
— Хорошо, — Киоши невольно сглотнул, все еще силясь вспомнить, что за голос прошлого явился ему в шумном кабаке. — Дарвал работает быстро…
Горбун едва заметно кивнул, подтверждая произнесенные слова.
Молодой тоэх снял с пояса кошель, со стуком отсчитывая на стол деньги. Драгоценные слитки вербовщиков за головы самих вербовщиков… У Киоши мелькнула мысль, что если бандиты продолжат действовать с продемонстрированной сноровкой, трофейные деньги быстро подойдут к концу, ровно как и оставленные Сконе. Тем не менее, он заставил себя вновь обратиться к горбуну:
— Передай Дарвалу, что предложение остается в силе. Если так пойдет и дальше, мы одним ударом избавим ваш город от этой дряни…
Все еще погруженный в мучительные раздумья, Киоши встал и застегнул клапан рюкзака. Замер, нависая над столом. Еще раз взглянул на горбуна, пытаясь угадать, кто скрывается под просторным балахоном, и вспоминая, когда раньше Держатели могли свести его с этим демоном. Но ответ не приходил, как юноша ни старался.
Новая мысль забилась в сознании, едва рука случайно коснулась перчатки.
Он успел подумать, что сначала было бы неплохо обсудить ее с рыжей напарницей, но проскочившая между пальцами искра словно придала уверенности, выметая сомнения.
Они оба понимали, что времени нет… что приходится действовать на страх и риск, а если суккуб не покинула его после драки в переулке, то примет и это решение.
Он принялся подбирать слова, поймав себя на том, что хочет говорить с горбуном еще и потому, что не оставил попыток разгадать его личность. Пока этого не произошло, юноша очень не хотел уходить…
— Вот еще что! — Он ногой придвинул лавку обратно к столу, но не двинулся с места. — Скажи своему хозяину, что я могу предложить кое-что свыше… Передай, что я призываю его и всех, кто захочет присоединиться, туда, где можно взять много больше, чем в этом прогнившем месте. Вернувшись, каждый из ушедших сможет зажить богачом…
Еще он хотел сказать посланцу Дарвала о том, что истинная награда за содеянное никогда не сможет уместиться в понимании бандита. Но взгляд упал на место, где секунду назад лежали сверкающие слитки, и он проглотил язык.
— Если он заинтересуется, приходи снова… Конечно, при условии, если Дарвал не хочет до конца своих переливов грабить прохожих и опекать шлюх…
Киоши заставил себя отвернуться от стола и забросил за спину жуткую ношу.
Едва столкнувшись с рекрутерами и перебив их, он уже сам швыряется деньгами, лично нанимая воинов… И не кого-то, а настоящее отребье, бандитов и ренегатов родного мира…
Смутившись собственной решимости, он пообещал себе, что немедленно посоветуется с Овиллой. Поставит ее перед фактом, и пусть та предложит что-нибудь дельное. Разумеется, предварительно смирившись с тем, что фундамент плана юноша уже построил. Плана, придуманного не проницательными агентами ордена, не вкрадчиво предложенного Сконе, а собственного. Грубого, опасного и молниеносного, как удар когтистой лапы.
В этот момент горбун внезапно заговорил:
— Не ведаю, что заставило тебя стать убийцей, высокочтимый Киоши Мацусиро, но верю, что причина была действительно веской…
Киоши замер, едва не уронив рюкзак. Внутри дрогнуло, наконец-то вспыхнув отгадкой. Он вновь ощутил себя ребенком, беспокойно преклонившим колени перед воспитателем и жадно впитывающим трескотню его скрипучего голоса:
— Только пребывая в хрустальном рассудке и действуя по собственной воле, мы способны разумно оценивать поступки, — шепчут факела на стенах родового поместья. — Только тогда мы можем давать оценки поступкам и защищать их, даже если кто-то полагает, что мы действуем неверно, — вторят им узкие стяги на стенах, разбуженные утренним сквозняком. — Только приняв поступок во всей опасности последствий, ты сможешь в точности познать его цену. И если последовавшее наказание будет жестоким, сумеешь примириться с этой жестокостью… — оружие в специальных стойках вдоль стен тренировочного зала загадочно поблескивает. — Так отстаивай цену своего решения, маленький Киоши…
