Аллаиллити охотно предоставил свои пространства и немалые объемы виртуальной памяти экспедиции, в составе которой Эвааль стал сооткрывателем пяти новых, пригодных для заселения, миров, и двух цивилизаций, оказавшись притом в числе тех, кто были допущены к контакту в качестве послов Аиви.

13-летний профессор-астробиолог и ксенопсихолог Эвааль легко прошел испытания соответствия на статус контактора, — случай для претендента, не достигшего 50-летнего возраста, исключительный, — снискав доверие Совета экспедиции, и был принят четвертым участником в группу первого контакта экспедиции — тех, на ком лежала самая ответственная и опасная часть работы. И вскоре оправдал оказанное ему доверие.

Старшей группы была Эйнрит. Эвааль много слышал о ней еще до их знакомства, читал ее отчеты из экспедиций, видел ее доклады. Но он и не думал, что когда-нибудь их пути сойдутся в один общий для них путь…

Старец прервал рассказ обращением к «Ангелу-хранителю» на непонятном слушателям языке. Дрон облетел ротонду и завис перед входом, спроецировав посреди беседки голограмму. На голограмме были четыре человекообразных существа, ростом под потолок и мало похожих на агарян, но Шедареган с Харибом легко определили, что это были двое мужчин и две женщины.

— Это Асх… — сказал старец, указав рукой на зеленокожего гуманоида, слишком грубого и массивного, чтобы принять его за женщину. — Эф… — это была одна из двух, как про себя решили Шедареган и Хариб, женщин с кожей светло-коричневого цвета, большими перламутровыми глазами и гривой пепельно-серых волос. — Я… — он указал на второго мужчину, краснокожего и поджарого, — …и Эйнрит… — вторая женщина была черноволосой и с голубой кожей. Все четверо инопланетников были одеты в свободные одежды, почти не скрывавшие их тела: ноги и мужчин, и женщин были обнажены выше коленей; на груди глубокие вырезы, руки открыты. Женщины имели груди с сосцами для вскармливания, как и агарянки, но грудей было всего лишь две.

— Ты любил эту женщину, отец? — спросил Шедареган старца, заметив, как тот смотрит на голубую женщину.

— Я продолжаю любить ее, — ответил старец.

До Эйнрит у Эвааля были другие женщины — и в базовой реальности, и в симуляциях. Молодой ксенопсихолог, недавно ставший контактором, не мог остаться незамеченным. О нем говорили, им интересовались, ему поступали предложения знакомства, и Эвааль иногда принимал такие предложения. Отношения всегда сводились к сексу без обязательств и к дружбе, но с Эйнрит все было иначе. Увидев ее впервые в реальности, Эвааль понял, что желает ее так, как еще не желал никого и никогда. Эйнрит была старше Эвааля на 1267 лет, ее тело было перевоссоздано к тому времени сотни раз. Разница в возрасте поначалу беспокоила его, но, как выяснилось, беспокоила зря.

История любви Эвааля и Эйнрит началась в мире, населенном кшасами — разумными и добрыми пауками, и продлилась тысячелетия. Они были неразлучны. Сменили несколько кораблей и посетили множество миров. Ничто не предвещало разлада между ними, пока Эльлия — последний корабль, на котором они были вместе — не оказалась на орбите Агара…

— Что произошло, отец? — спросил Шедареган старца, когда тот снова замолчал. — Что произошло, когда вы нашли Агар?

— Вначале — ответил старец, — я допустил страшную ошибку… Навредил целому миру… Но тогда, покидая Агар, мы все еще были парой, семьей… Уже после, когда я увидел последствия моей ошибки, когда решил остаться здесь, родиться как агарянин, от агарянской женщины, чтобы все исправить, я предал ее… Я предал мою Эйнрит! — последние слова старец произнес с досадой, словно выплюнул их, и, склонив голову, спрятал лицо в ладонях.

Плечи его несколько раз вздрогнули, прежде чем он опустил руки.

— Увидев, что я наделал, я признал свою вину перед Советом. Я сказал им, что должен остаться на Агаре и все исправить… Сам! Я должен! — старец блеснул глазами. — Когда я сказал ей о своем решении, Эйнрит хотела пойти со мной… Сказала, что готова пройти через рождение, и потом в течение многих лет вспоминать себя, кто она на самом деле… Она была согласна родиться даже мужчиной… Была готова на все, лишь бы не оставлять меня…

— И ты не согласился… — сказал Шедареган.

— Хуже. Я не мог не согласиться, мой мальчик… — ответил старец. — Твоя Жадит… она ведь послушна тебе? Если ты что-то ей прикажешь?

— Я не приказываю ей, отец.

— Но, если прикажешь? Что требует закон?

— Закон повелевает ей быть покорной, — сказал Шедареган и, помедлив, добавил: — именно поэтому, я первый среди проклятых, отец.

— И это хорошо, это правильно, Шедареган! Мужчина, желающий подчинить себе женщину — не мужчина, он — дерьмо! — с презрением сказал старец. — Я не мог приказывать или требовать… Среди аивлян подобное не принято. Но я хотел избавить ее… от Агара… И тогда я совершил то, после чего она не смогла пойти за мной — я изменил свое имя…

Союз Эвааля с Эйнрит был союзом двух свободных существ. Их имена — Эвааль-Эйн-Эвап-Афарегаль и Эйнрит-Эв-Афаль-Клейнс — были подтверждением, декларацией этой свободы. Немногие из аивлян изменяли свои имена, добавляя к ним имя любимого человека. Для аивлян, относящихся к сексу как к одной из доступных форм общения, такой шаг всегда означал добровольное ограничение, соблюдать которое обязывал себя принимавший второе (а иногда и третье, и даже четвертое) имя в одностороннем порядке, ничего не требуя взамен. Конечно, чаще имена меняли по согласию и взаимно. Имена говорили окружающим об их отношениях, о том, что они семья. Нет, не та «ячейка общества» и «опора государства», что в отсталых мирах именуется этим словом. В некотором смысле, все человечество аивлян — это одна большая семья. Союз же Эвааля и Эйнрит был квинтэссенцией всего того, что заставляет разумных существ в разных уголках Галактики идти по жизни вместе. Семьи или брака, в смысле, какой обычно вкладывается в эти слова в традиционных обществах, к моменту появления на свет Эвааля, и даже Эйнрит, на Аиви уже давно не было, как не было и таких понятий как: тейп, клан, народность или нация. Все это осталось в далеком прошлом. Тысячелетия назад, когда аивляне еще вступали в традиционные браки, брак был целесообразен. Через брак заключались торговые и военные союзы, появлялись компании, компании сливались в корпорации, или просто решались материальные проблемы. Для обществ, не достигших изобилия, ограниченных в ресурсах и потому имеющих внутри себя товарно-денежные отношения, частную собственность и право наследства, брак и семья — явления обычные и даже нормальные. В таких обществах традиционная семья необходима уже потому, что представляет собой экономическую ячейку, в которой наследуемое богатство накапливается и возрастает, обеспечивая благосостояние семьи и бизнеса. Но какая польза в браке и семье в обществе, где нет недостатка, а потому и нет денег, нет передаваемых по наследству богатств? Для чего накопления тому, кто бессмертен, и ни в чем не нуждается? Ему это не нужно. Нет, Эвааль и Эйнрит не были семьей в традиционном смысле, но они были большим, были союзом, были квинтэссенцией любви.

— …Я стал предателем в ее глазах… и в глазах окружающих. То, что я сделал, вычеркнув одно из своих имен, разорвало наш союз.

— Прости, отец… но как это понимать? — спросил Шедареган.

— Общее имя… это как нить, что связывает его обладателей… — объяснил старец. — Полные имена аивлян состоят из четырех частей, каждая из которых может содержать одно, два или более имен… Вторая часть обычно состоит из одного имени, бывает, что и из двух или трех, но чаще из одного. Это имя любимого человека… или нескольких человек… У большинства аивлян за первым именем следует третье, но мое было полным. Эвааль-Эйн-Эвап-Афарегаль.

— А третье и четвертое имена? — спросил Хариб. — У вас это имена родителей, и первым стоит имя матери… Матери аивлян главнее отцов?