— Это означает, — строго объяснила она, — что если, по-твоему, такое утро — доброе, значит, я запираюсь в кладовой и не выхожу оттуда даже для того, чтобы посмотреть, каким будет завтрашний день.

— Ты расстроена! — догадался он.

— Я? — саркастически осведомилась она, показывая на себя. — Я расстроена? Подумаешь, что такого случилось? Я всего-навсего заключенная в собственной квартире и не могу подойти к радио, телевизору или взять в руки газету без того, чтобы не услышать о себе интересные подробности. Не понимаю, почему такие мелочи должны меня расстроить?!

Мэтт едва сдержал улыбку, однако Мередит успела заметить, как дернулись его губы.

— Попробуй только засмеяться! — негодующе вскинулась она. — Это ты во всем виноват! Стоит тебе оказаться рядом, как моя жизнь превращается в ад!

— И что же с тобой происходит? — спросил он со смехом, умирая от желания схватить ее в объятия. Мередит воздела руки к небу:

— Все летит к черту! На работе случается такое, чего в жизни не случалось, — то бомбы подкладывают, то кто-то собирается нас захватить! Дошло до того, что только сегодня мою машину украли, кто-то занял мою стоянку, и в довершение ко всему я обнаружила, что моя лучшая подруга и мой бывший жених провели ночь вместе.

Мэтт хмыкнул, удивляясь типично женской логике, с которой Мередит перекладывает на него вину за все неприятности, и покачал головой:

— И ты считаешь, что я — причина всех бед?

— Хорошо, так как же ты объяснишь это?

— Космическим совпадением?

— Вернее сказать, космической катастрофой, — поправила она и, вызывающе подбоченившись, сообщила:

— Всего месяц назад я вела мирную, спокойную, упорядоченную жизнь, размеренную и достойную. Посещала благотворительные балы и танцевала. Теперь я хожу по кабакам и ввязываюсь в пьяные драки, ну а потом мчусь по улицам в лимузине, за рулем которого сидит совершенно обезумевший шофер, уверяющий, что упакован удочкой! И тут же выясняется, что он имеет в виду револьвер, поскольку рассуждает, каким образом собирается пришить тех, кто захочет нас остановить!

Она выглядела такой прекрасной и такой разъяренной, что плечи Мэтта вновь затряслись о г смеха.

— И это все?

— Нет! Есть еще одно, о чем я забыла упомянуть!

— И что же именно?

— Это! — с торжеством провозгласила она, снимая очки. — У меня глаз подбит! Фонарь! Си…

Мэтт, не зная, смеяться или плакать, поднял палец и осторожно коснулся крохотной синей полоски в уголке нижнего века.

— Ну, положим, — сочувственно улыбнулся он, — до фингала или фонаря это не дотягивает. Всего-навсего малюсенькая «мышка».

— Прекрасно! — отрезала она. — Зато я узнала новый термин!

Не обращая внимания на колкость, Мэтт с плохо скрытым восхищением изучал почти невидимый синяк.

— Чем это ты его замазала?

— Подгримировала, — ответила она, нахмурившись. — А в чем дело?

Едва не задохнувшись от смеха, Мэтт стянул очки.

— У тебя не осталось еще немного грима? Можно позаимствовать?

Мередит ошеломленно уставилась на такой же синяк в углу его глаза и неожиданно ощутила безумную потребность расхохотаться. Заметив, что Мэтт прикусил губу, Мередит робко хихикнула и зажала рукой рот, чтобы заглушить смех, но глаза испуганно расширились, и первый звонкий смешок вырвался на волю. Она хохотала так заразительно, что на глазах выступили слезы, и Мэтт тоже не выдержал. Когда он притянул к себе ее трясущееся тело, Мередит обмякла в его объятиях, умирая от смеха.

Сжав ее покрепче, Мэтт зарылся смеющимся лицом в золотистые волосы, переполненный ее и своей радостью. Несмотря на внешнюю беззаботность сегодняшнего утра, Мэтт должен был признать, что почти все ее обвинения справедливы. Он терзался угрызениями совести с того момента, как увидел утренние газеты. Он действительно перевернул ее жизнь, и если бы Мередит набросилась на него, Мэтт без единого слова оправдания выдержал бы все. Но беспредельная благодарность затопила его душу, когда Мэтт понял, что она способна относиться с юмором к довольно неприятной ситуации, в которую к тому же попала по его вине.

Немного успокоившись, Мередит чуть отстранилась.

— Это… — еле выговорила она сквозь смех, — ..это Паркер наградил тебя «мышкой»?

— Ну в этом случае я не был бы так оскорблен! — пошутил Мэтт. — Беда в том, что именно твоя подруга Лайза влепила мне хуком справа. А как ты заполучила свою?

— Ты устроил.

Мэтт перестал улыбаться:

— Не может быть.

— Может, — усердно закивала она, но очаровательное лицо по-прежнему светилось весельем. — Т-ты уд-дарил меня локтем, когда я наклонилась, чтобы спасти Паркера. Хотя, случись это сегодня, я, возможно, хорошенько лягнула бы его!

— Правда?! — восторженно переспросил Мэтт. — Почему?!

— Я уже говорила, — с трудом переводя дыхание, объяснила она. — Сегодня я звонила Лайзе проверить, все ли с ней в порядке, и они были вместе в постели!

— Я потрясен! — объявил Мэтт. — Честно говоря, не думал, что у нее такой плохой вкус!

Мередит немного отвернулась, чтобы снова не расхохотаться.

— Нет, но это действительно ужасно. Подумать только, лучшая подруга в постели с твоим же женихом!

— Просто позор! — подтвердил Мэтт с деланным негодованием.

— Позор, — согласилась Мередит, беспомощно улыбаясь прямо в веселые глаза Мэтта.

— Ты должна сравнять счет.

— Не могу, — фыркнув, покачала головой Мередит.

— Но почему?

— Потому что, — выдохнула она, снова разражаясь смехом, — у Лайзы нет жениха!

Она снова упала в объятия Мэтта, смеясь над собственной дурацкой шуткой, и уткнулась лицом ему в грудь, гладя по спине нежными руками. Она льнула к нему так же инстинктивно, как в те, давно забытые ночи их взаимной страсти. И Мэтт понял — физически она до сих пор принадлежит ему. Он крепче прижал ее к себе и тихо, заговорщически предложил:

— Я знаю способ отомстить.

— Какой же? — хмыкнула она.

— Лечь в постель со мной.

Мередит на мгновение замерла, поспешно отступила, все еще улыбаясь, но теперь уже не весело, а смущенно.

— Я… мне нужно позвонить в полицию насчет машины, — резко переменила она тему, направилась к письменному столу и выглянула из окна.

— О, вот и тягач прибыл! — весело сообщила она, поднимая трубку. — Я попросила охранника отбуксировать машину, которая занимает мою стоянку.

На лице Мэтта промелькнуло странное выражение, но Мередит была слишком поглощена тем, что он неожиданно шагнул за ней, и ничего не заметила. Но когда Мэтт поспешно нажал на рычаг и взял у нее трубку, Мередит с легкой тревогой взглянула на него. Он не оставил попыток затащить ее в постель, а ее воля к сопротивлению почти истощилась. Ему просто нельзя противиться, и, кроме того, так хорошо смеяться вместе..

Но вместо того чтобы потянуться к ней, Мэтт мягко спросил:

— Как звонить охраннику?

Мередит объяснила, не сводя с него сконфуженного взгляда.

— Это Мэтт Фаррел, — сказал он охраннику. — Пожалуйста, спуститесь в гараж и попросите водителя буксира оставить в покое машину моей жены.

Охранник, по-видимому, возразил, что автомобиль мисс Бенкрофт — «БМВ» восемьдесят четвертого года, а теперь на его месте стоит синий «ягуар». Мэтт кивнул.

— Знаю. «Ягуар»— это подарок ко дню рождения.

— Что? — охнула Мередит.

Мэтт повесил трубку и с легкой улыбкой повернулся к ней, но Мередит не улыбалась, потрясенная безумной щедростью подарка, охваченная паникой от сознания того, что он по-прежнему пытается оплести ее паутиной, и крайне встревоженная предательским толчком сердца, отчаянно заколотившегося при звуке этого низкого голоса, произнесшего всего два слова «моя жена». Она начала с менее важных вопросов, потому что не находила в себе сил узнать все, что ее по-настоящему волновало.

— Где же моя машина?

— На стоянке ночного сторожа, этажом ниже.

— Но… но как тебе удалось завести ее и отогнать туда? Ты ведь сам говорил на ферме, что если попытаться завести ее без ключа, сигнализация сразу же выключит мотор.