Мередит, отступив, покачала головой.

— Я лучше поеду в своей машине. Привыкла ездить в любую погоду.

— Но мне было бы спокойнее, если Джо отвезет тебя, — настаивал он.

— Со мной все будет в порядке, — подчеркнула она, но тут же вспомнила, что обещала поужинать сегодня с Лайзой, а потом пойти вместе с подругой в художественную галерею на выставку работ приятеля Лайзы.

— Можно позвонить по вашему телефону? — спросила она Патрика.

Лайза была более чем разочарована и немного рассердилась, что Мередит отменила встречу, и поэтому немедленно потребовала объяснений. И когда Мередит рассказала все, что произошло, Лайза пришла в бешенство:

— Боже, Мер, все эти годы ты и Мэтт считали друг друга… и все из-за твоего ублюдка отца! — Она неожиданно осеклась, прервала свою пылкую тираду и мрачно пожелала:

— Желаю тебе удачи сегодня вечером.

После ухода Мередит Патрик долго молчал, а потом оглянулся на Джо, который все это время беззастенчиво подслушивал у кухонной двери.

— Ну, — объявил он, расплываясь в улыбке, — что ты думаешь о моей невестке?

Джо оттолкнулся от косяка и вразвалку направился в гостиную.

— Знаешь, было бы все-таки лучше, если бы я отвез ее на ферму, Пат. Тогда она тоже осталась бы без машины и не смогла бы никуда деться.

— Она и сама это поняла, — хмыкнул Патрик, — поэтому решила ехать одна.

— Мэтт не обрадуется, когда увидит девочку, — предсказал Джо. — Он злой на нее как черт! Нет, хуже! Никогда не видел его таким! Я случайно назвал ее имя вчера, так от его взгляда у меня кровь в жилах похолодела! Судя по звонкам, которые Мэтт делал в машине, он подумывает скупить акции ее универмага и захватить его. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так доводил его, как эта девчонка.

— Знаю, — мягко согласился Патрик, улыбаясь еще шире. — Только она. Больше ни один человек.

Джо всмотрелся в довольную физиономию Патрика и недоуменно свел брови:

— Надеешься, что после того, когда она расскажет Мэтту, как поступил ее папаша, и Мэтт немного остынет, может и не позволить ей покинуть ферму, верно?

— Я на это рассчитываю.

— Держу пари на пять долларов, что тут ты ошибся. Лицо Патрика мгновенно омрачилось:

— Ты ставишь против?

— Ну… в обычном случае я бы так не сделал. Наоборот, поставил бы десять баксов, что как только Мэтт увидит эту красивую мордашку и огромные мокрые глаза, немедленно потащит ее в постель, чтобы возместить все обиды и наверстать упущенное время.

— А почему ты считаешь, что он этого не сделает?

— Да потому, что болен, вот почему. Патрик, немного успокоившись, расплылся в самодовольной улыбке:

— Ну не настолько уж он болен.

— Болен как пес бродячий, — упрямо настаивал. Джо. — Целую неделю ходил с гриппом и все-таки отправился в Нью-Йорк! Вчера я приехал за ним в аэропорт, так он прямо захлебывался кашлем, даже меня дрожь пробирала.

— Хочешь поднять ставку до десяти долларов?

— Заметано.

Они вновь уселись за шашки, но Джо, поколебавшись, предложил:

— Патрик, я не стану держать пари. Просто несправедливо отбирать у тебя десять баксов. Ты почти не видел Мэтта на этой неделе. Готов голову прозакладывать, он слишком болен и слишком зол, чтобы вообще обратить на нее внимание.

— Он, конечно, чертовски взбешен, но вовсе не настолько уж болен.

— С чего ты так уверен в этом?

— Довелось мне случайно узнать, — начал Патрик, притворяясь, что целиком погружен в обдумывание следующего хода, — что Мэтт перед отъездом побывал у доктора и захватил с собой лекарство. Он звонил мне из машины по пути на ферму и сказал, что чувствует себя лучше.

— Да ты все врешь — вон глаз дергается!

— Хочешь поднять ставку?

Когда Мередит, захватив маленький саквояж со всем необходимым, выходила из квартиры, шел снег, но к тому времени, когда она пересекла границу штата Индиана, метель превратилась в настоящий буран. По шоссе разъезжали грузовики с песком и снегоочистители: желтые фары светились словно спасительные маяки сквозь крутящиеся снежные смерчи. Мимо Мередит проехал автофургон, обрызгав слякотью ветровое стекло, но уже через две мили она увидела тот же фургон, наполовину съехавший в канаву; водитель успел выпрыгнуть и теперь стоял на обочине, объясняя что-то другому водителю грузовика, свернувшему с дороги, чтобы вытащить неудачника.

Если верить прогнозам, температура понизилась до двадцати двух градусов и продолжала падать; ожидалось, что толщина снежного покрова достигнет двенадцати дюймов, но Мередит была слишком поглощена собственными тревожными мыслями, чтобы беспокоиться о погоде. Она могла думать только о прошлом и о том, как заставить Мэтта понять, что не она виновата в случившемся. Когда Патрик настоял, чтобы она поехала на ферму, Мередит была так потрясена, что почти лишилась способности соображать. Теперь же шок понемногу начинал проходить, и ее обуревало куда большее, чем у Патрика, нетерпение поскорее все объяснить Мэтту и помириться с ним.

Стоило Мередит представить, что должен был испытывать Мэтт, получив ту проклятую телеграмму, как ей снова становилось не по себе. И все же он вылетел домой, чтобы объясниться с ней, а его прогнали от ворот госпиталя, словно назойливого попрошайку! Он не бросил жену и ребенка! Сознание этого наполняло ее счастьем и безумно-отчаянной потребностью заставить его поверить, что она не убила их малышку и не изгнала Мэтта из своей жизни.

Машину занесло, и Мередит резко сбросила скорость, задохнувшись от ужаса, когда «БМВ» заскользил на обледенелом участке, но тут же вновь оказался в безопасной зоне. Как только автомобиль снова стал слушаться руля, Мередит вновь обратилась мыслями к Мэтту. Только теперь она поняла причину глубоко скрытой неприязни к себе, которую постоянно чувствовала. Стал даже ясен смысл реплики: «Перейди мне дорогу еще раз, всего лишь раз и горько пожалеешь, что твоя мать не сделала аборт!»

Его так несправедливо, так ужасно оскорбили, так больно ранили! Стоило ли удивляться, что Мэтт готов отплатить любыми, даже самыми жестокими способами! Поразительно, что он пытался вести себя как цивилизованный человек в опере и за обедом, учитывая все, в чем он считал ее виновной! На его месте Мередит не дала бы себе труда быть вежливой, не говоря уже о дружелюбии.

Внезапно ей пришла в голову мысль, что Мэтт мог сам послать себе эту телеграмму, чтобы оправдать в глазах отца развод с Мередит, но она тут же покачала головой. Мэтью Фаррел жил лишь по собственным моральным законам и не считал нужным ни перед кем оправдываться. Он сделал ей ребенка, женился, мужественно выдержал яростный натиск ее отца. Одной лишь дерзостью и силой воли создал финансовую империю. Он не стал бы пресмыкаться даже перед собственным отцом и тем более посылать себе телеграммы. Телеграмма же с согласием на развод, полученная Мередит, очевидно, была попыткой отплатить за оскорбление. Но ведь он сначала вернулся к ней…

Слезы жгли глаза Мередит, и она, сама того не сознавая, все прибавляла скорость. Нужно поскорее добраться до фермы, поговорить с ним, попытаться все объяснить. Он так же нуждается в ее прощении, как она — в его, и вряд Ли томительная нежность и острое сожаление, которые она испытывает сейчас к Мэтту, могут послужить угрозой их будущему с Паркером. Прекрасные видения проплывали перед ее мысленным взором — в следующий раз, когда Мэтт протянет руку, улыбнется ей и поздоровается, она ответит улыбкой и крепким рукопожатием. Их дружба не ограничится нечастыми встречами на балах и приемах, они смогут быть и деловыми партнерами. Мэтт поистине блестящий тактик и непревзойденно умеет вести переговоры, так что она, возможно, иногда сможет позвонить ему, чтобы попросить совета. Старым друзьям ведь позволено это, не так ли? Они будут иногда обедать вместе, и она станет рассказывать ему о своих проблемах, и Мэтт, наверное, вызовется помочь… иначе для чего и существуют друзья…