— Ты! Да как ты смеешь так разговаривать с собственным братом⁈ Я тебе щас рыло расквашу так, что матушка наша не признает!

Соренс уже начал потирать кулаки, когда его младший брат сделал шаг назад — и ровным ледяным голосом произнес:

— Не знаю, о чем ты. Среди моих братьев нет предателей. А среди предателей — нет братьев.

Соренс аж задохнулся на полуслове.

— Ах ты… Ты… Да я…

— Отлично сказано, сотник Фейзан Эльд. Рад, что здесь еще остались достойные замысла Его Величества люди.

Оба брата резко обернулись на звук голоса. И для одного из них это стало последним мгновением в жизни. Темная фигура, сливающаяся с чернотой каменной террасы, оказавшаяся вдруг прямо возле братьев, сделала резкий выпад. Сверкнул в полутьме багровый всполох — и Соренс Эльд кулем повалился на камень, не издав ни звука.

Файзен, однако, не растерялся. Тут же отпрянув и выхватив короткий широкий клинок, он приготовился к схватке с неизвестным.

— Опусти меч, сотник. — раздался из под капюшона звучный голос. — Именем Его Величества Грегора Эстелла и Большой печатью рода Эстелл приказываю — опусти оружие.

И в руках незнакомца действительно оказалась Большая печать. Магическая вещица, прочно доказывающая полномочия носителя. Такую нельзя ни украсть, ни забрать силой — тут же развалится. И Фейзан опустил клинок.

Отлично. Этот Фейзан действительно остался верен отцу. Даже от брата был готов отказаться, и нормально воспринял его смерть. Надо же.

Прибыв в Ойнегест, я уже знал, куда мне нужно двигаться. Городок в целом совсем небольшой, тысячи на четыре жителей со всеми выселками. И пять сотен из них живут на его западной окраине, в отдельном районе, обнесенном невысокой — чисто для обозначения владения — каменной оградой.

Сама эта часть города тоже была выстроена из камня. Преобладали здесь длинные дома-бараки. Весьма, впрочем, просторные, с резными наличниками на окнах, высокими крышами, с просторными обитыми деревом комнатами. Я заглянул в парочку таких, благо плащ позволял мне вообще не привлекать внимание ночных сторожей.

Сторожа эти, впрочем, не сильно отличались от замковых. Кто дрых прямо на посту, кто угрюмо распивал что-то спиртное, кто просто отсутствовал. А немногих ответственных стражников я обходил стороной.

Так я добрался до центра района. Воден, уже бывавший здесь, объяснил мне, что десятники живут со своими людьми, а вот четверо сотников и капитан Фредий Ильмет, глава Первой Сотни, располагались отдельно. В собственных каменных домах о двух этажах, с террасами и верандами, выстроенных по личному заказу. Да уж, эти то точно получали немалое жалованье.

Что, впрочем, еще раз убедило меня — опираться здесь нужно в первую очередь на десятников.

Но заглянул я и к сотникам, привлеченный шумом спора. И один из спорщиков — сотник четвертой сотни Соренс Эльд — стал моей первой жертвой.

А его брат, сотник пятой сотни — моим сопровождающим.

— Идем к вашему капитану, Фейзан. Я не думаю, что получится застать всех предателей так врасплох, как вышло в первый раз. Так что лучше сразу обезглавить заговор. Его Величество послал меня именно для этого — выжечь здесь все ростки предательства.

Фейзан, будучи вообще-то сильно старше, смотрел на меня только что рот не раскрыв. Так его восхитило мое появление и мгновенная кара его брата за крамольные слова. Похоже, долг и честь дружинника в этом бойце были куда сильнее родовых уз.

Не только они, впрочем. От меня не укрылся жадный блеск в его глазах,когда я назвал его «сотником четвертой и временным сотником пятой сотни». В обычных условиях такое стремительно повышение не ждало его до смерти старшего брата. Что ж. Смерть наступила.

И теперь мы подошли к самому большому и богатому из пяти домов, выстроившихся этакой звездой в центре района. Дом спал, свет горел лишь в окошке у входа. Там сидел какой-то писарь, а у входа сонно зевал стражник с пикой.

— Мирного караула, воин! — поприветствовал его Фейзан. Тут я все оставил на него, и он не подвел.

Меня представили как королевского посланника к капитану Фредию, я показал печать, и все вопросы отпали. Даже проводить не предложили — Фейзан явно сам знал, куда идти.

Порядки здесь царили свойские — раз к самому капитану пустили среди ночи. Как минимум, это значит, что не все его люди были заговорщиками. Иначе бы нас попросили подождать, а Фредия предупредили бы.

Не предупредили. И, когда мы крадучись вошли в большую роскошную спальню, капитан мирно посапывал в объятиях с какой-то полноватой дамой.

— Ох ты ж! — чуть слышно присвистнул Фейзан. — А я-то думал, это слухи просто, что капитан с женой Клейса спит…

— Т-с-с-. Это нам только на руку.

Но спал капитан все-таки чутко. И теперь заворочался, просыпаясь. Я приблизился к его постели, велев Фейзану остаться у входа. Из ладони вылетел алый клинок.

— Доброй ночи, господин капитан. — тихо произнес я, надвигая капюшон поглубже. — Вам послание от Его Величества.

Фредий вскинулся тут же. Грубо оттолкнув взвизгнувшую женщину, он вскочил прямо на постели, тут же выхватывая с изголовья кровати тонкий и длинный кинжал.

Чем-то похож на мое собственное оружие. Но, увы для него, его клинок был самым обычным.

— Кто вы такой⁈ Как проникли сюда⁈ — чопорно спросил он, когда я сделал шаг назад, чтоб лучше рассмотреть капитана.

Тоже немолодой. Мужчина лет пятидесяти, с черными с проседью волосами, сейчас растрепавшимися и спадающими по плечам, без бороды, но с длинными вислыми усами. Капитан явно любил покушать — хоть и следил за собой. Сейчас, в одном белье, с выставленным вперед кинжалом, старик смотрелся нелепо, но я не дал себя обмануть. От меня не укрылась ни скорость движений капитана, ни то, что в свои пятьдесят с лишним, он продолжает таскать в постель чужих жен.

Левой рукой я показал ему Большую печать.

— Я доверенное лицо Его Величества Грегора Эстелла, капитан. С чего бы вам наставлять на меня оружие?

— А мне плевать, хоть самого эфтейского совета ты человек! Что ты здесь делаешь, и по какому делу приперся⁈

Я устало вздохнул. Ну и денек. Все никак не закончится. Как-то много таких вот дней стало у меня в последнее время.

— Я здесь по делу об измене, капитан. В качестве палача.

Этого хватило. Фредий кинулся на меня тут же. Сверкнул в лунном свете его кинжал. Увы, Оружие Души нематериально. Так что удар я принял на стальной наруч, надетый на левую руку.

Шаг назад. Принять еще удар. Еще один. Отскок.

Полная дама, охая и ахая, забилась в угол за кровать, Фейзан, готовый в любой момент подстраховать, пока не мешался под ногами, так что мы с капитаном плясали по всей его просторной комнате.

Он колол и резал, я уклонялся и отбивался. Ему нужно было пробить мои доспехи. А вот мне хватило бы одного удачного удара.

И момент для такого удара настал.

Я был уже почти зажат в угол, прижавшись спиной к комоду из темного дерева, раз за разом отбивал удары. К счастью, даже в этом теле моя реакция не подводила. Только уставал быстрее, и удары чувствовались больнее, чем я привык.

И вот, один удар я пропустил. Нарочно, принял на окованный кольчугой бок. Со звоном кинжал капитана врезался в сплетение колец, в кожаную куртку под ними… И завяз во всем этом.

По боку потекло теплое — все-таки проткнул, сволочь! Но, кажется, совсем несильно.

А вот я тут же резко выбросил бездействовавшую до этого правую руку вперед. Из ладони молниеносно выпорхнула алая полоса — и рассекла капитану плечо.

О, эта душа оказалась куда крепче, чем мелочный братец Фейзана. Капитан отпрянул, растерянно глядя на свою руку. Его потряхивало.

— Что… ты… Это яд?..

— Нет, капитан. Яд — это те слова предательства, которые вы льете в уши своим бойцам. А это — справедливая кара. Прощайте, капитан. И не надейтесь на посмертие.

Кажется, он и сам почувствовал. Я помню ощущение распада моей собственной души — будто ее утаскивает куда-то по частям. Не успей Воден пересадить ее в новое тело, и меня ждало бы то же самое, но в пасти посланца Твари.