Барак залило раскатистым смехом верзилы. Удобно все-таки, что он сам себя подсвечивает. Ему-то то, что я прячусь во тьме, явно не мешает. А вот мне без этого света было бы тяжко.

— Не переживай за меня, живчик! Власть над плотью делает меня в постели таким гигантом, что живым и не снилось! Некромантия — очень многогранное искусство, знаешь ли!

— Даже не сомневаюсь! — пробормотал я, подныривая под его левый бок и вонзая клинок туда, где у людей обычно расположено сердце. — Жаль, с какой грани не глянь — все коричневые!

Армидан вновь расхохотался. Моих уколов он явно даже не чувствовал.

Следом я проверил и правый бок, и оба места пониже пояса. На самом деле, то, где у него расположена душа, было очевидно еще после проверки сердца. Но думать об этом не хотелось.

Ведь достать до его головы я не могу чисто физически!

Увы, сделать это придется. Все остальные возможные места я проверил, а голова — маленькая, щуплая, с узкой челюстью и впалыми щеками — выглядит на этом теле явно чужеродно. Скорее всего, только голова тут и осталась от настоящего Армидана.

Это почему-то меня позабавило.

Увы, в конце концов бегать за мной по всему залу надоело даже этому весельчаку. Все-таки я был куда более ловким. Похоже, я не ошибался, думая, что хозяин мертвецов плох в ближнем бою. Грубой силы в нем не занимать, а вот мастерства не хватает.

Попасть по мне он больше не сумел ни разу.

И, кажется, единственной причиной того, что я еще жив, Армидан посчитал нехватку этой самой силы.

— Ну все, букашка, ты меня утомил! — жеманно протянул он. — Узри же! Я покажу тебе, насколько слаба и ничтожна живая плоть в сравнении с крепкой и послушной плотью мертвой! Узри, чего я достиг, отказавшись от слабого и жалкого собственного тела!

И Армидан стал раздуваться. Лопатки пошли буграми, разрез на животе раздался в стороны — и во все стороны хлынула синюшная бледная плоть. Две новых руки, четыре, шесть — и все они продолжали удлиняться, становясь трехсуставчатыми… Спина раздулась, обрастая костяным панцирем, из бедер полезло множество тонких нелепых ножек…

Только вот одного мой противник так и не понял. Моей цели во всей этой беготни. А потому, когда он упал на четвереньки… Хотя, не знаю, как правильно это назвать с таким количеством ног. В общем, когда он упал на раздувшееся пузо, став напоминать жуткое огромное ракообразное с кучей ног и рук, я возликовал.

Ведь его голова оказалась примерно на уровне моей груди. А еще она никак не изменилась, что укрепило мое понимание — бить надо именно туда.

Только попробуй-ка, ударь, когда вокруг головы летает восемь рук, в каждой из которых три метра длины и силы как в осадном таране!

В последнем я смог убедиться, когда в последний момент успел отскочить от одной из таких рук — и каменная печка, около которой я миг назад стоял, буквально взорвалась, осыпавшись грудой булыжника.

— НУ ЧТО, МАЛЬЧИШКА⁈ ДОПРЫГАЛСЯ⁈

Рев, раздавшийся уже не из его природного рта, а из множества зубастых пастей, разверзшихся тут и там на его теле, чуть не оглушил меня. Пора с этим заканчивать, а не то он точно загонит меня в угол и тупо вколотит в землю!

По самой широкой дуге из возможных, я оббежал эту тушу сзади, сам отрезая себя от спасительного выхода, загоняя к дальней стенке барака. Здесь рук у него не было, как и глаз, так что гигантской туше пришлось начать разворачиваться.

И, пока Армидан вертелся, вслепую молотя руками, я изучал.

Запоминал скорость ударов гигантских кулаков, запоминал время, требуемое на восстановление после удара. Расположение пастей и глаз, мышц, которыми крепятся руки — запоминал и высчитывал слепую зону, в которой из-за раздутых мускулов он не сумеет по мне попасть.

— НУ ЧТО ТЫ БЕГАЕШЬ, КОЗЯВКА⁈ ПРЕКРАТИ УЖЕ! СТАНЬ УЖЕ ЧАСТЬЮ МОЕГО ВЕЛИКОЛЕПИЯ!!!

— Прости, дружище. Но если очкастый позер обожрется волшебной пылью для роста мускулов, это не сделает его серьезным бойцом. Просто тощий позер станет позером накачанным. И останется все таким же нелепым!

С этими словами я рванулся прямо на Армидана. Прямо на жуткий вихрь из кулаков, каждый из которых одним попаданием переломает мне все кости. Ведь я все рассчитал — и мой расчет был верен!

Взбешенный моими словами, Армидан окончательно утратил терпение. Молотили ручищи, с оглушительным грохотом лопался камень и дерево пола, трещали его собственные кости и суставы…

Но попасть в меня хоть раз он так и не сумел. Обогнув одну руку, отпрыгнув от второй, вовремя проскочив под третьей, я оказался прямо посреди бугрящихся и перекатывающихся под бледной зеленоватой кожей мышц. В месте, из которого росли все эти руки. И в котором безвольно болталась маленькая патлатая головка на тощей шее.

Только вот в одном из множества «плечей» уже раскрывалась круглая, усеянная желтыми зубами, пасть. Меня обдало жуткой, вышибающей дух вонью, а затем оглушило визгливым криком:

— НУ ВОТ ТЫ И ПОПАЛСЯ, МАЛЕНЬКИЙ!!!

— Ну нет, Арми. Попался здесь только ты.

Проскользнув в считанные пальцах от пасти, которая легко вместила бы в себя мою голову, я оказался прямо перед тощим бледным лицом с пухлыми губами, узкой маленькой челюстью и глубоко посаженными водянистыми глазами, пустым взглядом смотревшими на меня.

— Бывай!

И я вонзил вылетевшую из ладони полосу алого света прямо в его правый глаз.

А затем рухнул на колени, оглушенный пронзительным визгом, раздавшимся сразу из всех пастей чудовищного некроманта.

Умер Армидан Позер не сразу. Умирал целых несколько секунд. Но, к счастью, поврежденная душа явно утратила контроль над чудовищным телом. И лишь рот на худом лице беззвучно раскрывался в попытке что-то сказать.

Но ничего сказать у него так и не вышло. А еще через пару минут начала расползаться на части, стремительно разлагаясь, вся эта гора псевдоплоти. Следом погас, наконец, и нелепый луч, освещающий поле боя. Так что я поспешил покинуть барак. Еще не хватало после победы задохнуться трупными газами.

Эта долгая ночь понемногу подходила к концу.

А я размышлял на ходу. Ведь в грязи, залитый зловонной слюной волшебника-монстра, с нехорошей тупой болью в отбитом боку, потирая сбитые о пол локти и колени, я размышлял, зябко кутаясь в плащ. В чем-то эта жуткая тварь была права. Плоть слаба. Во всяком случае, моя плоть — точно. Вот только мертвая плоть в этом смысле не очень-то отличается от живой, как бы много ее ни было Ведь не понадейся Армидан на нее, а просто продолжай бегать за мной по бараку, он просто загнал бы меня, выбил из сил это дурацкое тело.

Нет, принца, конечно, не забрасывали. Даже слабоумного, его развивали как могли. Но у меня и в моем родном теле нередко проскакивали мысли о его слабости, его ограниченности.

Его смертности.

Чего уж говорить о теле принца?

Смертность… Бррр! Бороться со смертью через смерть, как сделал это Армидан, мне точно не хотелось бы. Со многими из эмиссаров Твари творили что-то похожее, превращая их в чудищ, продляющих свою жизнь за счет чужих. Многие шли на это именно ради долгой жизни. Почти вечной!

Но меня не тянуло заменять слабую, но симпатичную, живую плоть, чуть менее слабой, но жалкой и уродливой мертвой.

Нужно над этим подумать. Подумать в каком-нибудь другом, более надежном ключе. А еще нужно подумать, как бы обзавестись еще полезными артефактами.

— А пока нужно решать насущные проблемы… — задумчиво протянул я, глядя на понемногу приходящую в себя обнаженную девушку.

Над Ойнегестом понемногу восходило солнце. Утро выдалось ясным и прохладным, так что многие дружинники зябко кутались в кафтаны и тулупы.

Я тоже стоял, запахнувшись в меховой кафтан одного из покойных сотников. Вообще оделся я как попало — что нашел приличного по размеру, то и нацепил. И только артефактный плащ все также надежно скрывал мою личность и внешность.

Девчонка, служившая некроманту, придя в себя почти ничего не соображала. Только и сумела что представиться как Ирья Тихоня. Удивившись прозвищу, мало подходящему для сообщницы преступника-некроманта, я решил отложить вопросы на потом — такой уж у нее был убитый вид.