- Не смей приказывать мне, будто я ребенок – говорит она.

- Прости – говорит он, беря ее за руки – Ты не ребенок.

Ребенок – так и есть, но она скрывает это так хорошо, что иногда и я забываю. Но это не важно, что я думаю. Муж и жена находятся в своей собственной вселенной, и я уже не часть этого разговора. Впервые я чувствую себя по настоящему, в разводе. Она смотрит на меня затуманенным взглядом.

- Ты была права во всем.

- Тсс…. – я касаюсь ее руки – Тебе нужно поспать.

- Кто мы такие – говорит она Линдену – Чтобы иметь детей, когда сами не можем избавиться от собственного проклятья.

Хотя голос ее спокоен, но губы дрожат.

- Мы поговорим об этом позже – воркует Линден – Ты не в состоянии ясно мыслить.

- Это же ясно, как день – говорит она. Ее голос хриплый и жуткий. Слезы катятся по ее щекам.

У Линдена в глазах боль, хотя я не уверена, это потому, что он волнуется, или потому, что он верит всему, что она ему говорит. Он что-то тихо шепчет ей на ухо, и это ее успокаивает. Он позволяет ей высморкаться в свой рукав. Это была хорошая борьба, но лихорадка и истощение, и лекарства забирают у нее все силы.

- Я могу вернуться домой, и проверить Боуэна – предлагаю я, запинаясь.

- Нет – ее голос шепчет. Она закрывает глаза. – Нет, нет, нет. Стой так, чтобы я тебя видела. Там не безопасно.

Она бредит, но в этом может быть доля правды.

- Ну, хватит уже! – Линден проводит пальцем по ее векам – Отдохни немного. Мы будем здесь.

Она приподнимает брови, но веки ее закрыты:

- Обещаешь?

- Да – говорит он, с отчаяньем. Конечно, он не оставит ее. После всего того, что случилось, я не верю, что он когда-нибудь упустит ее из виду. Она это знает: но ей нужно это услышать. Верный своему слову, он не оставляет ее, когда она засыпает. Он просто сидит, приглаживает назад волосы и хмуриться. Я сижу в кресле, на противоположной стороне кровати, невидимка. Я не должна быть здесь, но мне некуда больше пойти, сегодня ночью. И я не хочу, если вдруг она проснется ночью и поймет, что я ушла, она расстроилась.

Линден, словно читая мои мысли, говорит:

- Спасибо, за то, что осталась – Он не сводит глаз с Сесилии.

- Я уйду, когда ей станет лучше.

- Я говорю про то, что сказал раньше. Я хочу, чтобы ты была в безопасности.

- Я знаю – говорю я – Ты не должен беспокоиться, обо мне.

- Все равно, я уважал бы твой уход.

Он решается взглянуть на меня, и улыбается также как, в то утро, после смерти Роуз. В то утро, улыбка исчезла с его лица, когда он понял, что я не она. Но сейчас улыбка остается. Он понимает, что я не призрак. Я, та девушка, которая была, не особенно добра к нему.

- Я обещаю, что скажу тебе «до свидания» – говорю я.

Я уверена, если скажу что-нибудь еще, то заплачу. Я прислушиваюсь к монитору, который монотонно предает пульс моей сестры по мужу, и думаю о том, как далеко Габриэль. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь любить его так же, как Сесилия и Линден любят друг друга, или как Линден и Роуз когда-то. Я не вижу смысла в таких эмоциях, на что дается нам так мало лет, чтобы наслаждаться. Я никогда не планировала выйти замуж, хотя в слабые и глупые моменты, позволяла себе притворяться. Но та тоска, что накатывает на меня сейчас – это любовь? Мне никогда не было так одиноко. Мы можем меняться, так много раз в наших жизнях. Мы рождаемся в семье и это единственная жизнь, которую мы можем представить, но и она изменчива. Здания могут разрушаться. Костры гореть. Но в следующую секунду мы где-то еще, бежим, пытаясь не отставать от нового человека, которым стали. Однажды я была чьей-то дочерью, потом чьей-то женой. Сейчас я не то и не другое. Этот угрюмый мальчик, сидящий передо мной, не мой муж. И девочка, о которой он беспокоится, не является мной, и никогда не будет.

Линден смотрит на часы, висящие над дверью.

- Может, ты хочешь сходить в кафетерий? – говорит он.

- Ты хочешь, чтобы я принесла тебе чего-нибудь?

Линден отрицательно качает головой. Его взгляд сфокусирован на груди Сесилии, тихо поднимающейся и опускающейся в такт ее дыханию. Она спит уже много часов.

- Мой отец скоро будет здесь - сообщает Линден – И будет лучше тебе с ним не встречаться. Он едет с конференции из Клируотера. Он сказал, что ему потребуется несколько часов, но это было утром.

Моя кровь холодеет.

- Ты позвонил своему отцу?

- Конечно – говорит он громче, чем ему бы хотелось, потому, как глаза Сесилии открываются. Она смотрит на нас затуманенным взглядом, и я не уверенна, бодрствует ли она. Линден убирает волосы с ее лба, близко наклоняется и говорит:

- У тебя будет самый лучший уход. Мой отец за этим проследит.

Ее зрачки расширяются, я вижу, как она борется с собой, пытаясь прийти в себя. Это как смотреть на человека, который провалился под лед и ему не за что ухватится.

- Нет – говорит она, и ее сердце начинает биться быстрее. Монитор пищит – Линден, нет. Пожалуйста, нет. – Она смотрит на меня, прося о помощи. Я хватаю ее за руку.

- В чем дело, любимая? – спрашивает Линден – Никто не причинит тебе боль. Я здесь.

Она дико трясет головой:

- Я не хочу твоего отца. Я не хочу его.

Но уже слишком поздно. Ее кошмар уже здесь. Я слышу его голос в коридоре, он называет ее имя. И вот, он здесь. Вон приносит с собой запах весны, земли и дождя. Этот запах я всегда связывала с жизнью, но сейчас я задыхаюсь. Его волосы влажные и растрепанные ветром, с его пальто капает вода, его ботинки пачкают плитку.

- Ах, Сесилия – говорит он – Я сожалею о ребенке. Возможно, если бы ты слушала меня и осталась в постели, этого бы не случилось. Ты всегда была слишком безрассудна, не на пользу себе.

Конечно, он винит за это ее. Она отталкивается ногами, в надежде быть, как можно дальше от него. Я никогда не видела ее такой напуганной. Девочка, которая провела последние несколько часов во сне, теперь сжимает мою руку с грубой силой, и я уверенна, она ее сломает.

- Пожалуйста, любимая. Ты должна лечь на спину. – Призывает Линден – Ты не в себе.

Но Сесилия не слышит:

- Ты это сделал – кричит она Вону – Ты похоронишь меня заживо, при первой же возможности, как только выпадет случай.

Далекий пристальный взгляд в ее глазах меня пугает. Теперь она уже сидит и говорит целыми предложениями, но все как то путанно. Вон проскальзывает мимо меня и склоняется над ее кроватью. Мне показалось, что он собирается схватить ее за руку, как в то утро у дома Рида, но он только касается мешочка с раствором висящего над ней и проверяет на нем надпись.

- Они не должны были давать тебе такую дозу – говорит он – Я с этим разберусь.

- Нет – просит Сесилия – Нет – она поворачивается к Линдену, умоляя – Ты должен заставить его уйти. Он хотел убить меня. Меня и нашего ребенка.

Боль отражается в глазах Линдена. Он несколько раз моргает, прежде чем сказать:

- Сесилия, нет…

- Просто уведи его отсюда, Линден – говорю я сквозь стиснутые зубы.

Вон смотрит на меня мертвыми глазами, потом поворачивается к Сесилии и с нежностью в голосе говорит:

- Дорогая, ты не в себе – говорит он – Мы дадим тебе лекарство послабее, и ты, почувствуешь себя лучше - затем поворачивается к Линдену – Нам с тобой нужно переговорить.

Как только они уходят, мне удается успокоить Сесилию достаточно, что она ложится на кровать.

- Не волнуйся – говорю я ей – Он не вернется.

- Он попытается забрать Боуэна – говорит она с глазами, полными слез.

- Этого не случится. Ты видела у Рида коллекцию пистолетов? Он никому не позволит прикоснуться к Боуэну.

Я вытираю ее щеки манжетой от моего зеленого свитера, потому что это самое мягкое место из возможных. Он ловит ее слезы, не поглощая их, и они висят между волокнами, как звезды.

- Я чувствую себя странно. Как будто я под водой.

Я поднимаю простыню до подбородка и прижимаю тыльную сторону своей ладони к ее лбу.