Она вздрагивает и открывает глаза.

- Рейн? – голос у нее скрипучий – Рейн! – она садится - Где ты была? Никто ничего не мог мне сказать. Они даже не хотели разговаривать со мной.

- Мы можем поговорить об этом внизу, за ужином.

Я хмурюсь и убираю спутанные волосы с ее лица. Она не очень хорошо выглядит. Если бы сейчас я не нашла ее спящей в моей постели, я бы подумала, что она не спала вообще, после того, как я ее оставила.

- Ужин? – говорит она – Внизу? - У нее такое выражение лица, будто она съела что-то кислое. – Тогда, это значит, что распорядитель Вон вернулся?

- Вставай – говорю я, поднимая ее с кровати – Давай приведем тебя в порядок. Мы же не хотим, чтобы Вон увидел тебя в одежде Линдена?

Я не знаю как это возможно, но она пахнет Линденом, Дженной и Боуэном, но не самой собой. Она спотыкается, когда я веду ее в свою ванную. Она садится на край ванны, смотрит сквозь меня, пока я смачиваю полотенце теплой водой и подношу к ее лицу. Она, кажется, не возражает, когда я распутываю ее волосы и расчесываю одну прядь за другой.

- Как ты хочешь, чтобы волосы были подняты вверх или оставить их распущенными?

- Он очень зол на меня?

- Кто?

- Распорядитель Вон? Винит ли он меня, за то, что случилось?

Я скручиваю ее волосы резинкой с моей руки.

- Я думаю, он винит Рида и самого себя.

- Он должен винить меня – говорит она.

- Тсс, – я завязываю ее волосы в пучок – Скоро уже ужин. Нам нужно придумать, что тебе надеть.

Она кивает, но слезы стоят в ее глазах, я не знаю, как мне выпихнуть ее за дверь.

- Ты можешь надеть одно из моих платьев, если хочешь – предлагаю я.

- Я слишком худая – говорит она – Я хочу мое желтое платье. С кружевными рукавами.

- Посмотри, что можно надеть Боуэну, а я пока найду твое платье.

Мы помогаем друг другу с молниями, я продеваю шелковый цветок в ее волосы, чтобы придать немного цвета. Она смотрит в полудреме, и когда я приглаживаю свои брови пальцами, она делает над собой усилие и улыбается.

- Готова идти вниз? – спрашиваю я.

Она задерживает дыхание на пару минут, кивает и разглаживает свое платье. Она надевала его на вечеринку в апельсиновой роще, в ночь, когда Линден украл у нее девственность. Она короче и слишком туго на груди и на талии. Она выросла из него. Мы выходим. Я ловлю свое отражение на двери лифта по пути вниз: шелковый сарафан, волосы прямые, прямой взгляд. Мы сильнее, чем думаем на самом деле. Мы были потерпевшими и свидетелями. Мы уже прощались с жизнью. Она держит Боуэна на некотором расстоянии, чтобы он не цеплялся за цветок в ее волосах.

- Ты познакомишься с моим братом – говорю я.

- Какой он? – спрашивает она.

- В основном, снисходительный.

Я хотела немного ее рассмешить, но она резко вздыхает и кладет голову мне на плечо.

- Я люблю тебя, Рейн – говорит она.

- Я знаю – говорю я – Я тоже тебя люблю.

К тому времени, пока мы добираемся до столовой, Роуэн и Вон уже сидят за столом. Глаза Вона оживляются, как только он видит нас, он не выходит из-за стола, но раскрывает руки, чтобы взять Боуэна у Сесилии. Я вижу, какое-то время она сопротивляется, прежде чем отдает Боуэна в его руки. Вон держит Боуэна на коленях в течении первых двух блюд, удивляясь как он может сидеть прямо без помощи рук, перед ним яблочное пюре и процеженный сок из моркови, каждый раз когда он ест, Вон хлопает в ладоши. Сесилия ничего не говорит, но уши у нее пунцовые.

- Сесилия – говорит Вон, когда у нас забирают тарелки с едой, к которой мы практически не притронулись – Тебе обязательно надо было одеваться так ярко к обеденному столу?

Он хочет, чтобы она чувствовала себя некомфортно. Она поднимает голову впервые за весь ужин и мило улыбается ему.

- В ближайшее время Боуэн начнет ползать – говорит она.

- Будешь? – спрашивает Вон у Боуэна – Не сомневаюсь, что ты начнешь ходить прежде чем мы об этом узнаем.

- Я научу его ходить – бормочет Сесилия себе под нос – Далеко, далеко от вас.

- Скажи что-нибудь, дорогая? – просит Вон.

- Мне интересно, что за повод – говорит она – Давно у нас не было семейного ужина.

Слово «семья» в нашей ситуации, слишком ущербно, чтобы описать все это.

- Ты так считаешь? – говорит Вон – Я хотел поговорить с тобой на прошлой неделе, но некоторые обстоятельства, случившиеся тем вечером, пошли не так, как я планировал.

Он имеет в виду, смерть Линдена.

- Я хотел сообщить, что вместе со своими уважаемыми коллегами, разработал лекарство.

- Лекарство? – говорит Сесилия.

- От вируса – говорит он – Рейн и Роуэн одни из первых участников. Оно еще экспериментальное, но я уверен, что все пойдет как надо.

Она смотрит на меня, не понимая.

- Вы здоровы? – спрашивает она – Прямо сейчас?

- Кажется – говорю я. Возможно мой брат прав, в том что я слишком чувствительная и грустная, чтобы ценить это, потому что я не испытываю ни капли волнения. Я до сих пор не решила, верю ли я в это. Вон что-то вроде мастера на скрытые мотивы и уловки.

- Доктор Эшби трудился над ним весь прошлый год – говорит Роуэн. Он пытается помочь; я не знаю что Вон рассказал ему о моей сестре по мужу, и упоминал ли о ней вообще, но думаю что Роуэн чувствует себя виноватым перед ней. Сесилия смотрит на него как на странное существо, который, каким-то чудом, забрел в ее дом. И я предполагаю, кем он может являться для нее. Незнакомец, который выглядит, как я.

- Это слишком сложно для нашей Сесилии – говорит Вон, – Она никогда не была слишком сообразительной.

Сесилия смотрит на шоколадный торт, с разочарованием. Она ничего не ела за весь вечер. Я вижу, что у нее куча вопросов, но она боится их произнести. Она все еще находится в толще горя, где даже обещание о лечении, ничего не значат для нее. Мужа, который ласково говорил с ней, больше нет, она осталась на попечении свекра, который не делает тайны из того, что она ему противна.

- Тогда, как долго ты останешься здесь? – спрашивает она меня – Как долго?

Вон смеется, держа Боуэна близко к своему лицу.

- На данный момент проект сверхсекретный. Никто из тех, кто знает о нем, не уедут отсюда. Близнецы, скорее всего, останутся в этих стенах в течение многих лет. Возможно, всю оставшуюся жизнь.

Вон зовет нас близнецами – это как-то по-другому звучит. Может быть, даже хуже. Даже Роуэн бросает недовольный взгляд, когда Вон не смотрит.

- Что насчет Боуэна? – спрашивает Сесилия.

- А что насчет него? – спрашивает Вон. Он играет с кудрями Боуэна. У него кудри как у Линдена, но он блондин и они уже переходят в оттенок волос Сесилии. Мне кажется, он выглядит так, как и должен выглядеть ребенок. Вон, со всей его генетикой, должен думать так же. Конечно, это подпитывает его ненависть к ней.

- Он будет вылечен? – спрашивает Сесилия, словно не верит в это.

- Он еще слишком молод – говорит Вон – Это исследование закрыто для младенцев, но я уверен что оно будет столь-же эффективно, когда он немного подрастет. Не так ли, Боуэн?

Сесилия не спрашивает, что будет с ней. Она уже знает.

- Распорядитель Вон собирается меня убить – говорит Сесилия.

Она отмокала в моей ванне целый час. Я чувствую запах соли и мыла, из ванной, я лежу на кровати, любовный роман Дженны лежит на коленях. Я пытаюсь игнорировать тот факт, что так пахло мыло, когда мы собирались на вечеринку с Линденом. Я больше никогда не возьму его за руку. Я пытаюсь забыть, что он больше никогда не придет домой.

- Никто не собирается убивать тебя – говорю я.

- Ты видела, как он смотрел на Боуэна, словно хочет, чтобы он был только его?

- Вода в ванной должно быть уже остыла – говорю я.

- Я для него только, как инкубатор для внуков – говорит она – Больше он не будет пользоваться мной.

Я слышу, как вода уходит в канализацию, когда она закрывает кран. Пока она сушит волосы, я пытаюсь сосредоточиться на странной истории мужчины и женщины; они не до конца осознают, что любят друг друга. Я не уверена, разберутся ли они со временем. Когда Сесилия падает на кровать рядом со мной, она смотрит в потолок и говорит: