- Ты не чувствуешь себя в безопасности здесь, да? – небрежный вопрос выходит из меня просто. Это было слишком утомительное утро. – Рид немного эксцентричный, но он не такой, как хозяин в особняке, Вон. Он тебя не обидит.

Элли поджимает губы, смотрит на Боуэна долгое время, прежде чем сказать:

- Нигде не безопасно леди Рейн. Особенно для вас.

- И тебе не комфортно рядом со мной? Потому что ты боишься попасть под перекрестный огонь, который я за собой повлеку?

Она стесняется. Она кивает.

- Я никогда не хотела, чтобы так вышло – говорю я. Это слабое оправдание, но это правда. – Я только хотела, снова вернутся домой.

Боуэн издает звук и Элли целует его в голову.

- Я не хотела, чтобы что-то случилось с Дейдре – я останавливаю себя и больше ничего не говорю, потому что Дейдре существует в моей голове в виде двух людей – моя служанка и умирающая девушка, которую я увидела в подвале. Я все еще пытаюсь убедить себя, что последнее было порождением кошмара, обманом. Только так я могу двигаться вперед. Мне не так много лет осталось, и я должна выбрать, какие-то тайны оставить не раскрытыми.

- Дейдре ушла – говорит Элли, вставая и направляясь к двери. – Она не вернется. Мне нужно уложить Боуэна в кроватку.

Она не может идти слишком быстро. Я не могу ее за это винить.

В коридоре открывается наружная дверь, и громкие шаги раздаются в прихожей и идут в сторону кухни. Сесилия маленькая, но она может греметь на весь дом, когда злится. Только ,когда она забегает на кухню, она не выглядит злой. Она выглядит испуганной.

- Нужно прятаться – говорит она – Он здесь. Распорядитель Вон здесь.

Я спряталась в шкафу, в холле верхнего этажа. Зарывшись, как попало в пальто Рида, пытаюсь дышать спокойно, не смотря на панику в груди. Я ненавижу маленькие темные пространства.

Сапоги Вона отзываются эхом по всему дому, и когда он останавливается, я уверенна, он стоит прямо подо мной. Что любое мое движение или скрипучая доска, выдаст меня с головой.

- Прежде чем вы спросите, Рейн здесь нет, – говорит Сесилия. Не смотря на авторитет в ее голосе, я знаю, она боится Вона, она сталкивается с ним, чтобы защитить меня. – Я не хочу, чтобы она была рядом с моим мужем. Это не правильно.

- Она уехала – говорит Линден без злости – Она уехала сразу же, как только Сесилию выписали из больницы. Она говорила что-то о Манхэттене.

- Не приходило ли тебе в голову, что твоя бывшая жена меня не волнует? – говорит Вон, – Я очень беспокоюсь о твоем здоровье, Сесилия. И я скучаю по своему внуку. Я позволил этой шараде продолжаться, только потому, что хотел, чтобы ты пришла в себя, и поняла что для тебя лучше. Я даже разрешил приехать сюда твоей прислуге. Но я вижу, что ты уже здорова, энергична и самостоятельна.

- Никто не покинет этот дом против воли – вмешивается Рид – За исключением может быть тебя, мой младший братец.

- Кто говорит о насилии? – говорит Вон – Линден. Сесилия. Будьте благоразумны. Вы не можете оставаться здесь вечно. Эта мнимая обида, которую ты на меня затаил, продолжается уже достаточно долго. Я бы хотел, чтобы весь этот бардак, остался позади. Я бы хотел, снова увидеть своего внука. Я знаю, он здесь.

- Он спит – говорит Линден.

- Я бы хотел его увидеть – говорит Вон своим повелительным тоном, – Можно?

И я понимаю: Линден имеет здесь силу. Вон всегда манипулировал своим сыном, но он никогда не использовал силу. Он никогда не показывал свою опасную сторону сыну, и он не хочет потерять его навсегда.

- Он чутко спит – говорит Линден.

Вон еще что-то говорит, пытаясь прорваться сквозь броню, которую выстроил Линден, и наконец Рид говорит:

- Ты слышал детей. Сегодня вечером они с тобой не пойдут.

- Сесилия, иди, проверь Боуэна – говорит Линден. Он не просит. И через несколько мгновений я слышу скрип лестницы, шаги мимо шкафа, которые направляются в спальню, где она, несомненно, приложила ухо к полу, чтобы услышать, о чем говорят там внизу.

- Ты не стал бы лгать мне – говорит Вон. И я могу поклясться, что есть сомнение в его голосе, когда он говорит: - Линден?

- Нет, отец, я бы не стал. Я всегда знал, что мы можем доверять друг другу.

- Рейн, опасна для тебя – говорит Вон, – Ты знаешь что я только пытался защитить тебя, не так ли? Я видел, как одиноко тебе было, в ее отсутствие. Ты понимаешь, почему я не сказал тебе, когда она вернулась.

- Я понимаю. – Говорит Линден.

- Все, что я когда либо делал, должно было защитить тебя.

- Я знаю, как я сказал теперь ее нет – он говорит так спокойно. Никогда бы не подумала, что он на такое способен. – Позволь мне поговорить с Сесилией. Возвращайся завтра вечером. И будь уверен, я уговорю Сесилию уехать домой.

Они много говорят, но я не могу разобрать ни слова, потому, что они ушли за приделы слышимости. Голос Вона звучит воркующе и отзывчиво. Не смотря на признаки того, что он делает и что он не способен к человеческой порядочности, я никогда не сомневалась, что он любит своего сына. Его единственный живой ребенок – его величайшая слабость: Линден является тем, чем он живет, что им движет до безумия и в то же время наполняет его этими редкими всплесками человечности. Но в жизни Линдена он все уничтожает. Он расчленил бы его жен. Он убил бы несовершенного ребенка, прежде чем позволил бы, такому недостатку обременить его сына.

Входная дверь закрывается. Внизу стоит тишина, а потом шаги поднимаются вверх по лестнице и моя дверь шкафа открывается. Линден и Рид стоят передо мной, когда я поднимаюсь из темноты, и Сесилия приходит из спальни с глазами полными слез, воротник ее рубашки зажат в кулаке.

- Я сожалею, что накричала на тебя – говорит она Линдену – Пожалуйста, не возвращай меня туда. Пожалуйста.

Линден смотрит на нее долго, потом на меня. Рид кладет руку ему на плечо; он уже знает, о чем думает его племянник.

- Мы должны уехать, пока мой отец не вернулся – говорит Линден – Собираемся настолько быстро, как сможем.

Рид кладет коробку обезвоженной еды на заднее сидение автомобиля. Сесилия хмурится и прижимает Боуэна к груди.

- Верх автомобиля сделан из пластика?

- Винил. Это джип. Уже более ста лет и до сих пор атмосферостойкий. – Гордится Рид, похлопав по одному из окон. Оно мерцает, словно рябь на солнце. – И радио работает. Я заметил, что ты большая поклонница музыки.

Она улыбается, хотя и неохотно.

- И вы знаете, как ухаживать за младенцем? И вы знаете, как приготовить смесь и все остальное?

- Смесь? – говорит Рид, мягко дотрагиваясь до щеки Боуэна кулаком – Мальчик в его возрасте готов к рому.

- Ребячество – говорит Линден быстро, неся мой чемодан из дома – Он шутит, любимая. - Он целует ее щеку и проходит мимо. – Мой дядя заботился обо мне, когда я был ребенком. Он знает, что нужно делать.

- И Элли будет здесь, чтобы ему помочь – напоминаю я ей.

Сейчас Элли наверху, убирается, как она делала всю неделю: Линден подчеркивает, что ее работа заключается в том, чтобы ухаживать за Боуэном, не за домом Рида, но она настаивает на том, что слишком много пыли неблагоприятно влияет на ребенка.

- Я должна убедиться, что у нее мой контрольный список – говорит Сесилия и спешит внутрь.

Я вижу, что она изо всех сил пытается быть сильной. Боуэн такая же часть ее, как собственная рука, для нее это было трудным решением, оставить его. Но он не был бы в безопасности. Кто знает, с чем мы столкнемся. Линден следует за Сесилией в дом, и я прислоняюсь к двери джипа. Рид наклоняется рядом со мной и говорит:

- Это не твоя вина, куколка.

Я знаю, что он пытается утешить меня, но я не могу помочь своему горькому смеху.

- Ладно.

- Правда – говорит Рид – Это было неизбежно, в конечно счете это бы случилось. В один прекрасный день мой брат бы оступился. Я всегда боялся, что Вон что-нибудь натворит, в попытках сделать его здоровым, и Линден будет убит. Но благодаря тебе, Линден, наконец начинает набирать некоторую силу.