Я начинаю думать, что это бессмысленное занятие. Или какая-то ловушка. Затем я слышу голоса снаружи. Я слышу, как кто-то проверяет микрофон. Я поворачиваюсь на своем сидении и смотрю в заднее окно. От места, где мы припарковались, на полпути в метро, я вижу множество ног. Они сидят на импровизированной сцене из деревянных ящиков. Разворачивается сцена, такая же, какую я видела в новостях, по телевизору Эдгара. Мой брат готовится произнести речь. Я открываю дверь, но Джаред кладет руку поверх моей, чтобы остановить меня:

- Думай, прежде чем действовать – говорит он мне.

- Но…

- Там куча народу. Толпа, которая не только думает, что ты мертва, но и хочет превратить в прах это здание. Ты имеешь дело с не здравомыслящими людьми, Златовласка.

- Вот поэтому я должна остановить его – говорю я.

Джаред печально улыбается мне.

- Ты не можешь остановить то, что уже есть. Я слышал этого парня по радио и видел по телевизору Мадам. Он сейчас в не нашего контроля.

- Я отказываюсь верить в это – говорю я.

- Давай – говорит он, открывая дверь - Мы можем послушать отсюда.

Мои ноги еле шевелятся, когда я ступаю на бетонный пол гаража. У меня в глазах, мелькают вспышки, и бьется пульс в висках. Джаред и я, теснимся около гаража, и мне приходится встать на цыпочки, чтобы всмотреться в толпу. Это прекрасный день, теплый с ярко-голубым небом. Толпа в основном нового поколения, еще совсем маленькие мальчики и девочки.

- У него достаточно преданных поклонников – размышляет Джаред.

- Как они узнали, что он будет здесь? – говорю я.

Он смотрит на меня самодовольно.

- Слухи распространяются.

- Ты знал! – говорю я – Не так ли? Знал, что он будет здесь именно в это время?

- Ты ведь не думаешь, что я подложил снотворное только потому, что им было необходимо поспать, правда? – говорит он – Ходили слухи, что это будет его следующей целью. Информация всегда доступна, если ты знаешь нужных людей.

Пронзительный визг микрофона заставляет меня заткнуть уши. А потом он заменяется другим звуком. Голосом, который я узнала бы где угодно:

- Здравствуйте. Добро пожаловать.

Роуэн стоит на импровизированной сцене. Его голос гремит через динамики, проходит по земле и впитывается в кожу. Кости мои сотрясаются со звуком. У меня кружится голова и меня тошнит, я не могу говорить, не могу дышать, каждая частица меня, каждый нейрон, ждет. Он стоит всего в нескольких ярдах от меня. Но если я позову его сейчас, то он меня не услышит. Толпа ревет вдвое, а может и втрое больше, чем я видела в новостях. Мой брат отмечает это. Он говорит, что у него теперь есть благодетели-благотворители, которые предпочитают оставаться безымянными, тот, кто вызвался финансировать, потому, как это очень важно. Он говорит собравшимся людям, что каждый из них важен, что они не террористы, как говорят в новостях. Они революция. Они больше, пострадавшее поколение. Он говорит, что уничтожая лаборатории, они положат конец бессмысленным экспериментам, которые проводятся на людях. Дальше я больше не могу слышать, что он говорит, потому, что толпа взорвалась аплодисментами. Не важно, что он говорит. Они отчаянно нуждаются в нем, им нужно знать, что среди них есть лидер. Я стараюсь цепляться за его слова – я чувствую их пульсирующих в моей крови, но мне это не нужно. Хотя, Джареду достаточно. Он толкает меня обратно к машине, говоря: «Иди, иди, иди» Я не успеваю закрыть дверь, как он уже давит на газ. Мы только успеваем заехать в гараж, как я вижу взрыв, который расплывается в зеркале заднего вида. Машина все еще в движении, когда я открываю дверь. Джаред зовет меня, но мне все равно. Я уже на земле. Я падаю вперед на руки и колени, голова кружится на мгновение, потом я встаю. Земля под моими ногами дрожит. Потом раздается еще один взрыв. Затем еще, и еще, и еще. Я чувствую жар пламени, идеальное утро становится зыбким и искаженным. Я кашляю, когда поворачиваюсь, чтобы посмотреть на горящее здание, которое несколько минут назад называлось Легсинстонским Исследовательским и Оздоровительным Институтом. Толпа совершенно дикая. Они в восторге. «Роуэн» - это слово они скандируют с такой страстью. Он это сделал. Высоко на четвертом этаже окно разлетается, едва слышно в этом хаосе. То, что недавно было куском стены, приземляется прямо передо мной. Джаред тянет меня назад за локти, и я слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться. Слишком ошеломлена. Когда мы отходим достаточно далеко, Джаред отпускает меня, и я стою в грязи, наблюдая как разрушения и восторг переплетаются, и я даже не могу сказать, что есть что. Если бы Линден был здесь, он бы говорил мне «Дыши». Я пытаюсь вспомнить, как дышать. Я стараюсь замедлить свое сердце, Я уверена, еще чуть-чуть, и оно лопнет.

- Теперь ты видишь? – говорит Джаред в ухо, – Каким бы ни был твой брат когда-то, сейчас он вне твоего контроля.

Но я не верю в это. Я качаю головой.

- Нет… это не так… - говорю я.

Я бегу вперед и в этот раз Джаред не идет за мной. Мой брат сходит с импровизированной сцены. Толпа везде. Они не замечают меня, потому что я ничем не отличаюсь от любого из них – жертва нового поколения, ребенок в чужой одежде, с грязью на руках. Когда люди объединяются в группы, они теряют то, что их делает людьми. Но я вижу его сейчас. Его глаза в солнцезащитных очках, когда он смотрит на дело рук своих. Рядом с ним девушка, обнимает его, я узнаю ее, она из новостей, та, что стояла рядом с ним, когда он произносил речь о своей погибшей сестре. Она ослеплена им, хотя его внимание обращено только на пламя. Когда я зову его, этот звук полностью вне моего контроля. Он парит над землей и бьет его. Даже оттуда где я стою, я вижу, что он узнал мой голос. Он отворачивается от девушки, и внимательно смотрит, как животное, которое почуяло опасность. Я пытаюсь снова его позвать, но это слово, это имя, забрали все мои силы. Я едва могу стоять на ногах. Я беспомощно жду, когда он найдет меня, и когда, наконец, это случается, его разноцветные глаза встречаются с моими, я снова пытаюсь, но выходит очень тихо. Девушка рядом с ним исчезает. Толпа размывается в бессмысленные формы и цвета. Я не чувствую своего сердца, своего тела и жара пламени. Я вижу только его лицо, его изумленное, прекрасное, знакомое лицо.

Месяцы падают осколками у моих ног. Мои ноги двигаются, будто сами по себе. Руки и ноги в движении, и мне кажется, что я недостаточно быстра. Он ловит меня еще до того как я падаю в его объятья. Он хватает меня за руки, смотрит на мое лицо, на мои дрожащие губы. Глаза у него такие же, как у меня. Они сейчас у него чуть острее, чем я помню. Он стал выше ростом, и я думаю, что и я тоже. Он открывает рот, но прежде чем из него выходит хоть слово, я говорю:

- Не пытайся говорить мне, что я мертва. Я слышала это так много раз, и я не хочу слышать это снова.

Он пытается говорить, но из него выходит только сдавленный крик, горестный, как тогда когда он говорил обо мне в новостях, а затем он тянет меня к своей груди, и я обнимаю его. Он дрожит, и я чувствую его горячие вдохи и выдохи по моей шее, он плачет, и я пытаюсь сказать: «Все хорошо… теперь я здесь… все в порядке» но тоже начинаю плакать. Реальность заставляет нас вернуться назад. Я слышу, как потрескивают дрова, и я слышу чужой голос, зовущий его по имени, спрашивающий, что происходит. Но я не хочу возвращаться в этот мир. Я не хочу отвечать на его вопросы и принимать то, что сделал мой брат. Вот почему я не спрашиваю его «что ты наделал?» Я захватываю его рубашку, его жутко грязную рубашку, которая пахнет пеплом, в свой кулак. Его ключицы настолько близко к моей щеке, что мне больно, но я не отстраняюсь.

- Я могу объяснить – говорит он – Я все могу объяснить.

- Роуэн… - другой голос остается.

Его имя так непривычно звучит ее голосом. Он отходит от меня, но обнимает своей рукой мою спину и прижимает к себе.

- Би – говорит он девушке с дикими глазами – Это моя сестра.