В данный момент она стала человеком, которому он доверяет больше всего на свете.

Рев ощущал влияние этого факта всей душой, как бы испорчена она ни была, и у него возникло странное желание сомкнуть вокруг неё свои крылья в самых интимных ангельских объятиях. Он никогда не делал этого прежде, но самое странное было в том, что ангелы испытывали подобное чувство только по отношению к другому ангелу. Он не думал, что ложные ангелы считаются.

— Ревенант, поторопись.

Его сердце ускорилось при виде отчаяния, смешанного с желанием в её взгляде.

— Никаких правил, верно? — Его руки быстро избавили её от ничтожного топа и штанов. — Никаких глупых «не касайся меня» правил.

— Нет, — она застонала, когда он опустил свой рот к её груди и жадно облизнул сосок через тонкое кружево. — Никаких правил.

— Черт побери, да. — Он откинул её на стол и опустился перед ней на колени, целуя нежную обнажённую кожу её живота. — Раздвинь ноги.

Сжав ладонями край стола, Блас повиновалась, изогнувшись от его жарких поцелуев. Она любовалась тем, как напрягались его стальные мышцы, когда он прокладывал себе путь поцелуями к краю её крошечных бежевых трусиков. Его член мучительно пульсировал, но он проигнорировал эту потребность сукиного сына, и разорвал клыками её нижнее белье.

— Мне они нравились, — пробормотала она.

— Мне они больше нравятся в мусорном ведре. — Она была обнажена перед ним,　

и в отличие от прошлого раза у него дома, когда он был вынужден держать руки при себе, сейчас не было никаких идиотских правил, чтобы сдержать его. Он провёл ладонями по её бёдрам вниз к лону и использовал большие пальцы, чтобы широко раскрыть её.

Она была готова для него, вся влажная и блестящая от соков. Его кровь охватило пламя, сравнимое с интенсивностью солнечной поверхности. Он пробовал её прежде, но сейчас, когда знал, как она прекрасна на вкус, его рот сразу наполнился слюной.

Он не мог больше терять ни секунды. Рев опустил лицо между её ног, прижимая язык к её сердцевине, используя свой собственный пульс, чтобы нанести ей ровный, но мягкий удар. Прикосновение заставило её извиваться и задыхаться, она схватила его за голову и прижала к себе, словно боялась, что он внезапно остановится.

Черта с два, он это сделает.

Мощный, горячий адреналин пронзил Рева, когда он лениво провёл языком по складкам и скользнул одним пальцем внутрь влажной сердцевины. Глубокий стон Блас отдавался на его губах, когда он начал лизать её всерьёз, наслаждаясь порочными криками и умоляющими шёпотом.

— Мне нравится это, — задыхалась она. — Ты так… хорош.

Возможно, но он знал наверняка, что никогда прежде не был так голоден до женской плоти. Он глубоко поцеловал её, втянув пульсирующий бутон между губами, ударив языком по клитору, а затем начал сосать. Жёстко.

— Твою… мать… Рев… Я… — Она кончила с криком и впилась ногтями ему в голову. Внутренние мышцы сжали пальцы Ревенанта, пока он продолжал ласку ими и языком.

Блас поймала его взгляд. Рев вытащил пальцы, но продолжал поглаживать её сердцевину языком. Блэсфим тяжело дышала через рот, а страсть окрасила её щеки румянцем. От такого зрелища член Рева упёрся в ширинку, желая вырваться наружу.

Затем, в её глазах потух огонь страсти, и вернулась печаль.

Чёрт. Он не даст ей и на секунду задуматься о чём-то, кроме него.

Встав, он обхватил её бёдра и притянул вплотную к себе. Жар её лона проник даже через кожаную материю.

— Теперь, — прорычал он, мы сделаем это, по-моему.

Блэсфим очень надеялась, что способ Ревенанта грубо и жёстко, потому что сейчас ей это было нужно. Она этого хотела. Жаждала.

Комната завертелась, когда Рев развернул Блас и прижал спиной к своей груди.　

— Крылья, — рыкнул он ей на ухо. — Покажи их мне.

У неё не возникло и мысли отказать, хотя в прошлый раз, когда она показывала крылья во время секса с ним, они мерцали.

Осторожно, чтобы не раскидать весь оставшийся афродизиак, она раскрыла паутинообразные крылья между их телами. Ревенант застонал, а Блас закрыла глаза, когда он начал ласкать дуги крыльев от основания до кончиков. Его тепло окружило её, пока они вот стояли, прижимаясь, друг к другу, а он ласкал её так, как ничто прежде.

Блэсфим никогда не раскрывала крылья во время секса. Они всегда были орудием обольщения и обмана для Неистинного Ангела, а сейчас обольщена она

И наслаждалась этим.

Но вскоре она ощутила, как слабеет аура, осознавая, что крылья исчезнут. Неохотно, она убрала их, и досадное рычание Ревенанта коснулось кожи Блас.

— Я не говорил тебе убрать их.

Она завела руку за спину и впилась ногтями в ягодицу Рева.　

— Тебе не нужно говорить мне их убрать.

Его горячее дыхание опалило её щёку, он зажал мочку уха Блас зубами, сильно, заставляя её ахнуть.

— Это моё шоу, ангел.

Без предупреждения, он сделал шаг назад и положил ладонь на затылок Блас, затем резко надавил, заставляя её нагнуться над столом. Блэсфим ударилась щекой и ладонями о столешницу, но боли не было. Удерживая её там одной рукой, другой Рев скользнул ей между ног, лаская набухшее лоно. Она всё ещё не отошла после первого оргазма, а когда он раздвинул складки и прикоснулся к клитору, второй оргазм грозил обрушиться за секунды.

Когда она подняла бёдра ему на встречу, отчаянно желая больше, и подалась назад, Рев сильнее прижал её к столу и убрал свои талантливые пальцы. Блас разочарованно застонала, но ощутила, как Рев провёл костяшками пальцев по её ягодицы, а затем услышала звук расстёгивающейся молнии.

От предвкушения, она задышала чаще, замечая, как столешница от её выдохов покрывалась паром.

Ревенант прижал головку члена к её входу, немного помедлил, а затем вошёл по самые яйца. Блас вскрикнула от разряда удовольствия. Рев вышел почти полностью и вновь толкнулся вперёд с такой силой, что стол отъехал на несколько сантиметров. Но Рев, кажется, даже не заметил этого, продолжая восхитительный натиск.

Он точно знал, чего хотела Блас. Никаких заминок. Никаких разговоров. Никаких эмоций.

Скрип кожи о столешницу, смешался с эротическим звуком рваного дыхания Ревенанта и шлепками тел. Кости таза Блас упирались в стол, и она поняла, что там появятся синяки, но, блин, они будут прекрасными.

— Этого ты хотела? — От его грубого тона по её коже побежали мурашки. — Хочешь ещё?

— Да, — простонала она. — Ещё.

— Вот так, ангел мой, — прошептал он.

Рев резко поднял её, и Блас почувствовала колющую, опаляющую боль в шее, сопровождаемую сильным наслаждением, заставляющим кричать. Блас никогда прежде не кусали, она не желала быть такой уязвимой. И она не знала что теряла, но теперь никогда не повторит ошибки.

Ревенант обнял её, удерживая на месте, пока продолжал вбиваться в её тело, по которому растекалось удовольствие. Для разгорячённой спины Блас прикосновения кожаной одежды Рева стало эротической лаской, а понимание, что он полностью одет, послало через край. Оргазм обрушился на неё волной океана, затягивая за собой в пучину экстаза и блаженства.

Блэсфим никогда прежде такого не ощущала. Она много раз занималась сексом, переживала множество оргазмов, но этот был не просто физическим действом, а эмоциональным, и когда Ревенант застыл, а его горячее семя выплеснулось в её тело,　эмоции сдавили грудь Блас.

Секс был потрясающий и именно то, что нужно Блас. Но он был лишь моментом отвлечения от неизбежного, от того, что жизнь катилась в ад, и оставалась лишь надежда.

Ревенант подумал, что произошедшее было самым лучшим сексом в его жизни. Ему всегда нравилось трахаться так, будто он на поле боя; грязно, без каких-либо ограничений, и это определённо было тем самым случаем. Стол Блэсфим пересёк всю комнату и упёрся в картотеку, а по её шее стекала кровь. Когда он вышел из неё, его семя вырвалось, отметив её своим ароматом. Обычно, сейчас был тот самый момент, когда он застёгивал ширинку и оставлял женщину удовлетворённой и сонной, чтобы найти следующую.