Он почувствовал, что здесь было что-то ещё, и хотя он был профаном в отношении женщин, понимал, что если продолжит напирать, она разозлиться ещё сильнее.

— Мы не пробудем там долго, — сказал он. — И если ты волнуешься о своей безопасности, знай, что я убью любого, кто попытается причинить тебе вред.

— Да, — сказала она неприятным тоном, — Ведь именно этим ты и занимаешься, да? Убиваешь. Так легко для тебя? Сколько бабочек ты раздавил своими сапогами, Ревенант?

Ошеломлённый её внезапным гневом, он боролся за сохранение спокойствия, в то время, когда единственное чего хотел, наброситься на неё. Это было впервые.

— Я падший ангел во всех отношениях, — сказал он мрачно. — Убийство — моя природа. Наслаждение этим тоже моя природа. Ты знала это, когда трахнула меня в первый раз. И во второй. А сейчас у тебя проблемы? Это то же самое, что злиться на акулу за убийство тюленя. Это её природа.

— Это и есть проблема, — прошептала она. — Это суть проблемы.

Без слов Ревенант перенёс Блэсфим в резиденцию Гэтель. В момент, когда они материализовались, Гэтель набросилась на Ревенанта с криками на то, что он потратил чёртову кучу времени, чтобы привести врача.

— Успокойся, — сказал он, устроившись в кресле у очага. — Не похоже, что ты умираешь от небольшого кровотечения.

Блэсфим подняла руку.　

— Достаточно. Гэтель, ложись на диван. Я сделаю УЗИ и возьму образец амниотической жидкости.

— Будет больно?

— Да.

Гэтель усмехнулась.　

— Хорошо.

Блэсфим просто покачала головой, присела на пол и начала рыться в сумке в поиске необходимых предметов для амниоцентеза. Но наткнулась на что-то странное… Нахмурившись, она вытащила маленький наполненный шприц с прикреплённым вокруг него листом бумаги.

Когда Гэтель устроилась на диване и подняла блузку для беременных, обнажая живот, Блэсфим прочитала надпись. Одно слово, написанное аккуратным почерком Призрака, «АМНИОИФУЗИЯ».

Она смотрела на буквы, пытаясь понять их смысл. Затем до неё дошло. Шприц был наполнен соларумом, о котором упоминал Призрак. Вместо того чтобы вводить солевой раствор в амниотический мешок во время нормальной процедуры амниоинфузии, она должна была ввести соларум.

Блас задрожала, чуть не выронив шприц. Яд. Бледно-жёлтая жидкость внутри шприца была ядом для злых существ, и чем злее, тем ядовитее. А Люцифер, будучи сыном сатаны…

О, черт.

Она посмотрела на Ревенанта, который вышагивал взад и вперёд между колоннами. Кажется, он не был заинтересован в происходящем, но Гэтель продолжала сыпать оскорбления.

— Ты так и собираешься там сидеть, тупая корова?

— Нет, — отозвалась Блас. — Конечно, нет. — То, что она не огрызнулась в ответ, было показателем её волнения, и когда Ревенант кинул взгляд в их сторону, она поняла, что должна собраться.

Для начала, нужно взять образец амниотической жидкости. Потребовалось всего несколько минут, чтобы аппарат ультразвука включился, во время которых Блас определила положения плода и лучшее место для иглы. Когда аппарат был готов к работе, она предприняла попытку задействовать своё рентгеновское зрение Неистинного Ангела… и была шокирована, когда оно заработало. Тепло наполнило тело, когда её силы принесли почти оргазмические ощущения. Казалось, что способности Неистинного Ангела исчезали, и она намеревалась использовать их, во что бы то ни стало. Быстро, она сосредоточилась на огромном животе Гэтель, и мгновенно увидела очертания внутри. Она ожидала увидеть контур монстра, но там был обычный малыш, ни чем не отличающегося от тех, которых она видела в человеческой больнице.

Это не ребёнок. Это не человек. Это даже не демон. Это сын сатаны. Воплощение зла. Держась за эту мысль, она выбрала место для ввода иглы для забора амниотической жидкости.

— Ты почувствуешь боль укола… — Блас вставила иглу, используя своё особое зрение, чтобы убедиться, что она попала в карман жидкости, а не в младенца. Через минуту она вынула полный шприц, завернула его и засунула в сумку. Сбор стволовых клеток прошёл успешно.

Шприц, наполненный соларумом, лежал возле ультразвука, его содержимое блестело в тусклом свете комнаты.

Сделай это.

Блас закрыла глаза. Она взялась за эту миссию, чтобы уничтожить Люцифера в утробе матери. Она сделала это, чтобы удержать Призрака от опасности. Она могла с этим справиться. Должна. Глубоко вздохнув, она схватила шприц и направила иглу так, чтобы ударить прямо в череп Люцифера.

Её зрение Неистинного Ангела потухло, но это не имело значения. Игла была направлена, и даже если она промахнётся, просто впрыснув вещество в амниотическую жидкость, все получится.

Это уничтожит Люцифера.

Сделай это.

Но она была доктором. Как она могла отнять жизнь, даже если эта жизнь была злом? Но все же это была жизнь, а она родилась исцелять, не уничтожать.

Сделай это!

У неё тряслись руки, глаза жгло, живот завязался узлом, еда, разделённая с Ревенантом, стала камнем. Почему это происходит с ней? Если бы Люцифер напал, она могла бы дать отпор. Могла бы убить. Но все было по-другому. Этот поступок остался бы раной на душе до конца жизни.

Но убив его, ты спасёшь тысячи жизней.

Сотни тысяч. Возможно, миллионы. При наступлении Библейского Апокалипсиса Люцифер будет сражаться на стороне Сатаны, причиняя страдания каждому живому существу на земле.

— Что ты, черт возьми, делаешь? — огрызнулась Гэтель. — Я не намерена сидеть здесь целый день. Меня ждёт корзина котят на обед.

Рука Блэсфим дёрнулась.

— Котята? Я же сказала тебе, есть зелёные овощи.

— Ты сказала, не есть младенцев.

— Никакого мяса. Вообще. Приказ врача.

Гэтель зашипела.

— Я тебе не верю. — Она указала на шприц, направленный на её живот. — Что это такое?

— Контрастное вещество, — соврала Блас. — Поможет во время ультразвука.

Звук тяжёлых ботинок Рева, ударяющих по полу, приближался, и пульс Блэсфим пустился вскачь. Распознал ли он ложь?

— Поторапливайся. — Гэтель откинулась обратно на подушки. — Когда ты закончишь, я собираюсь полакомиться котятами, и кто-то украдёт для меня младенца или двух.

Рев почти возвышался над ней. Блэсфим сжала шприц. Больше никакой болтовни. Эта сука и её монстр получит по заслугам. И если чувство вины будет съедать Блэсфим до конца её жизни, да будет так. Её рука затряслась ещё сильнее, тошнота подкатила к горлу, но она проигнорировала это и начала вводить иглу.

Внезапно что-то врезалось в неё, сбив с ног, шприц вылетел из её рук. Ревенант упал на землю, вскочив на ноги, он раздавил шприц сапогом, его содержимое растеклось по всему полу.

— О, извини. — Он послал ей застенчивую улыбку. — Я споткнулся об ультразвук. Надеюсь, ничего не испортил.

Он споткнулся? Мистер Сама-Грациозность споткнулся?

— Идиот! — рявкнула Гэтель. — Люцифер заживо сдерёт с тебя кожу, как только научится пользоваться лезвием.

— Пусть попытается. — Ревенант отбросил кусочки шприца. — Но до тех пор тебе нужно заботиться о его здоровье, поэтому послушайся доктора и съешь своё проклятое зелёное дерьмо. — Он взглянул на Блас. — Заканчивай. Я готов съебаться отсюда.

Ревенант отошёл от Блэсфим, проклиная себя снова и снова. Жидкость для контраста. Она утверждала, что в шприце была жидкость для контраста. Он мог бы ей поверить, если бы не видел драму, которая разыгралась на её лице, когда она держала шприц у живота Гэтель. Какое бы вещество не было в нем, оно было ядовитым, и Блэсфим мучало предстоящее убийство.

Сначала Ревенант мысленно подбадривал её. Сделай это! Уничтожь ублюдка! Но когда рука Блэсфим начала дрожать, а глаза судорожно метались в поисках выхода, его энтузиазм сильно поубавился. Внезапно, он не смог вынести мысли, что женщина, которая посвятила свою жизнь спасению других, собиралась запятнать свою душу убийством. Конечно, он не считал уничтожение Люцифера убийством, и полагал, что девяносто девять процентов населения Небес, Земли и Шеула были с ним солидарны. Но Блас входила в тот самый один процент, и она никогда не смогла бы оправиться. Он не мог позволить ей пройти через это, и, будучи самоубийственным дураком, он прикинулся неуклюжим болваном, чтобы сорвать попытку. Но хуже всего было то, что он поступил так даже после того, как Блэсфим накинулась на него с оскорблениями.