Тема охраны природы нашла отклик и у Николаева. И мы обсудили целесообразность строительства атомных электростанций и с этой точки зрения.

В целом, программа про атомную энергетику получилась очень пропагандистская. Мы обсудили только её плюсы. Про минусы не говорили вообще. Про то же отработанное ядерное топливо и необходимость его переработки и утилизации… Ну так я же прекрасно понимал, что тут не тот формат, что мне разрешен в КГБ. Любой чрезмерный негатив тут же вырежут, а меня, если буду с ним частить, просто выгонят с радио.

С другой стороны, в двадцать первом веке тоже перекос. С радио тебя могут выкинуть как раз за чрезмерный позитив… Разве на хороших новостях большой рейтинг передача может сделать, чтобы обойти конкурентов с других каналов? Зрителям подавай новости про женщину, выкинувшую ребенка из окна, или скинхедов, поджегших спящего бомжа. Так уж их перевоспитали после краха СССР…

Довольный Николаев пожал мне руку, помахал Гущину за стеклом и умчался по своим делам. Я же отправился за мешком с письмами к Латышевой. Глядя на часы, прикидывал свои дальнейшие планы. Время было начало первого, отстрелялись мы с Николаевым довольно быстро. Ехать на партсобрание в университет рано совсем.

Решил попробовать напроситься сегодня на стрельбы. В понедельник так и не попал на них из-за монтажа на ЗИЛе… Блин, про монтаж-то я и забыл. Надо зайти сегодня к Малине, вдруг Белый, и правда, к нему переехал. Хоть узнать бы, кто у нас в обойме из участников выступления.

Зайдя к Латышевой, попросил сделать один звонок и позвонил инструктору Догееву. Сказали, что он на стрельбище, решил, что он не обидится, если я к нему присоединюсь.

— Мне по телефону сказали, что вы тут, — сразу сказал я, как приехал, чтобы он не подумал, что я совсем уж без звонка внаглую припёрся. — Можно к вам присоединиться?

— Конечно, — улыбнулся он и представил меня ещё двум офицерам.

Причём, выдал про меня всё. И что в «Труде» печатаюсь, и что по радио выступаю. Капитан и майор разглядывали меня с нескрываемым любопытством. Догеев сполна компенсировал мой неожиданный визит, подняв свой рейтинг за счет знакомства с начинающей знаменитостью. Я был не в обиде, на то он и снайпер, чтобы всегда попадать в цель…

Мы много беседовали на разные темы и между делом умудрились пострелять. На прощанье посетовал, что не смог вырваться в понедельник, как договаривались.

— Ничего страшного, — ответил мне Догеев. — Если на какой-то неделе не получится вырваться на стрельбы, приезжай два раза на следующей. И вообще, могу себе представить, какой у тебя напряжённый график. Так что, как сможешь, так и приезжай. А, может, присоединишься к нам? — он пощёлкал себя по шее.

— С удовольствием бы, да не могу, — с искренним сожалением ответил я. — Партсобрание в четыре часа. А мне ещё до МГУ ехать.

— Так ты уже член партии? — удивился он, и лица его приятелей тоже стали озадаченными, — тебе же недавно совсем восемнадцать исполнилось. А время не военное, чтобы так быстро в партию попасть.

— Вот я как раз поеду по поводу «попасть», — усмехнулся я.

Они понимающе закивали. Капитан начал рассказывать, что в подполковники уже без членского билета в партии не попасть, но быстро смял свое выступление под предостерегающими взглядами двух других товарищей. Ну, все верно, нужно быть поосторожнее, не так и долго мы знакомы, чтобы такие скользкие темы обсуждать.

Попрощался с офицерами и уехал.

На партсобрании факультета собралось больше двадцати человек. Многих знал лично, многих знал только в лицо. Были, конечно, и совсем незнакомые лица. Но не больше трети собравшихся. Обжился я тут уже немного…

Секретарь парткома Шпак вежливо попросил методиста кафедры, самую молодую из присутствующих, вести протокол собрания.

Мою кандидатуру рассмотрели первым же вопросом повестки дня. Представил меня и мои рекомендации собравшимся сам парторг, я поднялся, думая, что мне начнут сейчас задавать вопросы. Но пока коммунисты факультета, которые заранее не знали о моих поручителях, осмысливали эту информацию, удивлённо перешёптываясь с соседями, слово быстренько взяла Эмма Эдуардовна. Она расписала меня, как выдающегося студента, образцового семьянина и товарища. Дополнила ещё, что я пользуюсь непререкаемым авторитетом в группе. Я так и стоял всё время, пока она говорила. Наконец, мне дали слово. А вопрос был только один.

— Павел, почему ты решил вступить в партию? — спросил Шпак.

Ну, тут я уже посоветовался со знающими людьми. Подсказали, что надо сказать.

— Я и учусь, и работаю, — начал я. — Работа моя связана со средствами массовой информации и требует от меня четко следовать курсу партии и правительства нашей страны. Взять те же статьи и фельетоны в газете. Они же должны соответствовать курсу, выбранному партией… А выступления на радио, вообще, связаны с просвещением подрастающего поколения, это особенно требует соответствующей идеологической подготовки. Я для себя не вижу иного пути, и вступление в члены КПСС рассматриваю, как важнейший шаг на пути своего профессионального и личностного роста. Обязуюсь быть верным курсу партии и принимать активное участие в партийной жизни коллектива нашего факультета.

— Молодец, Павел, — взял слово наш декан. — Сразу видно, что решение это для тебя важное и осмысленное.

— Согласен, — кивнул Шпак. — Товарищи, кто-то ещё хочет выступить? Я лично тоже Павла характеризую сугубо положительно. Отмечу особо, что он почти два года уже работает с обществом «Знание». И начал эту работу еще в Святославле.

Других желающих выступить не нашлось, и он предложил голосовать. Решение было принято единогласно. Эмма Эдуардовна меня поздравила от лица всего факультета и мне пришлось остаться на собрании до конца.

Критиковали партбюро факультета и деканат за то, что они не принимают мер по устранению недостатков в работе кафедр. Обсуждали учебную дисциплину. И, конечно же, рассмотрели пункт «Идейно-воспитательная работа» в преддверии дня рождения Ленина и организацию Всесоюзного Ленинского субботника.

Собрание шло больше часа. Большая часть людей так ничего и не сказала за все время, глаза у них были мутными, мыслями они были явно не здесь, а кого-то и откровенно клонило в сон… Но руку проголосовать поднимали исправно. Наработанный рефлекс…

Вот такая петрушка… Эх, как минимум год, пока идёт кандидатский стаж, надо будет исправно присутствовать на всех партсобраниях. А потом, если вступлю в партию, часть уже смогу пропускать, отбрёхиваясь записью на радио или срочным поручением от газеты «Труд» по подготовке очередной статьи. За такую статусную занятость отсутствие простят, главное не слишком частить…

Сходил к машине за мешком писем с радио и отволок его в группу работы с письмами. Гусева не было, он уже домой умотал. А девчонки работали…

У них появилось два шкафа в комнате. Они переложили в них обработанные письма с подоконника, сразу стало светлее.

Симпатичная блондинка с косой выскочила вперёд и хотела мне помочь мешок нести.

— Ну, зачем же? — отодвинул я её вежливо. — Что я, сам не справлюсь?

Видя, как она смутилась, решил разрядить обстановку.

— Я тебя уже второй раз тут вижу. Как тебя зовут? — спросил я.

— Лера Иванова, истфак, третий курс, — чуть не вытянувшись по струнке, доложила она.

— Очень приятно, — улыбнулся я. — Товарищи комсомольцы, хотел всех поблагодарить за помощь в такой ответственной работе!

Все немного расслабились и заулыбались довольно. Эх, забегался я, ничего не притащил им к чаю. Ну ничего, в следующий раз тогда побольше всего притащу…

— Девчата, только не смешивайте письма в газету и на радио, ладно? — напомнил я им и принялся просматривать подборки писем с вопросами в папках. А то, что они отложили мне, хотел сразу спрятать в портфель. Но нет…

Лера тут же оказалась рядом, открыла одну из отложенных папок и принялась задавать мне вопросы. А это мы правильно отложили? А это вам тоже пригодится? Остальные девчонки притихли и поглядывали на нас, сидя за столами. Похоже, Лера у них лидер и решила, воспользовавшись моментом, выяснить у меня сразу побольше накопившихся вопросов.