— Вот этого я и боюсь, — честно признался Костян, сгорбившись.

— Чего именно? Они вам серьёзно помогают материально?

— Ну, помогают… Подарки делают по праздникам хорошие…

— А на регулярной основе деньги дают?

— Нет. Мы же сами с женой работаем, — с гордостью выпрямился он.

— Значит, ты от них не зависишь. Можешь спокойно отлучить их от дома, если будут нервы твоей семье трепать.

— Как ты себе это представляешь? — испуганно посмотрел на меня друг. — Она у них единственная дочь.

— Ну, выбор-то у них, собственно, небольшой. Или они примут её приёмного ребёнка, или потеряют дочь. Насколько я успел узнать Женьку, раз уж она настолько уперлась в этом вопросе, то от своего решения не отступится.

— Но родители требуют, чтобы я не давал согласие на усыновление, — возразил он.

— Э нет, дружище. О таком никто не имеет права тебе даже намекать, не то, что просить и, тем более, требовать. Это твоя семья, твоя жизнь. Только вам с женой решать. Посылай всех лесом, если решишь поддержать жену в таком решении.

— Тесть говорит, что я пожалею потом тысячу раз, если поддамся сейчас на Женькину блаж.

— И такое возможно. А может, не пожалеешь. А некоторым и родные дети не нужны.

— О, ну да, — оживился Костя, словно радуясь возможности соскочить с непростой темы. — Как раз, кстати, жена тут рассказывала… Она же работает с парнем, который в группе учится с твоей сестрой и где Галия раньше училась. У них там такое совсем недавно было! Пришла на занятия бабка с девочкой маленькой их однокурсницу искать. Оказывается, та родила, в деревне дочку оставила на бабку старую и уехала в Москву, представляешь? А у них в группе никто и ни сном, и ни духом. Вчера деньги собирали им в помощь… Представляешь, они вдвоём на тридцать два рубля бабкиной пенсии живут. Моя тоже сегодня Юрке трёшку дала, чтобы он им передал.

— Во дела, — удивился я. — Что ж Диана не сказала ничего? Я бы тоже дал. Хотя, мы у них в эту субботу будем…

Переключившись на эту несчастную семью, Костян отвлёкся немного от своих проблем. Напомнил ему, чтобы прикрепил жену в Кремлёвку, мало ли Женька сдаст назад, и он ушёл.

Хотел продолжить работать над записками, но из головы не выходила эта Женькина идея фикс. Если она уже к кому-то привязалась, то тут всем останется только отойти в сторону и не мешать… Иначе всем только хуже будет. Это как родную мать к ребёнку не пускать. Она же озвереет и всё на своём пути снесёт. Тем более, Женька. Даром, что Костян не боец. Там у Женьки дури на двоих хватит.

Москва. Квартира Ивлевых.

В пятницу к восьми утра собрался в поездку в Серпухов и занял наблюдательный пост у окна на кухне в ожидании Бортко. Он приехал на бежевой «Волге» минут через пятнадцать, вышел из машины и, опираясь на открытую дверцу, стал оглядываться.

Ну, подними же голову, — просил я мысленно его, встав в полный рост в окне. А то начнёт сейчас бибикать, а у меня ещё пацаны не встали. Похоже, он почувствовал мой взгляд, увидел меня и помахал рукой. Помахал ему в ответ и со спокойной душой пошёл обуваться.

Ехать нужно было часа два. Бортко сразу поинтересовался, когда мы с Мещеряковым планируем поездку в Городню.

— Вы не тяните уж, — наставлял он меня. — Если площадку основательно огораживать, на это тоже время нужно. А уже май на носу…

— Прораба надо сначала найти, — заметил я. — Нам же с Мещеряковым надо понимать, какую площадь огораживать.

— Нашли мы уже тебе прораба, — отмахнулся он. — Договорились, что будем доплачивать прорабу СМУ, которому строительство поручено.

Ну молодцы, конечно… А мне сразу об этом сказать? Пока случайно не переговоришь, и не узнаешь? Но вслух, разумеется, я сказал другое:

— Отлично! Я и сам об этом думал… Ну, тогда, как Мещеряков освободится, так и поедем.

— Он, кстати, рекомендовал нам несколько человек антикваров, мы его просили найти достойных специалистов.

— Да? — заинтересовался я. — Что за антиквары?

— Все трое проверенные люди, Мещеряков за них ручается.

— Это хорошо, — задумчиво проговорил я. Уже пришла пора куда-то вкладывать часть собственных средств. — Это очень хорошо… Надо будет посмотреть, что они предлагают.

— Приедем, напомни мне, телефончики их дам.

— Хорошо. И прораба сразу номер, если есть.

Москва. Лубянка.

— Товарищ полковник, Дорохов! — услышал в трубке Воронин голос помощника зампреда. — К генералу Вавилову срочно!

— Есть! — ответил полковник и положил трубку.

Что там ещё случилось? — думал Воронин. — Что за переполох?

— Заходи, заходи, Павел Евгеньевич, — с озабоченным видом пригласил его Вавилов. — Присаживайся…

— Что случилось, Николай Алексеевич? — спросил полковник, чувствуя, что произошло что-то необычное. Понять бы только, хорошее или плохое…

— Что случилось? — загадочно посмотрел на него зампред и вдруг улыбнулся. — Резидентура в США информацию «Скворца» по Авиано подтвердила! Итальянская ничего не нашла, а наши ребята из США не подвели… Вот что случилось!

— Не может быть! — потрясённо проговорил полковник. Он уже распрощался с мечтой о генеральских погонах на этом деле, а тут, оказывается, ещё не всё потеряно! — А мы агента уже, практически, в утиль списали…

— Не списали, а подстраховались, временно отстранив, — возразил ему зампред, поднимаясь.

А, ну да, — сообразил Воронин, — теперь только так и надо говорить, если кто спросит из более высокого начальства. Одно дело — неправильно все поняли, другое — разумно усомнились…

— Это разные вещи. Я к Андропову, — многозначительно произнёс он и Воронин вышел вместе с ним из кабинета.

Как все забегали, — усмехнулся полковник с довольной улыбкой, глядя вслед зампреду.

Вернувшись к себе, он сразу вызвал к себе капитана Артамонову. Пока она явилась, он успел выпить воды и немного успокоиться.

— Вызывали, Павел Евгеньевич? — вошла к нему капитан.

— Да, Маш, — показал он ей на стул. — Садись давай, а то больно новости хорошие. Информация «Скворца» по Авиано подтверждена резидентурой в Штатах.

— Правда, что ли? — у Артамоновой от удивления глаза на секунду расширились, но она быстро взяла себя в руки. — Это что же получается?..

— Получается, что она не скомпрометирована. И реально добыла то, что большинство разведчиков за счастье считает добыть, но не у всех это получается… Новичкам везет…

— Очень хорошо, — едва улыбнувшись, ответила капитан. — Мне было очень жаль, когда мы решили, что она расшифрована. Перспективная девчонка…

— Ты так считаешь? — с интересом посмотрел на неё полковник.

— Да, есть в ней что-то… Учится она очень быстро. Когда познакомились — напыщенная глупышка, вот кто она была тогда… Но… Она не боится нового, не боится начинать что-то с нуля, не боится наделать ошибок, показаться смешной, сказать глупость. Она просто сразу говорит: я первый раз, что мне надо делать? И всё. И никому в голову не приходит смеяться над ней и над её наивными вопросами. Наоборот, всем сразу хочется её под опеку взять, помочь, объяснить, научить… А она очень серьезно относится ко всему, что узнает, особенно к собственной безопасности. Кажется, ночью разбуди, тут же все расскажет, чему учили. И меняется поведение прямо на глазах. Импульсивная вся такая была, прямо как порох, чуть что — загорается! А сейчас такая солидная стала, основательная. Темп речи разительно изменился… Больше уже не тараторит.

Артамонова говорила спокойно, но полковник уловил нотки досады в её голосе. Видимо, сама капитан здорово стеснялась в своё время показаться некомпетентной в каких-то вопросах и ей мешало это лишний раз спросить, посоветоваться…

— Всё знать невозможно, — ответил ей Воронин с сочувствием. — И это нормально перенимать опыт и знания от старших товарищей. На каждой карьерной ступени есть что-то, что ты ещё не знаешь. Учиться всю жизнь приходится, и самый простой и эффективный способ обучения — это прямая передача знаний от человека к человеку. Так что и ты, если что-то непонятно, всегда спрашивай. С точки зрения начальства, задающий вопросы сотрудник гораздо более ценен, чем тот, у кого они не возникают.