Из-за спины послышался смех, и сильные руки прижали меня к крепкому телу, стоящему сзади.

— Я тоже не хочу тебя ни с кем делить, — прошелестело над самым ухом и копия, что смотрела на меня впереди, растворилась в пространстве. — Но ты так и норовишь оказаться в чужих руках. Тебя нужно за это наказать.

Он следит за мной в реальной жизни. Он точно маньяк. Мне нужно поговорить с ним, убедить его раскрыться. Но мои губы оставались плотно сомкнутыми. Мне было не позволено издать ни звука.

— Чего ты больше всего боишься? Высоты? Скорости?

Я вздрогнула от неожиданности. Надеюсь, он никогда не угадает то, отчего кровь стынет в моих жилах.

— Я чувствовал, как ты нервничала, когда была в кубе, подвешенном к потолку. Хочешь в него вернуться?

Высота меня пугала, но не до потери пульса. Однако страх ледяными щупальцами обнял сердце, когда я вспомнила дребезжание стеклянного пола под ногами.

Широкая ладонь прикрыла мои глаза, а секундой позже мои голые стопы потеряли ощущение лакированной поверхности стола. Гулкие басы все сильнее сотрясали воздух, музыка словно проходила сквозь меня. Мне казалось, я плыла в невесомости, будто в космосе или в глубине моря.

Только под ногами очутился знакомый пол, я ощутила, настолько он непрочен и уязвим. Темная пелена спала с глаз, явив передо мной ухмыляющееся лицо мужчины.

Кто же ты? Ты сегодня заказывал у меня коктейль и не выдал себя ни взглядом, ни поведением? Либо ты никогда и не скрывался. Может, тебя зовут Богдан? Знай я точно, кто ты, подмешала бы тебе в коктейль что-нибудь очень интересное и опасное. Я еще заставлю тебя ответить за все твои выходки.

Негодяй шагнул вплотную ко мне, отчего стеклянный куб слегка покачнулся. Моя обнаженная спина прислонялась к холодной поверхности, но спереди меня обжигало жаром голого мужского тела. Во мне больше не нужно было искусственно вызывать возбуждение — оно вмиг затопило мое тело, когда мужчина с напором впился в мои губы.

Мне стало страшно — в реальной жизни, когда я поцелуюсь с ним, так же начну сходить с ума или удержу самообладание? Ведь с каждым сном я завожусь все быстрее. И все больше дурею от того, что не могу сама руководить своим телом. Мои руки обнимают мужчину лишь тогда, когда ему этого хочется. Он редко уделяет этому внимание.

Ему больше нравится брать.

Стискивать меня в объятьях — до боли, до умопомрачения. Прижимать меня к вертикальной поверхности своим крепким, мускулистым телом. Наматывать мои длинные русые волосы на кулак так, чтобы я запрокидывала голову.

Стеклянный куб не переставал покачиваться. Железные цепи, которые приковывали его к потолку, жалобно стонали, будто держали куб из последних сил и предупреждали: он может сорваться вниз в любой момент.

Я дрожала в жарких объятьях, во мне боролись страх с возбуждением, которому было вообще наплевать на то, что куб напоминает чудовищно-смертельные качели. Оно лишь все сильнее подпитывалось, когда мужские руки нетерпеливо и властно двигались по моему телу, словно никак не могли им насытиться, а губы терзали мои неистово-страстными поцелуями.

Не знаю, от чего я больше теряла рассудок: от его дурманящих поцелуев, или от того, как чувствовала его безумное, жгучее желание. Его напор доказывал — он жаждал меня так же сильно, как голодный дикий зверь, выслеживавший свою добычу весь день.

И, более того, в этот раз жаждал именно меня, а не образ развратной девушки, в котором заточил мое тело прошлую ночь.

В один момент мужчина подхватил меня под бедра и сильнее, чем прежде, впечатал своим телом в прозрачную стену. Куб резко всколыхнулся, и мое тело пронзила ледяная стрела страха. Мои руки обвили мужскую шею, а ноги крепко обхватили его бедра. Будто это могло спасти меня от падения.

Я даже не заметила, когда исчезли мои трусики. А мужчина явился в куб уже голым. И теперь твердый член без преград ворвался в мое лоно и заполнил меня до конца. Из-за быстрого толчка я стукнулась спиной о стену, и стеклянная клетка снова пришла в движение. Цепи пронзительно скрипнули. Немой ужас смешался с чувственным наслаждением.

Раскачивая куб все сильнее, мужчина принялся жестко и резко вбиваться в меня.

Огни ночного клуба танцевали бесноватые танцы перед моими глазами, сплываясь в хоровод. Музыка грохотала, но каждый скрип цепей я слышала отчетливо. Мое тело переполнялось гаммой всевозможных эмоций и ощущений. Я чувствовала, как громоподобные басы электронной мелодии расходились нежной вибрацией по коже, как внутри меня раз за разом вспыхивало наслаждение, как легкие задыхались от перегретого воздуха.

Мужчина вложил в мое сознание все мыслимые и немыслимые ощущения, заставив поверить в подлинность происходящего. Я даже чувствовала притягательный запах мужского тела и слегка соленый вкус поцелуев на губах.

Из моей груди вырвался вскрик удовольствия, когда по телу пронеслась сокрушительная волна оргазма. Блаженство заслонило собой все иные чувства и эмоции. Купаясь в приятных ощущениях, я наблюдала за тем, как сон начал таять.

Но в тот же миг абсолютного кайфа цепи, державшие куб, лопнули. Долю секунды длился полет вниз, но время словно замедлилось. Злорадная улыбка растянула губы мужчины, за спиной которого, точно в прозрачном лифте, я видела приближение земли.

Страх неминуемой гибели встрепенулся во мне. Сердце пропустило удары. Звон разбивающегося стекла оглушил, осколки вспорхнули в стороны, словно испуганные птицы. Они пролетали сквозь меня, прошивали мое тело иглами. Было больно, но я не могла кричать.

Резко сев в кровати, я очнулась. Легкие будто заново учились дышать. Я себя чувствовала рыбой, выброшенной на берег, и хватала воздух широко открытым ртом.

Одеяло и простыня взмокли. Подушка была зажата в моих руках. Я изо всей дури запустила ее в стену.

Вот, значит, как он решил меня наказать. Чем больше этот извращенец позволяет себе в снах то, за что хочется его ненавидеть, — тем длиннее становится список всего того, что я планирую сделать с негодяем, когда его раскрою.

Стоя перед дверью Евграфа, я грустила. Вчера мои мысли были заняты чем угодно, только не ним. Человек, о котором я еще несколько дней назад думала все время напролет, плавно покидал мое сердце.

Я не хотела, чтобы так было. Мне нравилось постоянно думать о нем, ведь эти мысли приносили радость. А теперь меня переполняет возмущение, досада, негодование — ни одной положительной эмоции.

— Илона, доброе утро. — Дверь отворилась, явив моего наставника, одетого в синие брюки и светлую футболку. Несмотря на раннее время, мужчина выглядел свежо. Серые глаза не казались сонными, они излучали силу и невозмутимость. В моей груди разливалось тепло от его пристального взгляда, а знакомое волнение пробудилось и нагло затоптало уверенность в себе.

— Доброе утро, Евграф Бенедиктович. — Поздоровавшись, я проскользнула в прихожую, где разулась и пригладила волосы перед зеркалом.

— Сегодня у нас будет необычное занятие. Мы начнем с повторения пройденного материала, после чего я тебе расскажу о горожанах и охотниках. А закончим мы недолгой медитацией. Проходи на кухню, пока нет надобности идти в зал.

На кухне наставника я ни разу не была. Мои путешествия по его квартире ограничивались путем из прихожей в зал для медитаций. Поэтому я с интересом и трепетом предвкушения ступила по новому маршруту.

Как оказалось, моя комната и эта кухня были одинаковы по размеру. Из-за этого здесь без проблем поместилась и бытовая техника в ряд с бежевыми столешницами, и угловой диванчик со столом.

Евграф угостил меня зеленым чаем с чудесным ароматом и, когда мы уселись за стол, спросил:

— Уже выучила все те материалы, которые я давал тебе на первых занятиях?

— Конечно. Я их даже не учила, только раз прочла. Я ведь быстро все запоминаю, — смущенно ответила я.

— Быстро запоминаешь? Тогда пересказывай.

Вот и экзамен подоспел неожиданно. Но я любила экзамены, так как всегда сдавала их на отлично и лишь все больше убеждалась в силе своей памяти.