— Феликс, прошу, едь медленнее… — дрожащими губами произнесла я. Но он меня не слышал. Может, он действительно хочет разбиться? Может, он окончательно спятил. Угрозами заставил мою подругу привезти меня сюда, чтобы одновременно оборвать нашу жизнь.

Бред. Но почему тогда он молчит и все сильнее вжимает в пол педаль газа?

К счастью, когда мы выехали за город, Фил сбавил скорость. Дорога была смутно знакомой, и я не сразу поняла, что мы едем в противоположную сторону от лагеря. Новая волна страха прокатилась по телу ледяной дрожью.

— Ответь на мой вопрос! Куда ты едешь?

— Забираю тебя с собой в Апексориум.

Сказанные Филом слова испугали меня гораздо сильнее возможности разбиться. Нет, только не к горожанам — этим деспотам и извергам. Лучше уже на тот свет.

Недолго думая, я потянулась к Филу и, ухватившись за руль, дернула его вправо. Машина резко вильнула в сторону, но Фил успел ее выровнять до того, как она влетела бы в ближайшее дерево.

— Ты что, сдурела?!

— Разворачивайся к лагерю! — выкрикнула я, не собираясь отпускать руль. — Или мы разобьемся.

— Лагерь сгорел! Тебе нечего туда возвращаться!

Не верю. Лагерь за последние две недели успел стать для меня вторым домом — домом, который я полюбила сильнее, чем родительский. А мои соседи, знакомые, друзья? Нет, я не хочу верить в то, что их больше нет.

Я сразу вспомнила нежную улыбку Лео, с которой он вчера дарил мне сережки. Руки потянулись к ушам, и я с облегчением обнаружила, что сережки на месте. Вчера они показались мне слишком дешевыми, но сейчас я понимала, что два золотых гвоздика в ушах — это самое дорогое, что у меня теперь есть.

Слезы катились по щекам. Я молча смотрела на дорогу перед собой, чувствуя, как в душе разверзается огромная дыра. Мне хотелось лишь одного: увидеть сгоревший лагерь и умереть от разрыва сердца или увидеть неповрежденный лагерь и задушить Фила голыми руками.

Машина съехала на обочину и остановилась. Мне было все равно зачем.

— Прекрати плакать.

— Отвези меня в лагерь, — слабым голосом произнесла я. — Там может понадобиться моя помощь.

— Я тебе сказал, что он сгорел! Полностью! От него ничего не осталось!

Я повернула голову к Филу и выпалила, надрывая голос:

— Ты с такой уверенностью говоришь потому, что сам его поджег?! Да?! И дождался, пока все внутри погибнут?!

— Я не убийца!

— Все вы, горожане, убийцы, подонки и мрази. Я не поеду с тобой в Апексориум. Пусть меня лучше поймают охотники. — С этими словами я открыла дверцу машины и, спрыгнув на землю, быстро пошла вдоль дороги.

Ясное небо осталось позади. В вышине собирались свинцовые мрачные тучи, предвещая долгий ливень. Воздух был настолько пыльным и тяжелым, что я даже дышала с трудом, не говоря уже о том, как мне сложно было идти вперед. Новость о сгоревшем лагере выжала из меня все силы.

За спиной послышались быстрые шаги, и в следующий миг Фил остановил меня за руку и развернул к себе. Его голубые глаза были такими же мрачными, как и небо над головой.

— Я тебе жизнь спас. И твоей подруге тоже. Сегодняшней ночью я видел, что ты должна была погибнуть от пожара.

— Почему же ты не спас весь лагерь?! Почему никому ничего не сказал, а просто смылся?!

Тяжелый вздох вырвался из груди Фила.

— Я не мог спасти ВСЕХ! Моей задачей было просто смыться, как ты выразилась, и оставить всех погибать. Для тебя я сделал исключение. Будь благодарна за это.

— По-твоему, потерять близких людей и жить в Апексориуме лучше смерти? Ты ошибаешься.

— В Апексориуме не так плохо, как об этом говорят в лагерях. Вы нас считаете манипуляторами и деспотами, мы вас считаем бездельниками и бродягами. Ни то, ни это не правда…

Фил принялся расписывать все прелести Апексориума, точно продавец, который хочет впарить ненужную мне чушь. Да пусть там будет хоть рай на земле. Любой город, любое место, кроме лагеря, для меня будет адом.

— Почему ты решил сделать мне такую услугу — спасти жизнь? — перебила я бесконечный рассказ Фила о любимом Апексориуме.

— Неважно.

Я уже собиралась вылить на Фила все свое возмущение из-за его односложного ответа, как в его кармане заиграла мелодия. Негодяй торопливо достал смартфон и поднял трубку.

— Да, я через пять минут буду. — После ответа собеседника, брови Фила нахмурились, губы сжались в тонкую линию. — Пришлось немного задержаться… Нет, все в порядке. Расскажу на месте.

Только он нажал на отбой, как крепко сжал мою руку и потащил за собой к машине.

— Езжай туда, куда тебе нужно, а меня оставь здесь! — кричала я, пытаясь вырваться. Фил резко остановился, так что я едва не налетела на него. Грозный взгляд, в котором только молнии не вспыхивали, вперился в меня. По моему телу вмиг пронеслась леденящая дрожь.

— Илона, ты глупая или прикидываешься? Ты слишком много знаешь, чтобы я отпустил тебя просто так. Поэтому ты или умрешь, или поедешь со мной.

— Ты ведь не убийца… Ты солгал?

— Я тебя убивать не буду. Это сделает киллер. Поверь, он быстро тебя найдет, как бы ты ни пряталась.

Отведя взгляд, я не стала говорить о том, что тот, кто отдает приказ киллеру кого-то убить, тоже является убийцей. Рука Фила до сих пор держала мою. Я задумалась: сколько он отдал приказов кого-то убить, чтобы не запачкать свои руки?

— Кто ты на самом деле? Простой шпион? Зачем тебя прислали в лагерь?

— Я не простой шпион. Я правая рука Императора Апексориума. Выполняю его личные поручения.

— Серьезно? — Ошарашенная, я подняла на Фила широко раскрытые глаза. Сомнений нет — его лицо было предельно серьезным. Но зачем сам Император отправлял в наш лагерь не кого иного, а своего личного помощника?

— Зачем мне лгать? Если не веришь, то по приезде в Апексориум во всем лично убедишься.

— И какое поручение тебе дали?

— Секретное, — улыбнулся Фил. — Поехали.

Хоть он фактически не оставил мне выбора, я села обратно в машину не потому, что согласилась ехать в Апексориум. Истериками и попытками сбежать я ничего не добьюсь. Нужно поступать хитрее.

И обязательно узнать, какое поручение дал Император Филу.

Был ведь еще один шпион! Если я приеду в Апексориум, то наверняка узнаю, кто из лагеря был сообщником Фила. Но стоит ли эта информация того, чтобы туда ехать?..

Машина вновь помчалась по трассе. Хотелось верить в то, что лагерь не сгорел, или хотя бы в то, что жители успели эвакуироваться. Ведь это будний день, многие сейчас на работах в городе и даже не подозревают о том, что их дом сгорел. Но лагерь можно построить новый. Жизнь нельзя вернуть.

А что, если Фил просто решил меня с собой забрать, солгав по поводу пожара? Как это мило. Выходит, я ему настолько небезразлична, что он не сможет без меня жить. Но потом обещает послать за мной киллера. Блефует? Проверять, насколько его угрозы опасны, не очень-то хочется.

Фил свернул с трассы на примыкающую к ней проселочную дорогу. Широкие кроны деревьев укрыли машину от скудного света, проступающего через толщу облаков, и мы ехали почти в полумраке, пока слева не показалась еще одна дорожка, ведущая к лесной лужайке.

На ней уже стоял знакомый мне черный джип Фила, а рядом, опершись спиной о дверцу, курил мужчина, пол-лица которого скрывала кепка.

Мне не нужно было видеть все лицо, чтобы узнать его. Достаточно лишь присмотреться к губам — о них еще неделю назад я мечтала дни напролет.

— Выходим, — сказал Фил, остановив рядом с джипом машину.

Мой взгляд застыл на козырьке кепки мужчины. Как же я хочу ошибиться!

— Выходи скорее!

Подгоняемая Филом, я выскочила из машины и сделала шаг к мужчине. Он докурил сигарету и наконец-то подал голос, чем разбил все надежды.

— Зачем ты ее с собой взял? Она в первую очередь должна была сгореть в лагере, — сказал Евграф.

Я не узнавала бездушный голос наставника. И слова, произнесенные им, шипами врезались в сердце.