Мои сестры тоже любят ходить во Внутренний мир, в этом все дело. У нас к нему слабость. Мамы пользуются этим вовсю, чтобы заставлять нас делать то, что им нужно. Но я достаточно умна, чтобы понять их хитрости. Не могу не признать, что Внутренний мир – хорошая приманка. Ну и как мне завладеть ею? Ответ прост. Если мне удастся продемонстрировать интерес к Внутреннему миру, я могу его унаследовать, тогда всем, кто к нему привык, придется обращаться ко мне.

Тетя Пандора, живущая в Греции, занимается Внутренним миром. Как мне убедить ее поведать секреты ВР или взять в ученицы? Для начала я стала намекать моим мамам как бы между делом, я ведь не хочу, чтобы это было слишком заметно, не хочу выказывать слишком большой интерес. Думаю, они мне помогут. Во всяком случае, Шампань, насчет Вашти я не так уверена. Она слишком строгая. Она похожа на краба: приземистая, стремительная и защищенная, до нее трудно достучаться. Шампань выше ростом, добрее и доступнее. Если мне что-то нужно, я всегда обращаюсь к ней. Однако если вопрос серьезный, я обращаюсь к Вашти. Она глава нашей семьи, поэтому мы иногда называем их ВШ, но никогда ШВ.

Пандора – фактор X. Мне никогда не удавалось сблизиться с ней, во всяком случае, с тех пор как она подарила мне украшенную медью и перламутром музыкальную шкатулку из вишни и вяза, когда мне исполнилось восемь лет. Чудесный подарок сломался, не прошло и часа, а меня в этом обвинили, хотя на самом деле виновата была Бриджит. Не говоря уже о том, что дурацкой шкатулке было двести лет! С тех пор Пандора мне не доверяет. Придется придумать для нее что-нибудь необычное, потому что мамы, вероятнее всего, не смогут уговорить ее учить меня, если она того не захочет.

Я не пишу ничего про дядю Исаака – на то есть свои причины. Судьба тети Фантазии и дяди Хэллоуина неизвестна. Они то ли умерли, то ли нет, все говорят по-разному. Одним словом, в целом вырисовывается следующая картина. Самые важные для меня люди – это мамы и Пандора, особенно Пандора. Я должна удивить их своей работой, учиться у них и быть лучшей во всем. Если мне удастся порадовать их, я стану величайшим предпринимателем своего поколения.

Уже давно пора спать, а я не сплю. Мне придется несладко, если я не высплюсь, но мне все равно – очень уж хочется доделать начатое. Хотя, кажется, теперь я все записала. Какое облегчение: если я ношу в голове слишком много мыслей, мне снятся кошмары.

Заблокировать.

Файл 301: Принцесса и картина – заблокировано.

Когда-то Землю населяли миллиарды людей, многие из которых чтили Бога. Может ли религия считаться «истинной», если хорошие люди подвергаются самому страшному наказанию, которое только можно измыслить? Неужели только одна из множества религий была создана Богом, а все остальные – творение людей? Мне кажется, что «верных путей» больше, чем звезд на небе, и мудрость следует постигать, где бы мы ее ни встретили. Так подсказывает мне сердце, и в это я верю.

Я сижу рядом со своей сестренкой-лягушонком. Она провела ночь в раздумьях о горячих ветрах, бурных водах, угольно-черном дыме и бесконечном огне. Немногим удастся избежать этой участи, сообщает она мне, с важным видом повторяя слова старшего брата.

– Лягушонок, – говорю я, – ты думаешь, Мутазз счастлив?

– Иногда.

– Он танцует?

– Нет, не так, как раньше, – признает она.

– Бог уважает меня, когда я работаю, но любит, когда танцую и пою.

Она прикидывается безразличной, но я уверен, что она слушает. Уж слишком многое она берет в голову, моя маленькая сестренка. Когда я вижу ее такой озабоченной, как сейчас, мне становится грустно.

Однажды она убила змею. Теплым летним вечером девочка собирала камушки и натолкнулась на змеиное гнездо. Потревоженная змея подняла треугольную морду, зашипела, разинула пасть, показав клыки. Далила не закричала, не бросилась бежать. У нее в руке был большой камень, и этим камнем она размозжила змее голову. Змея сплелась в тугой узел, словно пытаясь стать невидимой, а Далила прикончила ее, нанеся еще семь ударов. Змея, хоть и была неядовитой, безусловно, покусала бы девочку. Мы нашли Далилу всю в слезах, она была перепутана и раскаивалась в содеянном. В руке она все еще держала камень. Мы успокаивали ее, хвалили за храбрость, проверили, нет ли укусов. Кто-то назвал ее ибисом: так называют птицу, уничтожающую змей, – но она так и не смогла почувствовать гордость за свой поступок. На следующий день мы вместе похоронили несчастную змею, и с тех пор Далила каждый вечер молится за нее.

Мы вместе поем зикры – размышления о Боге, – пока все страхи перед геенной огненной не оставляют ее. Я хлопаю в ладоши и делаю вид, что размешиваю воздух гигантской ложкой. Эта глупость всегда вызывает у Далилы улыбку, а я улыбаюсь ей, довольный, что сумел приподнять ей настроение.

Упаковав свои лекарства, я нахожу Рашида.

Готов ли я к поездке? Конечно, я сложил все лекарства.

– Я так рад за тебя, – говорит он. – Ты не только увидишь, как живет вторая половина человечества, ты сам будешь жить с ними.

– Да, по твоим следам.

– Надеюсь, – отвечает он. – В любом случае твои горизонты расширятся.

– Если ты рассчитываешь заполучить единомышленников, ты будешь сильно разочарован, Рашид.

– Единомышленников… – смеется он, а глаза сверкают.

– Никто из нас не желает принимать участие в вашей тихой войне. И ты, и Мутазз постоянно пристаете к отцу, но наша жизнь вполне нас устраивает, визит на север не сделает ее хуже.

– Но, в самом деле, нашей жизни многого не хватает, – возражает он мне. – В ней много духовности, здесь я с тобой согласен, но это лишь малая часть огромного мира. На свете так много интересного, Хаджи, и только дурак может называть это мишурой.

– Тогда расскажи.

Он кладет мне руку на плечо и долго смотрит в глаза.

– Нет, не буду, – наконец отвечает он. – Поезжай и посмотри сам. Забудь все, что знаешь. Поезжай со свежим взглядом.

– Все ясно, – говорю я.

Он прижимается лбом к моему лбу, и я чувствую, что он весь покрыт испариной.

– Береги себя, – говорит он. – Не забывай про лекарства.

На прощание он говорит мне:

– Твои мечты изменятся. А вместе с мечтами изменятся и представления о возможностях.

Наверное, это единственное, в чем Мутазз и Рашид согласны между собой.

Ты так опасен. Ты делаешь то, что делать не должен. Ты крадешь огонь у богов и сжигаешь в нем ложь. Любая новая идея опасна, но ты почему-то не можешь сдерживать себя. Но, черт возьми, знания сами просятся на свободу. Если кто-то прячется от света, который ты на них проливаешь, значит, это оправдывает твои поступки, и в том, что ты их совершаешь, следует винить темноту. Подумай о несчастных лебедях и голубках, о твоих товарищах по оружию и о твоих дамах сердца. Они томятся в неведении, слышишь ли ты их стенания?

Открой им глаза! Пусть и они отведают горькое яблоко знаний! Пульс учащается, кровь кипит от мысли о том, что ты можешь сделать для них.

Разве не так?

С ними или для них, шесть или восемь – так ли велика разница для руки судьбы?

Следуй путем Прометея, Мауи, Олифата, Тобо, Элевтерия[2], Койота. Впиши свое имя в длинный список имен героев-освободителей. Разрушь стены, сровняй с землей, уничтожь даже память об этом мире – и тогда взойдет новая заря.

Заря твоего дня.