Выйдя из магазина, я пошел в сторону ближайших к станции метро жилых домов. Обогнув один из них – фасадом он выходил на многолюдную улицу, – я увидел то, что искал: детскую площадку со скамеечками, песочницей, обязательными качелями и горкой. С нее скатывалась какая-то малышня. Рядом стояли мамаши.

Не обращая ни на кого внимания, я подошел к скамейке, уселся. Привычным движением сорвал с пивной бутылки пробку, зацепив ее за край выкрашенной зеленой краской скамеечной доски. Из горлышка тут же вылилась пена и потекла мне на руку.

Мамаши с неприязнью покосились на меня. Но замечания мне никто не сделал.

Я разложил на скамейке целлофановый пакет из-под лаваша, а саму лепешку, разломав на ломти, положил сверху. Содрал верхнюю пленку с конвертика с колбасой. Сделал несколько больших глотков пива – оно показалось мне необыкновенно вкусным! – запихнул в рот три ломтя колбасы, зажевал все это хлебом.

Через минуту после того, как я проглотил колбасу и лаваш, я почувствовал сильное опьянение. В первое мгновение оно даже испугало меня – показалось, что теперь я не смогу встать, стремительно впаду в беспамятство, упаду на землю перед скамейкой… Потом я начал громко смеяться – меня вдруг охватила потрясающая эйфория. Все прежние страхи показались несущественными. «Некральные субстанции!.. Покойники!.. Да и черт с ними! Пусть приходят и уносят меня в тартарары. Я буду пить всю дорогу…»

Мамаши смотрели на меня с ужасом. Я перестал смеяться. Некоторое время продолжал есть колбасу с хлебом, запивая их пивом. Через некоторое время первая резкая волна опьянения прошла, уступив место отупению.

Странно, но в этот момент я почувствовал отвращение к алкоголю. Никакими силами я бы не заставил себя выпить еще бутылку пива. Есть тоже больше не хотелось.

Оставив на скамейке пол-лаваша и несколько кусков колбасы, я поднялся и пошел с детской площадки прочь. Обогнув дом, я опять оказался на площади перед метро. Торопливо спустился в подземный переход – хотя в голове у меня и стелился туман, но сил заметно прибавилось. Я купил билет на одну поездку и съехал по эскалатору вниз, в вестибюль станции. Я помню, что как-то, во время моего первого приезда в Москву, у меня до отхода поезда оставалось четыре часа свободного времени. Их надо было скоротать. На вокзале я заплатил деньги и сел в автобус, который в числе прочих мест довозил приезжих до Ваганьковского кладбища. Там для них проводилась экскурсия – мы побывали на могилах известных поэтов и актеров. Я запомнил станцию метро, располагавшееся неподалеку от кладбища. Мы проезжали мимо нее на автобусе.

Туда, к Ваганьковскому кладбищу, я теперь и поехал.

Выйдя в город, неторопясь – дорогу я помнил плохо – двинулся к кладбищу. Что я стану там делать? Никаких «родных» могил у меня на Ваганьковском не было. Каких мертвецов мне там навещать?

Несколько раз я спрашивал дорогу у случайных прохожих. Они путались, указывая мне разные направления движения, но я все же медленно, но приближался к кладбищу. Постепенно я трезвел. К тому моменту, как впереди показался крест на кладбищенской церкви, алкогольные пары из моей головы окончательно выветрились.

У входа на кладбище стояли многочисленные торговцы цветами. Я уже знал, что стану делать…

Я приобрел десяток алых гвоздик и, побродив между ближайших ко входу могил, положил на пять из них, выбранных случайно, по парочке цветочков. Не знаю, по какому принципу я выбирал эти могилы. Я старался не читать написанные на надгробиях имена. Отмечу лишь, что все пять могил были очень старыми. Еще позапрошлого века.

Оставив цветы, я медленно пошагал к церкви. Зайдя внутрь, купил не меньше двух десятков свечей. Спросил у продавшей мне их тетушки, где надо ставить «за упокой».

– Вон там! – махнула она.

Я пошел и поставил все двадцать свечек в три ряда, поджигая каждую последующую от пламени предыдущей. Постояв некоторое время рядом с зажженными свечами, я развернулся и пошел к выходу из церкви.

Я чувствовал, что мне стало немного легче. Нервное напряжение ослабло.

Выйдя за ворота кладбища, я остановился. Посмотрел по сторонам, приметил одну пожилую интеллигентную женщину. Она стояла чуть в стороне от торговцев цветами и издалека изучала их товар. Словно опасалась, что, если подойдет к ним, продавцы непременно вынудят ее купить их товар по какой-нибудь баснословной цене.

Я направился в ее сторону. Она обратила на меня внимание, только когда я, подойдя к ближе, задал ей свой вопрос. Вздрогнув, интеллигентная женщина повернулась ко мне. Потом на лице ее отразилось напряжение – она словно бы мучительно пыталась проникнуть в смысл сказанного.

Затем она принялась отвечать… Я спросил ее, где еще в черте города есть старые кладбища.

Было ясно: она хорошо знает родной город. Я несколько раз повторил вслед за ней названия кладбищ. Они врезались мне в память.

Затем я спросил, какие из них находятся ближе всего к Ваганьково и как к ним проехать. Она странно посмотрела на меня, но затем подробно рассказала дорогу. Я поблагодарил ее и двинулся в сторону метро. Чувствовал – она смотрит мне вслед.

Моим следующим кладбищем в этот день было то, что на территории Новодевичьего монастыря. Оно показалось мне слишком официальным, надменным. Тем не менее я разложил по два на разные могилы купленный в магазинчике по дороге десяток цветов. Потом зашел в церковь и там повторил процедуру с поминальными свечами.

Выйдя из церкви на улицу, уже знал, на какое кладбище поеду дальше…

Вечером, безумно уставший, я шел по городу… За день я объехал такое количество кладбищ, что к этому моменту сбился со счета: сколько их всего я повидал? Некоторое время назад я вылез из маршрутного такси. Возвращаться в квартиру не хотелось. Район, в котором оказался, был мне незнаком.

Теперь я чувствовал себя значительно лучше, чем накануне. Если бы в моей прежней, до вещих снов, жизни кто-нибудь сказал мне, что я стану переезжать с кладбища на кладбище, я бы просто не поверил – настолько это мрачное занятие противоречило моей жизнерадостной натуре. Но сегодня к концу дня я начал испытывать к кладбищам интерес. В каждом из них было что-то особенное, какая-то своя неповторимая атмосфера. Я научился улавливать ее, мне стал интересен мир могил, крестов, тихих узких дорожек, архитектура возвышавшихся над рядовыми могилами помпезных склепов…

Этим вечером я не забыл про ужин. Впервые оказавшись в этом районе, я шел по улице в поисках подходящего кафе. «Макдоналдс» мне осточертел. Я хотел закатить ужин с пивом в более солидном заведении. Мысленно я уже смаковал его. А заодно прикидывал планы на следующий день. Я поеду по загородным кладбищам. Там огромные территории, кучи могил. Буду раскладывать по ним гораздо большее количество цветов. Невольно я ощупал карман. Все наличные деньги были со мной: сумма, которую родители выделили мне на прокорм на несколько месяцев столичной жизни плюс деньги за три месяца вперед на оплату квартиры. Купюры были в бумажнике в заднем кармане джинсов. Туда же я засунул и мобильный телефон из ботинка.

«По мере того как я посещаю все большее количество кладбищ, нервное напряжение постепенно отпускает… Мир мертвых принимает мою жертву! Значит, надо ездить дальше! – рассуждал я. – А там видно будет…»

Прежде чем я нашел подходящее кафе или пивной ресторанчик, я набрел на церковь. Она была современной, хоть и выстроенной в традиционном архитектурном стиле.

Несмотря на вечер, перед входом на ступенях сидели несколько нищих, а в массивные двери храма то и дело ныряли люди.

Я решил зайти в церковь и поставить пару десятков свечей за упокой.

Внутри было темновато. Меня поразило большое количество народа, стоявшего не только перед алтарем, но и во всех углах храма и внимавшего церковной службе, которую вел пожилой священник.

Я купил свечи и стал медленно пробираться через плотную толпу верующих. Храм этот явно пользовался большой популярностью у народа и имел множество прихожан. Что их так привлекало здесь? Может быть, какая-то особенно красивая и правильная служба?..