Едва щели их противогазов повернулись, как мы рванули в атаку. Вспыхнул свет фонариков, и я ударил врага ногой по морде.

Брызнуло стекло, враг закачался. Метта же долбанула своего противника монтировкой. Еще пара ударов, и два тела ударились о стену.

— Конт… Ахх! — и я вбил сапог мудаку прямо в челюсть. И еще! И еще!

Второго добивала Метта. И вот крови у нее вышло куда больше…

— Не перестарайся, — бросил я, и она отбросила уже ненужную монтировку.

Обыскав обоих, мы расфасовали по карманам патроны. Моя подруга взяла пару пистолетов, я же подхватил дробовик. Вдруг под ногами что-то завозилось.

— Назад! — воскликнула Метта, и мы отпрыгнули.

Из глаза разбитого противогаза один за другим вылезали длинные белые черви. Другой затрясся, а потом начал слепо шарить руками по полу.

— Это не люди?.. — удивился я и все же поднял монтировку.

— Полагаю, и да, и нет, — покачала головой Метта и подхватила обломок трубы.

Добив тварей, мы пошли дальше. Стены задрожали, и нам пришлось прижаться к стене — кто-то очень большой и ногастый расхаживал над нами. Гигант?

— Внимание! Код-73–22–6. Потеряна связь с группой! Реализуем поиск. Прием! — послышалось издалека, и мы припустили подальше от этого места.

Еще один коридор, и оттуда загрохотала стрельба. И нет, стреляли не по нам. Прокравшись ближе, мы увидели, как пятеро врагов решетят потолок. Нас они не видели, ибо дурочкам не повезло встать спиной.

Так что мы с Меттой направили на них дула и открыли огонь. Разворотив черепушку последнему врагу, мы посмотрели наверх.

— Фу, меня сейчас стошнит, — зажала нос моя спутница.

Мы двинулись дальше, пока не вышли на открытое пространство.

И там нас ждали: сразу открыли огонь в нужную сторону. Юркнув за колонну, мы пальнули в ответ. Двое солдат упали на землю, но их дружки не дрогнули — бросили гранату.

Бах! — и осколки колонны полетели в разные стороны. Выглянув из укрытия, я сразу нашел цель. Поднял дробовик и нажал спуск.

— Контакт! Нужна поддержка с… Ахх!

Враг с пробитой башкой грохнулся на пол. Я перевел прицел на новую цель. Спуск.

— Вызываю огонь на себя. Нужен… Ох!

И снова в укрытие. Захлопали дымовухи, и мы с Меттой разделились. Скоро поволока скрыла все до потолка: сквозь белую пелену мелькали голубые глаза да сверкали огоньки выстрелов.

Выцепляя противников по одному, я жал на спуск и:

— Нарушители еще живы, требует… Ах! — мозги вперемешку с червями летели в разные стороны

— У нас потери. Реализую план… АХ! — бахнул взрыв гранаты, и унес за собой еще троих.

— Мятеж! Мятеж! Мятеж! Код: перехват. Отрицательный… Ох!

Тут у их за спинами из дыма вылезла Метта и с криком вбила монтировку в башку зазевавшегося бойца. Он полетел на пол, и они оба исчезли в клубах дыма. Вслед поднялась пальба, и тут я выпрыгнул из укрытия. Патронов я не жалел.

Стоило последнему придурку в противогазе рухнуть на пол, как все затихло. Рация, правда, не умолкала:

— Потеряна связь с отрядом 56–78. Вызываю поддержку. Код 56−24–65.

— Метта, ты где⁈ — оглянулся я, но дым все еще скрывал половину помещения.

Поднялся отчаянный визг, и я бросился на голос. Из дыма показался силуэт — и он медленно, рывками, возносился к потолку.

Подойдя ближе, я разглядел на потолке жуткую тварь с зубами, а из пасти спускался длинный язык, на конце которого дергалась моя подруга.

Вскинув пушку я пальнул прямо в оскаленную морду. Метта с писком шлепнулась в лужу.

— Ох, Илья… — охнула она, потирая ушибленную попку. — Спасибо, но можно было и понежнее…

Сверху подыхающую тварь буквально вывернуло наизнанку. Метта зарылась руками, и ее накрыло кровавым душем.

Лев шел по коридору и бессильно сжимал кулаки. Это же надо! Такая глупость!

Ему очень хотелось знать, какого черта жандармы все же явились к ним на порог! Кто мог их вызвать? Неужели все из-за слов какой-то глупой девчонки⁈

— Соня, — постучался он в ее комнату. — Соня, это не ты…

Он открыл дверь, и увидел сестру, сидящую на кровати. Ее постель вся сбилась, а она вжалась впиной в спинку. На щеке краснела пощечина.

Напротив замерла огромная гора мяса с черным халатом на плечах. По жирным пальцам бегали искорки.

— Дядя? — охнул Лев, переступая порог. — Почему ты не сказал, что проснулся? Ты выздоровел?

Ленский-старший даже не оглянулся на племянника — молча обошел кровать и, заложив руки за спину, остановился у окна. У ворот стояли машины жандармов, и в одну из них уводили Тому. Вдруг снова раздались крики — Яр как мог пытался пробиться к ней, но его отгоняли дубинками. Еще чуть-чуть, и фоксу не поздоровится.

— Ты как? — опустился на постель Лев и мягко погладил хлюпающую носом Соню по плечу. — Не бойся…

Вдруг он почувствовал на себе взгляд. Дядя презрительно ухмылялся, глядя на них.

— Ты можешь ходить? — удивился Лев, глядя на то, как уверенно Филипп Михайлович держится на своих двоих. И это при его весе!

Тот не ответил. Дверь машины хлопнула, а затем завели двигатель. Через минуту автомобиль жандармов повез Тому в околоток.

Крик Яра поднялся на всю улицу, а затем послышались звуки потасовки. Сука, еще и драки им не хватало!

— Я ошибался в них, — задумчиво проговорил Филипп Михайлович, отступая от окна. — Думал, они как люди, ан нет. Звери есть звери.

Затем его скрутил очередной приступ кашля. Нет, нихрена он не выздоровел. Тогда зачем дядя вылез из постели в такую рань? На часах и пяти нет.

— Это бред, дядя, — покачал головой Лев. — Концы с концами не сходятся. Подожди, вот вернется Илья…

— Марлинский больше не появится на нашем пороге, — прохрипел Филипп Михайлович, очухавшись.

— Что⁈ — Лев подумал, что ослышался. — Ты же сам сказал, что в случае неудачи с Таврино, завоевать его доверие. Даже Софью вырвал из ШИИРа, чтобы она помогла Илье… расслабиться. Так…

— Я передумал! Он наш враг. Думаю, Марлинский куда хуже, чем все Горбатовы и Рощины вместе взятые.

Лев нахмурил лоб и посмотрел на Соню. Та сидела, опустив глаза, и молча теребила простынь.

— Может, ты… нездоров? — предположил он. — Вчера ты говорил ровно противо…

— Неважно, что я вчера говорил! — фыркнул дядя, и его глаза сверкнули. — Слушай, что я говорю сейчас и…

И его вновь скрутило. Кашель терзал великана все сильнее и сильнее, и через полминуты он упал на колени. От такого зрелища Соня побледнела и всхлипнула.

Лев вскочил и хотел помочь ему подняться, но Филипп Михайлович только отпихнул его от себя.

— … отойди! — выдохнул он. — Твое время еще не пришло! А может быть, и не придет вовсе…

— Дядя, фокс… — покачал головой Лев.

— Будет висеть в петле! — ухмыльнулся Филипп Михайлович и обвел глазами обоих. — Первая за попытку укусить руку, которая ее кормит, второй за то, что шумит под окнами у честных господ. Обоих ждет виселица. Или как сейчас избавляются от нелюдей? Забудь об этой шкуре. Думай о благе рода! И ты, Соня! Твое тело принадлежит роду! Ну, чего молчишь?

— Да… дядя, — пролепетала она. — Мое тело — принадлежит роду.

— Вот-вот, и посему никакого ШИИРа. Сегодня же поедешь и отчислишься. И ты Лев даже не думай, что сунешься в эту помойку.

Лев хотел было возразить, но от одного дядиного взгляда у него мурашки забегали по спине. В нем как будто засел кто-то чужой. Тот Филипп Михайлович, с которым он разговаривал вчера, был, конечно, грубоват и ворчлив, но не настолько.

А еще эти зрачки… Это так свет падает, или они в самом деле как у кошки?

— Ты не мой дядя, — сказал Ленский, схватив дрожащую Соню за руку. — Мой дядя привечал нелюдей, заботился об образовании дочери, а не…

— Глупец! Люди меняются! — грохнул дядя столу и вырос над ними как скала. Его ладони упали на колышки кровати, и она затрещала под его весом. — Нелюди — это ошибки юности! Завтра разгоним весь штат, и наберем нормальных ЛЮДЕЙ. И правильно: от тварей нужно избавляться, как и от врагов! И ты…