Яр тоже оказался рядом — расталкивая людей, фокс пробирался сквозь толпу. За ним показалась фигурка Аки, однако скоро оба потеряли друг дружку в бурлящем потоке. Японку начало выносить к строю жандармов.

И вот, оттолкнув еще парочку сородичей, Яр стащил горлопана на землю.

— Ты чего буровишь, Лекс⁈ — рыкнул он в лицо серому фоксу. — Совсем офонарел? Это ты их сюда притащил как овец на заклание⁈

— Отвали, Яр! Если ты такой трус, то мы сами вытащим Тому из застенков!

— Как именно, идиот⁈ Нас сейчас всех положат!

В ответ снова откуда-то послышались выстрелы, и по толпе прошелся шепоток страха. Кроме пары дубинок, у нелюдей из оружия были только когти и зубы, а вот вооруженных жандармов вокруг становилось только больше.

Послышался цокот копыт, и из-за угла, блестя шлемами и обнаженными палашами, выехал отряд конной полиции. Народ еще сильнее заволновался.

— Внимание нелюдям! — заговорили репродукторы. — Просьба разойтись! Неподчинение будет расценено как сопротивление властям! Внимание нелюдям!

Щелк! Щелк! Щелк! — и стоящие ровным строем жандармы передернули затворы винтовок.

— Суки! — зарычал Лекс и отпихнул Яра. — Не бойтесь! Они просто пытаются вас напугать! Стрелять они не посмеют!

— Ну ты и мудак, Лекс! — снова схватил его Коршунов. — Если они пальнут по толпе, то…

Раздались тяжелые шаги — за строем жандармов показался шагоход. Шаг за шагом он медленно приблизился к толпе и скоро завис у нелюдей над головами.

— Проваливай откуда вылез! — взревел Лекс, но гигантский автомат сделал еще один тяжелый шаг. Нелюди попятились.

Чуть наклонившись, шагоход издал такой пронзительный вой, что первые ряды нелюдей шлепнулись на землю. Достигнув наивысшей точки, звук оборвался.

Где-то секунду над крышами домов звучало эхо, потом упала тишина. И вот…

— ВНИМАНИЕ НЕЛЮДЯМ! ЭТО ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! — загнусавил шагоход. — ДАЛЬНЕЙШЕЕ НЕПОДЧИНЕНИЕ… АКИ, ТЫ ЧЕГО ТУТ ЗАБЫЛА?!!!

Вдруг он замолк, словно подавился. В толпе тоже замолчали. Игра в гляделки продолжалась еще одно бесконечно долгое мгновение.

— Кто такая Аки?.. — завис в тишине одинокий вопрос, но ответа не последовало.

— Я тебе дам разгонять толпу! — послышался голос из шагохода и его слегка тряхнуло. — Хочешь, чтобы Аки раздавили, идиот⁈ Она же такая маленькая! А ну, дай сюда эту штуку!

— Камилла Петровна, потише, — ответили изнутри, — а то… Эй, пожалуйста, прекратите колотить моего жениха!

Под всеобщее удивление шагоход начал слегка покачиваться, а из-под его брони слышались звуки перебранки.

Внезапно остановившись, шагоход взревел:

— АКИ, ИДИ СЮДА! ИДИ КО МНЕ, МАЛЫШКА!

Бух! — и он снова шагнул вперед. По броне зазвенела пара камней, брошенных из толпы:

— Назад! Назад, бешеная тварь!

Тут крышка на «башке» шагохода откинулась. Поднялся столп пара, и в его клубах показалась голова в шлемофоне.

— Аки! Иди сюда, быстрее! — закричала чумазая девушка. — Иначе они тебя порвут!

— Камилла Петровна⁈ — охнула Аки откуда-то сбоку.

Приглядевшись, Шпилька увидела, что японку зажали между двумя топтунами и одним пузатым хрюксом.

— Эй ты, жирдяй! — зашипела девушка, вылезшая из шагохода. — А ну прекрати мять ее своим брюхом!

И ее глаза вспыхнули.

— Камилла Петровна, лезьте обратно быстрее! — и ей в плечи вцепились сразу три руки.

Девушка зарычала, и началась борьба.

— Эй, что за херня⁈ — закричал командир жандармов, оправившись от шока. — Почему внутри шагохода сидят какие-то две бешеные бабы? Сергеееей!

— Где это ты бабу увидел⁈ — резко переключилась на него девушка. — Я Берггольц, ты…

— Кхем-кхем, здравствуйте, — вдруг раздался громкий голос, и все на площади закрутили головами. — Прошу, не деритесь!

Шпилька открыла рот еще шире:

— Я Тамара Коршунова, которую вы пришли спасти, мои хорошие, — продолжало звучать из кошки как из колонки. — Я жива, со мной все в порядке.

Наконец, все нашли источник звука и напрочь забыли и про шагоход, и про жандармов с палашами. Толпа начала смыкаться вокруг фонаря, на котором сидела Шпилька с открытым ртом.

— Меня… Меня… Илья Тимофеевич можно?

Следом раздался какой-то трубный звук, будто кто-то выбивал нос.

— Ой, спасибо… Меня спас Илья Тимофеевич Марлинский! И мы пока в жандармерии, но вот-вот выйдем. Прошу вас, расходитесь. Идите домой. Не нарывайтесь на неприятности. Очень плохо будет, если кто-нибудь погибнет из-за меня. Брат! Яр! Помоги им разойтись. Повторяю, я жива, и со мной все нормально. Вы все молодцы!

— … идите домой! Идите домой! — повторяла Тома, а потом отстранила мою руку. — Думаю, достаточно.

Я посмотрел в окно. Народ действительно начал редеть.

— И хорошо, — кивнул я и улыбнулся девушке. — Маленькая, но победа.

Не думаю, что уйдут все. Самая активная часть останется, чтобы дождаться нашего с Томой выхода. Мы и не будем задерживаться.

— Илья Тимофеевич, — сказала она, и сделала такое движение, будто попыталась обнять меня, но сдержалась. — Но что мы будем делать дальше?

— Свалим отсюда, да и все. С тобой же все хорошо?

— Не уверена, — ответила Тома и обняла себя за плечи. Ее еще била дрожь. — Но я справлюсь.

И она с сомнением посмотрела на дверь.

— Вы думаете, нам дадут уйти после всего, что случилось? — тихонько проговорила она.

— Пусть попробуют мне помешать, — сказал я, и уже хотел направиться к выходу, как телефон на рабочем столе громко зазвонил.

Я остановился. А вдруг?..

— Минуточку, — сказал я и взял трубку. — Алло…

— Илья Тимофеевич⁈ — заговорили на «проводе» голосом Вернера. — Вы уже и тут наследить успели? Поздравляю! Газеты и радио завтра сделают вас героем дня!

— Добрый день, Альберт Борисович, — вздохнул я. — Да, я заезжал за подругой…

Нет, одно из двух — либо у него реально по всему городу жучки, либо он сам незримо присутствует в каждой комнате как какой-нибудь… Призрак?

Что, в принципе, одно и то же.

— И как? Как успехи⁈ Вы же о Тамаре Коршуновой, которую обвинили в нападении на дом Ленских?

Блин, и откуда он узнал? Хотя глупый вопрос.

— Как хорошо, что вы ее вытащили, Илья Тимофеевич! — продолжил болтать Вернер. — Передайте ее в руки родных и срочно в ШИИР! Вас там уже заждались! Ах да, передайте трубочку, пожалуйста, Штерну. Он как раз стоит в коридоре и подслушивает, каналья! ШТЕРН! ХВАТИТ СИДЕТЬ ПОД ДВЕРЬЮ! ШТЕЕЕЕЕРН!

Вдруг из коридора и вправду что-то дрогнуло, но быстро затихло. Подхватив телефон, я подошел к выходу и аккуратно выглянул.

За дверью действительно стоял шеф шардинской жандармерии Тимофей Борисович Штерн. Его глаза метали молнии, а кадык ходил в горле как поршень.

— Это вас, — сказал я, сунул ему в руки телефонный аппарат, а затем, взяв Тому за руку, направился вон из управления.

Очень хотелось на воздух.

Встретили нас как героев. Сильно поредевшая толпа взорвалась аплодисментами, а едва мы вышли за пределы жандармерии, как Тому, а затем и меня подхватили на руки и, немного покачав, куда-то понесли. При виде движущейся толпы, строй жандармов неохотно разошелся, и ручеек нелюдей, все истончаясь, потек по улицам Шардинска-17.

Из окон и переулков засвистели. Кто с радостью, а кто и явно издеваясь.

— Приятно чувствовать себя героем? — спросила Метта, порхая вокруг меня на маленьких крылышках.

— Угу, — кивнул я оглядываясь, — только неплохо бы понять, куда они нас несут?

Главное, побыстрее покинуть центр, где нас провожали либо удивленными, либо прямо озлобленными взглядами. В окнах домах и на тротуарах уже не продохнуть от зевак, а тут еще и люди с камерами пожаловали.

И да, основным объектом их внимания был я — вспышки загорались одна за другой, а объективы выцеливали мою физиономию. Чую, предсказание Вернера о «герое дня» — совсем не шутка.