— У него всегда были проблемы, просто вы не обращали на него внимания. Он был несчастлив, потому что вам было наплевать на него, его отцу было наплевать на него! А когда его отец умер, вы даже перестали притворяться, что вам нет до него дела, за исключением случаев, когда он разлил варенье на ваш ковер или испортил вашу дурацкую вечеринку!

Адам сжал мою руку. Мне так показалось. Я не уверен. Возможно, я сильно сжал его пальцы.

— У тебя есть десять секунд, чтобы убраться отсюда, пока я не вызвала охрану и тебя не вышвырнули, — сказала она с нескрываемой злостью. Казалось, она была готова меня ударить. Я даже хотел этого. Тогда бы мы посмотрели, кого бы из нас вышвырнули из больницы. Могу поспорить, Моника бы была на моей стороне.

Но я не хотел её впутывать. Я не хотел расстраивать Адама. Он смотрел на меня уже широко открытыми испуганными глазами, поэтому перед тем как высвободить свою руку, я ещё раз сжал его пальцы и пошел к выходу. Надеюсь, что Адам не возненавидит меня. Надеюсь, его мать не заставит его пожалеть, что мы спасли ему жизнь.

Если я ещё раз появлюсь в их доме, я испачкаю вареньем все её ковры.

С Адамом всё хорошо. Позвоню позже, — написал я Каспер, сидя возле собачьего приюта и ожидая, когда тот откроется. Как только двери открылись, я протиснулся сквозь тех, кто замешкался, и направился прямо к клеткам.

Сегодня день толстого питбуля по клички Роджер. Я протянул руку сквозь решетку и почесал ему за ушком. Он настолько огромный, что когда перекатывается на спину, ему требуется много времени и усилий, чтобы вновь встать на ноги. Он страшный и слюнявый, но я хочу, чтобы он нашел себе дом. Он может осчастливить какую-нибудь семью, если только они увидят, какой он на самом деле ласковый.

Я вышел из приюта не понимая, стало мне лучше после моего визита или только хуже. Мой телефон был полон смс и непринятых звонков от Каспер. От долгой вибрации он даже завалился за пассажирское сидение. Я достал его, вздохнул и набрал Каспер.

— Я к чертям убью тебя. Почему так долго?

— Извини, — пробормотал я. — Я был… Я отвлекся. С Адамом будет всё в порядке.

— Он очнулся? Ты с ним разговаривал?

— Нет. Да. Навроде того. Его мать появилась как раз в тот момент, когда он стал приходить в себя. Она меня просто выставила.

— Боже, опять эта женщина… — Каспер вздохнула. Было понятно, что она чувствует себя неважно. — Заскочи ко мне ненадолго, как раз всё подробно расскажешь.

— Заскочить к тебе… к тебе домой. В гости?

— Ну да, я так и сказала.

— А что насчет твоих родителей?

— Мама на работе, а отец дома. Да и кому какая разница? Я думаю, что твоё присутствие никому не помешает.

Я больше не возражал и сказал, что скоро буду у неё. Только по дороге к Каспер я понял, что раньше она ни разу не приглашала нас с Адамом к себе. Сейчас, видимо, она хотела меня видеть, но из-за плохого самочувствия не могла выйти из дома.

Ей стало хуже, а я даже не спросил, как у неё дела.

***

Когда я припарковался, у дома Каспер стояла машина. Прежде чем постучаться, я вытер ладони о штаны, опасаясь, что дверь откроет её отец и учует запах псины. Но, слава богу, мне открыла сама Каспер. Прошла всего неделя с тех пор, как я видел её в последний раз, но круги под её глазами стали темнее, а щеки впали ещё больше. Она улыбнулась и кивком пригласила меня зайти. Я молился про себя, чтобы её дом не оказался таким же безупречным как у Адама, а её отец — таким же ужасным как миссис Роксвэлл.

Но волноваться было не о чем. Я сразу же почувствовал себя как дома. За дверью стояла куча обуви. Кроссовки, рабочие ботинки, пара туфель. Каспер была в одних носках, поэтому я поспешил снять обувь, но она закатила глаза и утащила меня из прихожей.

— Не волнуйся. Ты можешь бросить свою обувь где угодно.

Совсем не то, что у Адама. Даже не так, как у меня в квартире. Я не люблю, когда по дому ходят в обуви. Каспер провела меня через кухню и ванную в свою комнату. Больше никого в доме не было. Возможно, машина перед домом ничего не значит?

Её комната была размером с мою квартиру. Нельзя сказать, что она огромная, но она больше, чем моя комната в доме Мэгги. Конечно, в ней был небольшой беспорядок. Повсюду валялись книги и обувь, корзина грязного белья была переполнена.

Каспер плюхнулась на неубранную постель и укрыла одетые в носки ноги одеялом. Она была в пижаме, которая раньше, вероятно до болезни, была ей в пору.

— Ну, рассказывай…что случилось?

Я бродил рассеяно по комнате, осматривался и изучал вещи Каспер.

— Я приехал, когда его уже увозили в больницу, — ответил я, подходя к зеркальной двери шкафа, на которой висело много фотографий. Людей на фото я не знал. Я даже не узнал Каспер. Не сразу узнал.

Она не врала. Раньше она была полная, круглолицая, с пышными бедрами. Честно говоря, полнота была ей к лицу. Сейчас она была кожа да кости. Я дотронулся до фотографии. Рядом с Каспер стоял улыбчивый парень, который обнимал её за плечи. Наверное, бойфренд.

— Ты провел там всю ночь?

Я опустил руку и повернулся к ней.

— Я не мог оставить его одного. А если бы он очнулся?

Каспер сидела, наклонив голову и обхватив колени руками.

— Но он не очнулся. До тех пор, пока не появилась его мама.

Я пристально посмотрел на неё и спросил:

— Как ты думаешь, он нас возненавидит?

— Возможно, — сказала она, пожав плечами. — Разве это имеет значение?

— Конечно, имеет. А что, если он с нами больше не захочет разговаривать? — Я чуть не сказал со мной. Что, если он не будет больше разговаривать со мной? Но речь шла не только обо мне. Если Адам разозлится на одного из нас, то это значит, что он будет злиться на нас обоих.

— Если бы мы этого не сделали, то уже никогда бы больше с ним не поговорили. По меньшей мере, мы избавили себя от чувства вины за то, что позволили другу умереть.

И она была совершенно права.

— Но зачем мы это сделали? Он хотел умереть. Он всегда говорил, что планировать своё самоубийство глупо. Да и к тому же он никогда бы не предупредил бы об этом, верно? Это должно быть спонтанно.

Каспер вздохнула, откинулась на подушки и сложила руки на животе.

— Я сделала это, потому что это был бы позор.

— Позор?

— Вам обоим этого не понять, — сказала она и уставилась в потолок, — у вас есть выбор.

У меня опустились руки.

— В жизни происходит что-то из ряда вон, и вы тут же чувствуете себя несчастными, одинокими. Затем печаль становится всеобъемлющей, превращается в монстра, пожирающего вас изнутри. Но у вас с Адамом есть впереди вся жизнь, чтобы всё исправить и почувствовать себя счастливыми.

Она сказала, что у нас впереди вся жизнь. Но насколько она длинная? Я опустился на кровать рядом с ней.

Каспер даже не взглянула на меня.

— Ты спас его, потому что у вас с ним много общего. Он, как и ты, сломлен, но не безнадежен.

Я молча смотрел на свои руки, в то время как Каспер уставилась в пустоту. Так мы сидели пару минут, потому что не было смысла переубеждать её и оскорблять её обманом.

Вместо этого я тихо сказал:

— Я не хочу тебя терять.

— Но это произойдёт.

Мой голос дрогнул:

— Как тебе это удаётся? Беспокоиться о других, когда…

— А что мне ещё остаётся? Я не хочу зацикливаться на смерти. — Она вздохнула. — У меня не так много времени. Всё, что я могу сейчас сделать, это постараться, чтобы после меня не осталось ничего такого, чтобы могло очернить память обо мне. Я хочу, чтобы вы с Адамом тоже об этом задумались.

Краем глаза я заметил таблетки на её ночном столике. Болеутоляющие? Не знаю. Я испугался. Наверное, я чего-то не знаю.

— А какой у тебя рак?

Каспер посмотрела на меня так, словно давно ожидала этого вопроса от меня.