Операция есть позиция в ее динамике.

Итак, полководец принял решение преобразовать позицию от некоторого начального состояния к определенному конечному, которое, как он полагает, будет ближе (в пространстве состояний) к выигрышной позиции, совместной с целью войны. Если исходная позиция устойчива (а она устойчива практически всегда), его действия вступают в противоречие с позиционными законами: он вынужден либо неэкономно тратить ресурсы, либо идти на значительный риск. То есть на первом этапе всякая операция ухудшает позицию.

На этом этапе максимальны силы Ле Шателье, стремящиеся скомпенсировать всякое изменение позиции таким образом, чтобы минимизировать эффект этого изменения. Проявляется это по-разному: устойчивостью обороны, превышением реальных потерь над рассчитанными по уравнениям Остроградского, разрушением коммуникаций, иногда — простым «невезением» и человеческими ошибками. «Силы трения», о которых много говорил К. Клаузевиц, максимально препятствуют наступающему [Клаузевиц, 1941][122].

Очень многие операции затухают на этой стадии, принося наступающей стороне лишь потери и несколько вклинений в неприятельскую позицию, обладающих выраженной отрицательной связностью.

Переход к следующей фазе требует обязательного разрушения устойчивости позиции. В момент структурного скачка (бифуркации) силы Ле Шателье не действуют и оперативное «трение» мгновенно падает до нуля[123].

Начинается период непрерывного и быстрого нарастания операции. На этом этапе текущие позиции уже не обладают свойством статической устойчивости. Напротив, можно говорить о формировании динамически устойчивой структурной системы операция. Физически это означает, что разного рода случайности начинают не препятствовать наступлению, а способствовать ему, в то время как «трение» максимально затрудняет работу обороняющегося.

Однако по мере продвижения вперед текущая связность позиции наступающего непрерывно уменьшается (эффект отрыва от баз снабжения): вступает в действие закон перенапряжения коммуникаций. Эффективное число стандартных дивизий снижается настолько, что наступающий уже не может быстро преодолевать сопротивление арьергардов противника, прикрывающих отход. Темп операции резко замедляется, и она вступает в следующую фазу[124].

В этой последней фазе происходит формирование новой статически устойчивой позиции и затухание операции. Работает положительная обратная связь: чем сильнее тормозится операция, тем дольше живут текущие метастабильные позиции, тем сильнее проявляются для них процессы Ле Шателье и возрастает операционное «трение» — это в свою очередь дополнительно тормозит операцию.

Итак, операция, будучи структурной системой, подчиняется классическим ТРИЗовским закономерностям. Пусть по оси X откладываются затребованные операцией ресурсы (например, время), а по оси Y — эффективность операции (хотя бы темп продвижения или отношение потерь противника к собственным). Тогда любая операция в хорошем приближении может быть описана S-образной кривой (или ее начальным участком).

На первой, «затратной», фазе операции проблемы наступающего связаны прежде всего с преодолением устойчивости исходной позиции. И полководец стремится любой ценой нарушить эту устойчивость — хотя бы и не в свою пользу. Одним из самых красивых и тонких приемов является использование для этой цели встречной операции противника. То есть одна сторона начинает наступление, разрушает статический гомеостаз, а пользуется этим вторая сторона, «бесплатно» переходя к стадии нарастания операции. Такая схема

была блестяще применена немецким Генеральным штабом в весенней компании 1942 г. и несколько грубовато советским командованием в летней компании 1943 г. Возможно, самым ярким примером подобного «наступления за чужой счет» в оперативном масштабе следует считать действия Э. Манштейна в Керченской операции 1942 г.

Важно понять, что в обеих критических точках система «война» не обладает ни статической устойчивостью позиции, ни динамической устойчивостью операции. И только в эти моменты возможно «чудо» с очень резким изменением характера войны в целом.

Заметим, что наступление за чужой счет должно начаться в очень узком интервале времени (в идеале — в момент прохождения противником 1-й критической точки собственного наступления). Действительно, чуть раньше придется преодолевать статический гомеостаз позиции в весьма неблагоприятных условиях (противник подготовлен, сосредоточил значительные силы и средства, имеет резервы). Чуть позже придется преодолевать динамический гомеостаз операции противника, что скорее всего окажется вообще невозможным. Таким образом, прием «встречной операции» подразумевает значительный риск: если такая операция не проходит, она неизбежно заканчивается сокрушительным поражением.

Вторая критическая точка получила в военной теории название кульминационного пункта операции. С момента ее прохождения создание новой устойчивой позиции неизбежно, и в интересах наступающего приложить все силы к ее созданию. Как правило, однако, инерция толкает наступающего вперед, в результате все, что было выиграно в фазе нарастания, бездарно растрачивается в фазе насыщения. (Конечный этап наступления на Москву и Ленинград в 1941 г., конечная стадия почти всех советских наступательных операций. Самый яркий пример — осенние бои 1916 г. на Стоходе после прохождения Брусиловым 2-й критической точки.)

Поскольку 2-я критическая точка обладает абсолютной неустойчивостью, ее прохождение создает благоприятные условия для перехода слабейшей стороны в контрнаступление. (Сражения на реке Марна в 1914 и 1918 гг., контрудары Ман-штейна весной 1943 г. под Харьковом и осенью того же года под Киевом, «война Судного дня».) Такие контрудары также являются рискованными (поскольку слабейшая сторона добровольно отказывается от консолидации позиции), однако риск в данном случае невелик, поскольку в пользу слабейшей стороны работает закон перенапряжения коммуникаций. В отличие от встречной операции контрудар в момент прохождения кульминационного пункта является хорошо известным техническим приемом обороны.

Сутью, «душой» всякого осмысленного наступления является оперативный маневр, который мы определим как перемещение войск, создающее динамическую угрозу узлам связности позиции противника. Сосредоточением и передвижением соединений наступающий вынуждает противника на какие-то ответные действия. Маневр удается, если эти действия не препятствуют осуществлению плана операции.

Так, в 1940 г. шлиффеновский маневр группы армий «Б» создал динамическую угрозу захвата Брюсселя (и далее всей «сверхпроводящей» сети узлов связности вплоть до Шартра). Парируя эту угрозу, противник провел контрманевр «Диль», который ослабил фронт в Арденнах и не создал при этом существенной оперативной угрозы немцам. В результате наступление группы «А» прошло в идеальных условиях и стратегический план Манштейна был блестяще выполнен.

Перегруппировка и сосредоточение войск для осуществления маневра называется развертыванием. Развертывание само по себе еще не создает угрозы противнику, однако требует времени и иных оперативных ресурсов. Войска во время развертывания (особенно в завершающей его стадии) весьма уязвимы для внезапной атаки. Потому развертывание, хотя оно и представляет собой сочетание сугубо технических действий, должно быть спланировано даже более тщательно, нежели предстоящий маневр.

Как правило, развертывание осуществляется на своей территории под защитой соединений прикрытия. Иногда, однако, это делать нежелательно по соображениям времени или невозможно по геометрическим причинам (узлы связности находятся вне контролируемой территории, размеры области недостаточны для сосредоточения необходимых для операции сил). В этом случае развертывание производится на территории противника под прикрытием маневра, который вначале выполняется лишь небольшой частью сил. Примерами такого стратегического развертывания являются шлиффе-новский маневр (сосредоточение сил правого крыла на территории Бельгии и Люксембурга, которое было завершено лишь с выходом войск на франко-бельгийскую границу), наступление группы армий «А» в 1940 г. (сосредоточение сил в Люксембурге, французских и бельгийских Арденнах), наступление северного крыла группы армий «Центр» в 1941 г. (сосредоточение третьей танковой группы на границы Белоруссии и Литвы) и любая крупная десантная операция, например Нормандская (1944).