Я проснулся от такой боли в ноге, что подскочил с диким криком. Рука моя потянулась за ножом, но его при мне не было. Поэтому я взбрыкнул здоровой ногой, оттолкнул кого-то, кто охнул и повалился назад.

Чьи-то руки уложили меня обратно, и где-то в комнате раздался голос Родена. Он сказал, что это просто врач лечит мою ногу и надо лежать спокойно. Я подумал, что это Родена я и толкнул. Если так, он заслужил это за то, что сделал со мной.

Боль немного ослабла, и меня отпустило. Мне пытались дать попить, но во рту у меня было так горячо, что я все выплюнул.

Я услышал, как кто-то назвал имя Имоджен. И тут я снова потерял сознание.

Когда я проснулся в следующий раз, то смог взглянуть на ситуацию уже более осмысленно. Шторы в комнате были задернуты, внутрь проникала лишь узкая полоса света. Я попытался перевернуться, но только зарычал от боли, а потом увидел лицо Имоджен. Оно излучало свет, так что я даже решил, будто это дьявол шутит со мной, а на самом деле ее здесь нет.

– Выпей это. – Она помогла мне приподнять голову так, чтобы я мог сделать глоток чая с медом, который и согрел и смягчил мое пересохшее горло. Я и не догадывался, что так хочу пить.

– Откуда ты взялась? – спросил я.

– Харлоу послал своего человека за мной и Моттом. Мы направлялись к пиратам, за тобой.

– Я же сказал тебе не возвращаться к пиратам.

– Да, но Мотту ты этого не говорил, а он просто вез с собой меня.

Я улыбнулся, хоть это оказалось и не просто.

– Ты начинаешь говорить, как я. И ничего хорошего в этом нет.

Вместо ответа Имоджен предложила мне еще попить. Я сделал глоток и спросил:

– Мы у Харлоу?

– Да. Он хочет видеть тебя, когда ты сможешь ясно говорить.

– Я помню, что была какая-то неразбериха, – сказал я. – Никто меня не понимал.

– У тебя был болевой шок. Врач удивился, что ты пережил эту дорогу.

– Я тоже. Роден отвратительный возница.

– Ему надо было спешить. Он знал, в какой ты опасности.

Дверь позади меня открылась, Имоджен подняла глаза и шагнула к тому, кто вошел. Подойдя к моей кровати, Харлоу поклонился. Имоджен предложила ему свой стул и сказала, что вернется через несколько минут.

Харлоу сел, мрачно улыбнулся мне и наклонился вперед, упершись ладонями в колени.

– Воры хотели кого-нибудь ограбить. – Мне было важно, чтобы он все понял прежде, чем заговорит. – Если бы я не привел их сюда…

– Они пошли бы в другое место и причинили кому-то настоящий вред. Я знаю. Мотт объяснил мне все, когда вы ушли.

– Мотт не знал. Я не говорил ему.

– Но он знает вас, и он все объяснил.

– Простите, Харлоу. Я напугал Нилу.

– Нила боялась за вас, а не за себя.

– Как она?

– Привыкает, но скучает по родителям.

– Простите меня за это. Я не знал про рейды.

Прочистив горло, Харлоу сказал:

– Не так давно я пытался поговорить с королем – вашим отцом. Он послал меня к первому регенту, мастеру Вельдерграту.

Внутри у меня похолодело. Вельдерграт вызывал у меня не меньшее отвращение, чем крысы, если считать, что он вообще от них отличался.

– Он перестал быть регентом месяц назад, – сказал я. – Но кто-то должен был принять вас. – Мне тяжело было спрашивать об этом, но мне обязательно нужно было услышать его ответ: – Мой отец знал о том, что здесь происходит?

Он нахмурился.

– Я не знаю. Мы писали ему письма, но не знаю, получал ли он их.

Впрочем, это уже не имело никакого значения. Я сомневался, что мой отец остановил бы Авению, если бы узнал. Я откинул голову на подушки. Через минуту я сказал:

– В тот день, когда я привез сюда Нилу, вы попросили меня остаться на ночь. Это было искреннее приглашение?

– Конечно, да.

– Из-за того, что я для нее сделал?

– Мне показалось, что вам нужно место, где можно остаться.

– А почему вы дали мне часы своего сына?

Он задумался, а потом ответил:

– Я не знал, почему ты связался с этими ворами, но знал, что ты не похож на них. Я надеялся, что часы помогут тебе не забыть обратного пути, может быть, не дадут тебе пропасть в их мире.

Глаза мои снова закрывались от усталости. Харлоу хотел уйти, но я попросил его подождать. Он снова сел, и я продолжил:

– Вы предпочитаете не касаться политики Дриллейда. По правде сказать, я тоже. Но вы нужны Картии, а мне нужен первый регент.

Харлоу выпрямился.

– Первый? Это титул самого старшего из регентов. Есть много других…

– Они все идиоты. Мы оба это знаем. Пожалуйста, Харлоу, поедемте со мной в Дриллейд.

Он ответил без колебаний:

– Как прикажете, ваше величество.

– Я Джерон. – Слова мои звучали невнятно, я понимал, что снова засыпаю. – Так меня зовут.

Когда Имоджен ухаживала за мной в Фартенвуде, она была служанкой и подчинялась приказам Коннера. Но теперь, в доме Харлоу, было очевидно, что она сама контролирует все, что связано с заботой обо мне.

Она настаивала, чтобы я ел и пил до тех пор, пока я не отказывался открывать рот, обрабатывала порезы и ссадины у меня на спине и на груди и все время оставалась со мной, уходила, только когда кто-нибудь приходил с визитом. Мы мало говорили друг с другом. Наверное, просто не знали, о чем нам говорить.

Я принимал ее помощь без жалоб. В тот день я сказал ей, что пора возвращаться в Дриллейд. Я попросил ее отправить кого-нибудь предупредить Амаринду и Тобиаса, что я буду ждать их в Фартенвуде. Там мы могли бы расставить все точки над «и» и вернуться в замок.

– Ты думаешь, они не заметят, что король вернулся со сломанной ногой? – спросила она с улыбкой.

– Если я вообще еще буду королем, – ответил я. Возможно, что даже без Грегора они все равно проголосовали за наместника.

Не успела она ответить, как раздался стук в дверь, и в комнату вошел Мотт. Имоджен извинилась и вышла, а он сел на ее стул.

Я не знал, с чего мне начать наш разговор. Я знал о его уважительном отношении ко мне как к королю и о его сочувствии к моим ранам, но мне этого было мало. Я хотел знать, чего мне будет стоить восстановление нашей дружбы, если о ней вообще еще могла идти речь. По-видимому, он тоже был смущен, потому что больше разглядывал пол, чем смотрел на меня.

Наконец я сказал:

– Я не буду извиняться за то, что сделал. Но я должен попросить прощения за то, как тяжело пришлось тебе из-за меня.

– Это честно, – сказал он, – но, к твоему сведению, я не буду извиняться за свою злость по поводу твоего бегства. Я рад, что все так обернулось, и все же это был слишком безрассудный план.

– Согласен. – Я помолчал. – Хотя в таких обстоятельствах. – Я снова поступил бы точно так, как поступил. Не считая того, что мне не надо было злить Родена настолько, чтобы он ломал мне ногу.

Мы помолчали, а потом очень грустным голосом Мотт сказал:

– Почему ты не позволил мне пойти с тобой? Я мог бы защитить тебя.

Я посмотрел на него.

– В этом и проблема. Ты защитил бы меня, а значит, мы оба рисковали бы жизнью. Пойти надо было именно мне. Я знал, что мне придется встретиться с Роденом. Он не вернулся бы ни с кем другим.

– После всех его угроз я думал, что тебе придется убить его.

– Только если бы у меня не осталось другого выхода. Я всегда надеялся перетянуть его на свою сторону.

– Ему лучше с нами.

– А нам лучше с ним, – сказал я. – Он опасный враг, но замечательный друг. Он нужен Картии.

– Но как ты можешь доверять ему? После всего, что он сделал.

– Когда мы сражались в последний раз, он мог легко расправиться со мной, ударив по ноге. Но он не сделал этого, ни разу. Если бы он хотел убить меня, я был бы убит.

Мотт кивнул.

– Тогда я тоже научусь доверять ему. У тебя есть друзья, Джерон. Мы всегда будем стоять за тебя.

Теперь я понимал это. Я указал на его руку, все еще туго перевязанную.

– Прости меня за это.

– В ту ночь я только-только приехал. Харлоу всячески отрицал, что видел тебя, но я сразу все понял. – Мотт улыбнулся одним уголком рта. – Он думал, что ты сбежавший слуга, может быть, какого-нибудь придворного в Дриллейде.