— Ремонт, говоришь, делали… — темнеет Тимур.

— И вещи не отдали, — вываливаю я на Кирова уже все до кучи. — Пока у нотариуса не подпишу, что на машину не претендую. Они теперь сыростью провоняют. А как я могу не претендовать, если, по крайней мере, ее половина — моя. Я бы могла отопление в доме сделать… У меня там сапоги, шуба норковая остались. Мне мама с отчимом на двадцать лет дарили. Куртка осенняя и крем по-акции. Я сразу много купила… Ммм… — мычу, как дурочка, потому что в этот самый момент Киров снова меня целует.

Точнее, затыкает мой истеричный словесный понос поцелуем. Делает это профессионально, со вкусом, зная, где надавить, чтобы мой рот, в конце концов, открылся по-назначению и начал ему отвечать.

Что я делаю? Но остановиться и оттолкнуть Тимура не могу. Просто потому что мое тело безумно изголодалось по мужчине. А главное — этот мужчина именно такой, каким представляют себе женщины любовника в фантазиях. С животной подачей, горячий, наглый. Такой, что бабочки в животе отключаются от гормонального передоза.

— Катя, — хрипло выдыхает Тимур, на секунду оторвавшись от моих губ. Притягивает меня к себе крепче, сжимает, зарывается пятерней в волосы и снова врезается поцелуем в губы.

Наглые мужские руки, спускаясь вниз, оплетают мое тело и ныряют по бёдрам под юбку. Губы скользят по щеке и впиваются в шею. Моя голова кружится , дыхания не хватает, а трусики промокают насквозь. Нужно как-то остановить это безумие!

Нельзя спать с начальником, Катя!

Но ведь это то, что сейчас мне так нужно — почувствовать себя желанной женщиной. С НИМ! И… ничего ведь критичного не пока происходит. Просто ласки. Ну да, немного откровенные и…

Резким, неожиданным движением Тимур разрывает колготки по шву и ныряет пальцами под шов моих трусиков.

— У тебя все будет, все что нужно, девочка… Сладкая, красивая, — горячо шепчет мне на ухо и прихватывает зубами сережку. Врезается в меня пальцами снизу и перехватывает второй рукой за шею, заставляя смотреть себе в глаза.

Но вместо возбуждения- это оказывает на меня эффект ушата холодной воды.

— Нет! Стойте! — Прихожу в себя и выкручиваюсь из рук Кирова. — Нет! Мне ничего не надо. Я не могу так! Пожалуйста!

Как школьница одёргиваю юбку и вжимаюсь спиной в кафель.

Волна стыда накрывает с головой. Сердце колотится в рёбра. Что Тимур обо мне подумал? Что я готова стать содержанкой? Спать с ним за подарки? Бред какой-то…

— Бляя… — тихо материться Тимур. — Кать…

Тянет ко мне руки. Я дёргаюсь от них, но он все равно кладёт их мне на плечи. — Ты все не так поняла. У тебя будет все что нужно не за секс. А просто. Считай, что это рабочие подъемные…

Я поднимаю на Кирова глаза и даже не прячу шока. Что он несёт? Его пальцы побывали внутри меня. Какое ещё просто?

— И да, — громко втягивает воздух через зубы Тимур. — Чертовски тебя хочу. С первого дня.

— И что мне теперь с этим делать? — Спрашиваю эхом.

Я действительно не знаю…

— Ванную мне освободи, — усмехается Тимур. — У меня от смеси уже кожу стянуло, — наклоняется к моему уху так близко, что я перестаю дышать, — И беги, мокренькая трусиха… А то я тебя все-таки съем.

Невозмутимо отстраняется и стягивает с себя футболку. Подходит к раковине, включает холодную воду и обдаёт себе лицо.

Я не могу оторвать глаз от его татуировки на спине. Она манит прикоснуться. Рисунок вздрагивает и играет объемностью на мышцах, будто живой.

— Все-таки вместе в душ пойдём? — Ловит меня «на горячем» Тимур.

Вспыхиваю и вылетаю за дверь.

Убейте меня! Кажется, я по-настоящему небезразлична своему начальнику.

Катя

Тимура нет. Охрана молчит. Его телефон недоступен. А я не нахожу себе места. Просто схожу с ума от абсолютно полярных чувств: волнения и жгучей ревности. Убили, ранили, посадили? Или он просто где-то отдыхает с женщинами? С мужчинами?

Наши поцелуи в ванной вот уже двое суток не выходят из моей головы. Я присвоила мужчину? Господи, какая же дура! Он даже не подошел ко мне после случившегося, не попробовал поговорить. Да, я избегала, но он то знает, где меня искать…

Сердце периодически забывает стучать. Я дергаюсь на каждый шорох за окном. Гоняю по-кругу чай. Он не лезет.

Все-таки задремав прямо за кухонным столом, просыпаюсь от хлопка входной двери и вылетаю в прихожую.

Смеряю Тимура взглядом с ног до головы. Жив. Цел. Пьян?

Внутри вскипает яркость.

— Сейчас четыре утра, — вырывается у меня. — Вы можете хотя бы предупреждать, что живы?!

— Ты почему не спишь? — Совершено спокойно интересуется Киров и сбрасывает с ног ботинки. Слегка покачивается. — Если бы что-то случилось серьёзное, тебе бы сообщили.

Проходит мимо меня, задевая плечом. Начинает раздеваться прямо в коридоре. Бросает на пол пиджак, расстёгивает рукава рубашки, вытаскивает ее из штанов и идёт в ванную.

На мгновение мне кажется, что пахнет какой-то гарью. С улицы? Соседи, может, что-то жгли?

Внутри все клокочет. Ты, Катя, дура! Поцеловал тебя мужик, а ты растеклась. Нафантазировала. Курица!

Собираясь гордо удалиться наверх, с чувством пинаю пиджак и вдруг замечаю на нем какие-то пятна. Наклоняюсь ниже, чтобы проверить догадку. Кровь… Достаточно много. По воротнику и спине. А ещё пиджак действительно очень сильно пахнет дымом.

Подбегаю к двери ванной и начинаю в неё колотить.

— Откройте немедленно! Вы меня слышите?!

Замок щёлкает.

— Ты чего орешь? — Хмуро смотрит на меня Тимур. — Ребёнка разбудишь…

Мокрый и голый по пояс.

— Что это? — Всовываю в дверной проем его пиджак.

— Издержки профессии, — хмыкает грустно. — Иди спать, Катя.

— Нет, — упрямо мотаю я головой, — покажите.

— Что именно? — Проскакивает в голосе Кирова ирония.

— Голову свою покажите! — Повышаю голос и толкаю дверь ванной, как бы оповещая о серьёзности намерений.

— Один из домов, который сдать должны были через неделю, сгорел. Потушили достаточно быстро, но по голове мне балкой прилетело, когда со страховой убытки описывали.

— Проводка? Или…

— Или, Катя, — качает головой Киров. — Сделай чай, если хочешь помочь. Голову мою обработали, а вот желудок один с обеда.

Заваривая в чайнике новую порцию чая, я ловлю себя на крамольной мысли, что проблемы Тимура меня расстроили сейчас не так сильно, как расстроило бы наличие женщины. Да, конечно, все эти рассуждения основываются только на том, что Киров вот он. Живой и почти здоровый. Если бы было иначе, я бы просила любовницу. Замираю с чашкой в руке. Это так странно…

Боль от измены мужа и от мысли о женщине Тимура разная. В первом случае мне жаль, скорее, прожитых лет. Надежд, мыслей о ребёнке, жаль что мы не стали идеальной, интеллигентной семьей: врач и кандидат наук. Жаль всех своих уступок и ссор, где старалась быть мудрее. Просто до глубокого опустошения жаль. А с Тимуром… дергается и перестаёт стучать сердце. Просто от любого формата факта, что их с Демьяном не будет в моей жизни. Пусть в абсолютно не такой, какой я себе ее представляла.

Кажется, я сошла с ума…

Оборачиваюсь на Кирова, который тяжело садиться за стол и спешу поставить перед ним чай с бутербродами.

— Вот…

Мой взгляд притягивается к его голове.

— Кружится зараза, — морщится Тимур.

— И кровит… — захожу я за его спину. — Вы снимок делали? Вы вообще в больнице были? И зачем вы помыли голову? — Разгоняюсь в праведном гневе.

— Что же ты такая шумная? — Стонет Киров. — Нет, не был я в больнице. Рану бухгалтер промыла. Пили мы с другом.

Я несколько раз вдыхаю и выдыхаю. Хочется зачитать лекцию о столбняке и гепатите. Но какой смысл?

— У вас в доме есть аптечка? Антисептики, пластыри, бинты? Хоть что-нибудь?

— В кабинете осталось что-то после ножевого, — делает он глоток чая, — в ящике справа над книгами…