Только где найти такую, а?

И сам себе мысленно ответил — на Земле…

Два дня пролетели в покое и тишине. Но всё когда-нибудь заканчивается.

Утро третьего дня не задалось уже с рассвета — его высочество срочно потребовал Ловерида к себе, не дав ему времени даже умыться.

— Её нигде нет! — с порога огорошил он мага. — Мы проверили всё! Но ведь так не бывает, верно?

Ловерид, напряжённо соображая, что принц ещё задумал, кивнул и погладил шипящего котёнка.

Наследник выглядел неважно — помятый, осунувшийся, круги под глазами — и это при том, что стоит ему прочесть заклинание, как внешность примет цветущий вид!

Забыл или не до того?

— Вот и я думаю, что такого не может быть, — продолжил Адриан. — А это значит только одно — мы что-то упустили. Я всю ночь вспоминал, что мы могли пропустить. И вспомнил!

Мура напряглась, и Ловерид едва удержал враз потяжелевшую тушку «котёночка». К счастью, ум’мирри тут же убрала лишний вес, и маг смог выдохнуть.

— Не спросишь, что я вспомнил? — вскинул бровь наследник.

— Что вы вспомнили, Ваше высочество? — послушно повторил маг.

— Я вспомнил, что не все, кто в момент исчезновения НатаЛи находились в замке, прошли проверку у менталиста.

Леонид почувствовал, как внутри него разливается холод — только этого ему не хватало! От менталиста невозможно скрыться…. Единый, что же сейчас будет?

— И ты, родственничек, в их числе! — принц щёлкнул пальцами, и в комнату вошёл королевский телепат. — Вот объект, приступай!

«Бежим!!!» — вопль ум’мирри в голове, но…

Молодой маг не успел глазом моргнуть, как его словно сковали невидимые путы, и что-то холодное прикоснулось к мозгу….

Натка стояла среди голых деревьев и тряслась от холода.

Мама дорогая, почему она в лёгком платье, если на улице уже кое-где снег лежит? Или ещё лежит?

Присмотревшись, девушка поняла — уже. Явно не ранняя весна, а поздняя осень. И как это её угораздило?

Память помогать не спешила: последнее, что девушка помнила — беспокойство о несданном реферате и поиски нужной литературы. Но объяснения, почему вместо институтской библиотеки она очутилась на пятачке между домами, почему одета не по погоде, и куда подевалось лето, никак не находились.

Между тем Натка замерзала на глазах, и стоять дальше на одном месте не имело смысла — всё равно ничего не вспоминается. Надо как можно скорее попасть в тепло, а там, даст бог, и память вернётся!

Покрепче прижав к себе сумку, чтобы хоть как-то согреться, она покрутилась на месте, привязываясь к местности — о, это же район института! Точно, во-он там учебный корпус, а если пройти вдоль того дома, то выйдешь к станции метро, а там до снимаемой ею комнаты рукой подать!

Обрадовавшись, что не всё позабыла, Натка бросилась к метро, влетела в тёплый после улицы вестибюль и снова замерла, игнорируя недоумённые взгляды окружающих.

Нужен проездной. Или деньги.

А они у неё есть?? Надо в сумке посмотреть, странно, что раньше об этом не подумала…

Проездной нашёлся.

Наташа покрутила красную карточку с надписью «Единый» в руках и решила попробовать пройти с её помощью.

Безуспешно. Видимо, срок действия проездного уже истёк.

К счастью, в сумке нашёлся не только просроченный проездной, но и внушительная сумма вполне действующих денег.

Увидев такое богатство, Натка сначала растерялась, но быстро пришла в себя — нужно сначала добраться до съёмного жилья, потом всё остальное.

Купила билет на одну поездку, вихрем пронеслась по эскалатору. В то время, когда мозг лихорадочно искал объяснение всему необычному, что с ней случилось, тело, словно бы, само знало, куда повернуть и где встать.

Наташа на автомате вошла в вагон подъехавшего поезда и так же, на автомате, покинула его, когда тот прибыл на нужную ей станцию.

На улице холод снова набросился на девушку, и она припустила бегом. Краем сознания порадовалась, что дом, где она снимает комнату, находится неподалёку от метро. За пятнадцать минут добежит, и не успеет сильно замёрзнуть.

Но как бы быстро она ни бежала, всё равно озябла. И когда девушка пыталась вставить ключ в замок, её руки ходуном ходили от сотрясаемой тело дрожи. Но Натка упорно шкрябала по металлу, раз за разом промахиваясь по отверстию, пока дверь сама не распахнулась.

— Наталья? — удивилась квартирная хозяйка. — Ты же собиралась до весны за больной бабушкой ухаживать? Что-то случилось? Почему ты в таком виде? Да входи уже!

И посторонилась, пропуская растерянную жиличку.

«Ухаживать за больной бабушкой? — мелькнуло в голове. — Ничего не помню, что же такое-то, а? Нету ведь у меня бабушки. Или есть?»

И брякнула первое, что на ум пришло.

— На вокзале… Утащили одежду.

— Ох, ты ж! — всплеснула руками женщина. — Да ты озябла совсем! Кто же в ноябре в одном платье разгуливает? И в туфельках? Сапоги тоже украли?

— Всё подчистую, — горестно пожаловалась Натка. — Я в туалет ушла, а когда вернулась… Хорошо, что сумку с собой забрала, а то бы и деньги, и ключи…

За разговором она добралась до двери в комнату и толкнула её.

— Переодевайся и на кухню, — скомандовала хозяйка. — Надо горячего поесть, у меня как раз щи поспели.

Натка вошла в свою комнату и огляделась — слава богу, здесь ей всё знакомо, привычно, понятно. Всё, как всегда, на своих местах, словно она только утром убежала на учёбу!

Учёба! Институт! Господи, она же три месяца прогуляла уже! И реферат… В лучшем случае, хвост. В худшем… отчисление!

Мысленно застонав, девушка спешно скинула несуразное платье и с удивлением обнаружила на себе странного вида бельё.

Сняла, подняла, повертела — ткань на ощупь приятная, похоже, не синтетика, но фасон — это что-то! А-ля бабушкины панталоны! Правда, если бы на ней были обычные слипы или, того хуже, стринги — пока до метро и от метро бегала, отморозила бы себе не только «мадам Сижу». А так, хоть эта часть тела была в относительном тепле.

Швы такие… Словно, ручная работа. Очень аккуратная, но точно не машинные строчки.

Похоже, она и вправду ездила куда-то ухаживать за старушкой, иначе, откуда бы взялось бельё из позапрошлого века?

Чудеса!

Наскоро приняв душ и переодевшись в своё, Наташа почувствовала себя намного лучше. А тарелка горячих щей и чашка огненного чая выгнали из её организма остатки холода.

— Что же бабушка? — дождавшись, когда жиличка оттает, приступила к допросу хозяйка. — Неужели, умерла?

Натка сделала грустное лицо и потупилась.

— Ох, жалко-то как! Ну, ничего, это жизнь. Не переживай, милая, все там будем, — запричитала женщина. — Со своей стороны ты сделала для неё всё что смогла. Наследство, поди, на тебя переписала, бабушка-то?

Натка замерла, вспомнив внушительную пачку денег в сумке.

Вон оно что — это наследство от бабушки!

Чёрт знает, какой бабушки — ни одной не помнит, хоть убей. Но раз деньги в сумке, то можно предположить, что она на самом деле ездила ухаживать за старенькой родственницей, и та в благодарность отдала ей свои накопления? Если бы ещё вспомнить — чья бабушка, что с ней случилось, где Натка жила несколько месяцев…

— Оставила — и правильно, — по-своему истолковала замешательство жилички хозяйка. — Но ты поживёшь ещё? До лета заплачено за комнату-то.

— Да, поживу, — и снова вихрь мыслей — заплачено до лета?

С ума сойти…

— Мне ещё два года учиться, — напомнила Наташа, — так что, до окончания института я ваша жиличка.

— У тебя же в институте отпуск академический, — напомнила хозяйка, — значит, быть нам вместе на год дольше. Да я и не против, ты девушка серьёзная, положительная, не вертихвостка. И чистюля. Парней, опять же, не водишь. Одного только и видела — брата твоего двоюродного, который деньги за комнату принёс и просил присмотреть за вещами.

«Ещё и академ! Но, с другой стороны — легче, значит, без прогулов! И брат??»