— Дарио? — предположила я, обращаясь к нему.

Тот кивнул головой.

— Кодовое слово?

— Иса.

Я расслабилась, позволив себе облокотиться на рядом стоявшего мужчину, который обхватил меня за плечи и взял на руки. Свобода. Словно непосильная ноша упала с моих плеч, словно теперь я могу вздохнуть полной грудью, словно теперь больше нет никаких преград. Вся та боль, которая таилась все это время в моем теле, пока я подавляла ее, дала о себе знать, навалившись на меня. Хотелось кричать от радости. Приникнув к груди парня, большие карие глаза которого с любопытством глядели на меня, я улыбнулась и провалилась в глубокий сон.

Я смотрела на пасмурное небо Лондона, такое похожее на глаза моего Джейми, на заброшку, в которой мы прятались от наших родителей, возвращалась в школу, видя перед собой картины некогда прожитых дней, вновь переживала чувство первой влюбленности, наблюдала за тем, как Джейми играет в хоккей и флиртует с девочками, к которым жутко ревновала… В моем сне протекали дни, которые я мечтала прожить снова, дни, которые больше никогда не вернуть.

Мне хотелось почувствовать себя в безопасности, знать, что моим близким ничего не угрожает, но это не так…Даже здесь, в моем сне, родители нашли нас. Отец каждого предстал перед мной, насмехаясь, злобно улыбаясь и протягивая ко мне руки с уродливыми длинными пальцами, похожими на спицы. Я почувствовала, как зашевелилась во сне, но проснуться никак не могла, проживая этот кошмар снова и снова. Руки все тянулись ко мне, пытались обхватить мою шею и сжать ее, а я корчилась, умоляя отпустить моих близких, звала на помощь Джейми, которого почему-то не было рядом. Вместо него был мистер Кроуфорд, который твердил мне, что его сын никогда не будет счастлив, пока он жив.

Отец Джейми протянул ко мне руку, но не для того, чтобы схватить за шею, а для того, чтобы проткнуть спицей мой глаз. Его палец неумолимо приближался, улыбка на лице становилась все шире и шире, пока я кричала и оттягивала голову назад, пытаясь хоть как-то увеличить расстояние между нами, но это не помогло. Почувствовав ослепляющую боль, я закричала и резко вскочила с кровати, тут же оказавшись в чьих-то руках. Действуя на подсознательном, я несколько раз сильно ударила человека, одновременно стараясь вырваться из его крепкой хватки, но, когда смогла различить в звоне в ушах его голос, тут же обхватила крепкое тело и уткнулась носом в шею. Знакомый цитрусовый аромат ударил в нос.

— Дже-е-ейми, — облегченно просипела я. — Джейми…, - он обнимал меня, покрывал поцелуями лицо, плакал вместе со мной, пытался успокоить и дать понять, что теперь все будет по-другому, я все произносила его имя, смакуя на языке все буквы, а в сердце — все чувства: — Джейми, Джейми… Джейми!

Его мягкие полные губы обхватили мои, и мы погрузились в неистовый, грубый поцелуй, говоривший о наших боли, переживаниях, глубокой привязанности, страхе и любви, о том, как сильно мы друг по другу скучали, о том, как боялись друг друга потерять… Руки Джейми двигались вдоль моего туловища, словно вновь пытались изучить мою кожу, которая до каждого милиметра была им знакома, тело врезалось в меня, словно он хотел поглотить мою сущность…

Я целовала его. Жадно. Рвано. Глубоко. Мне хотелось чувствовать его везде, хотелось ощущать каждый сантиметр тела, слушать его бархатный голос, который становится хриплым, когда он кончает. Я хотела забыть обо все, что произошло, и быть рядом с тем, кому давно принадлежит мое сердце.

— Джейми, — прошептала я. — Джейми…

Он остановился, перекатился за бок и притянул меня к себе, положив щеку на мою макушку. Я обняла его за талию и стала слушать его сердце, что так громко стучало в груди.

— Я боялся, что больше никогда не услышу твой голос, — признался он. — Боялся, что никогда не услышу свое имя из твоих уст.

Обхватив его лицо руками, я взглянула в глаза Джейми и увидела в них слезы. Он плакал при мне всего один раз: когда Стефания отдала ему кассеты с записями его мамы и мы вместе посмотрели их у него дома, когда мистера Кроуфорда не было в городе. Никогда не забуду его лицо в тот момент, когда на экране появилось лицо миссис Кроуфорд; тогда Джейми впервые при ком-то постороннем назвал ее по имени — Аделаида. Слеза скатилась по его щеке, и я дрожащими пальцами стерла ее, ощущая, как сердце сжимается в тиски. Мне было больно от того, что было больно Джейми.

— В какой-то момент, — начала говорить я, — мне показалось, что он не собирается останавливаться, что его цель — убить меня и оставить мое тело в том самом морге, чтобы вы потом увидели меня там в таком состоянии, и стало так страшно при мысли, что я больше никогда вас не увижу, что больше никогда не смогу прикоснуться к вам и сказать, как сильно люблю вас…, - рот наполнился горечью из-за воспоминаний. Джейми сжал меня и лег так, что теперь мы полностью ощущали тела друг друга. Его руки обнимали меня так крепко, будто кто-то пытался вырвать мое тело из объятий Джейми. — Так страшно было, что я больше не увижу тебя.

Мои губы потянулись к его лицу, оставляя на нем поцелуи, и ощутили на себе влагу. Мы покрывали друг друга поцелуями, стирая следы слез, касались обнаженной кожи, вновь и вновь вспоминая каждый сантиметр тела и запоминая все родинки, все веснушки. И я, и он пытались показать и доказать глубину нашей любви, широту чувств, многообразие эмоций, которые мы испытывали друг к другу. Его имя так сладко отзывалось во мне, голос заставлял мое тело дрожать, взгляд, опьяненного любовью мужчины, ласкал обнаженную кожу. Джейми был со мной таким нежным, таким чутким, таким заботливым, что защемило сердце.

— Я так рад, что ты есть в моей жизни, — прошептал он, целуя центр моей ладони с внутренней стороны. — Ты — мой дом, — он заглянул мне в глаза, — Ты мой дом, куда я хочу возвращаться снова и снова, дом, в котором мое мечущее сердце нашло успокоение…

— И я люблю тебя, Джейми, — криво улыбнулась я, понимая, что именно он хотел сказать мне. — И ты все юношество твердил мне, что не являешься романтиком? Да ты самый заядлый романтик, Кроуфорд!

Джейми смущенно улыбнулся, и я впервые увидела, как покраснели его сладенькие щечки с проступающими ямочками. В порыве страсти я покрыла его лицо звучными поцелуями, после чего закрылась носом во впадину на шее, которую мне безумно хотелось искусать. Этот человек значит для меня так много, что все внутри меня желало запечатлеть его во мне, оставить часть него. Не знаю почему, но фантазия тут же нарисовала мне ребенка с темными волосами и пронзительными серыми глазами. Он улыбался мне, и на его щеках, как у Джейми, виднелись ямочки. Бог мой, ведь, если наши отношения действительно зайдут так далеко, у нас может появиться малыш…

Мда, только у женщины, которую недавно похитили и жестко избили, могут сразу после этого появиться мысли о семье и детях. Господи, Валери, тебе, видимо, отбили последние мозги.

Усмехнувшись, я попросила Джейми рассказать мне какую-нибудь сказку, на что он улыбнулся и начал говорить. Последняя мысль, которую я запомнила перед тем, как вновь уснула, была о том, почему сказка, содержавшая в себе историю любви девушки и дурака, была так похожа на наши с Джейми отношения.

"Семья— это самое, что есть в мире. Если у вас нет семьи, считайте, что у вас нет ничего. Семья — это самые прочные узы всей вашей жизни".

(Джонни Депп)

Я смотрел на нее, подмечал каждое изменение в выражении лица, каждую рану, которую Альвару нанес ей, и испытывал такое сожаление из-за того, что не смог вовремя помочь ей, спасти ее. Мы все должны были быть рядом с ней, чтобы спасти от этого мудака, но он оказался на шаг впереди. И все же я больше не позволю ему играть с нами так грязно. Пора Шуту выйти на сцену.

Оставив на лбу Валери поцелуй, я скатился к краю кровати, натянул штаны и футболку, после чего вышел из комнаты, написав в телефоне сообщение Шестерке. Дом Темпла я знал как свой собственный, поэтому мне не составило труда в полной темноте спуститься вниз и отыскать гостиную. Включив свет, я повернулся к центру помещения и заметил, что здесь все-таки что-то изменилось. Я все никак не мог понять, что именно, пока не услышал голос сзади: