— Да пошел ты!

Он засмеялся.

— Ладно, извини, — Темпл нежно позвал меня по имени и произнес: — Никогда ничего не бойся. Страх — это лишь форма рефлекса самосохранения. Возможно, ты хочешь извиниться перед человеком, с которым этот рефлекс не нужен.

— Почему не нужен? — нахмурилась я.

— Может быть, он будет рядом, чтобы защитить, даже если весь мир ополчится против тебя?

— Нет, — с грустью в голосе промолвила я. — Этого человека рядом не будет.

— Ты не можешь этого утверждать.

— С чего ты это взял?

— Ты ведь Валери Эйбрамсон, человек, с которым нельзя познакомиться и не упасть перед ним на колени от очарования его внутренней красоты, — я улыбнулась, испытывая такую благодарность к брату, которую невозможно было описать словами. — Хотя и внешне ты безумно красива, — добавил он.

— Я люблю тебя, — призналась я, ненавидя то расстояние, что было сейчас между нами. Мне хотелось обнять его и как раньше уснуть в объятиях Темпла. — Очень сильно люблю.

— И я люблю тебя, тыковка моя, — нежно ответил Темпл. — Ты сможешь это сделать. Я верю в тебя.

— Спасибо. Большое спасибо.

Отключившись, я подошла к шкафу, доставая спортивные штаны и толстовку, затем, нацепив на себя одежду, подкрасила ресницы и вышла из комнаты. Громко выдохнув, я сделала шаг вперед, надеясь застать Джейми одного в комнате и извиниться перед ним. Когда я подошла к двери, то страх сковал все мое тело, отчего я несколько долгих минут простояла, как истукан. Найдя в себе остатки храбрости, я подняла руку и постучала, прислушиваясь к голосам в комнате, и через пару секунд дверь открылась. Я открыла рот, смотря на человека, представшего перед мной.

— Привет, Валери, — сказал Виктор; позади него стоял Джейми, лицо которого не выражало радости. — Что ты здесь делаешь?

Походу я влипла. Ой, как влипла.

— Ты само коварство! Это так заводит…

Я отошел в сторону, уступая место Валери, когда та зашла в комнату. Я еле сдерживал улыбку, буквально разрывающую мои щеки — мне было очень интересно, как она теперь выкрутится из сложившейся ситуации. Конечно, ее идиот может кинуться на нее, подражая Отелло, но я вмиг сверну ему шею, если он хотя бы пальцем тронет Валери. На нее нельзя посягать. Никому. Я не позволю.

Воспоминания о той ночи, когда она высказала достаточно грубые и обидные вещи, были еще свежи, поэтому ее появление не было приятным для меня, хотя, если честно, я соскучился по своей нимфе. Почему нимфа? Согласно древнегреческой мифологии нимфы были прекраснейшими созданиями, уступающими в красоте разве что Афродите. Валери присущи грациозность, легкость, статность и лицо, словно высеченное скульптором из благородного камня — она была великолепна, совсем как нимфа. Я видел много красивых женщин за свою прожитую жизнь, но таких, как она, никогда не встречал. Ее большие голубые глаза смотрели то на меня, то на Виктора, и в них открыто читалась растерянность: видно, что она совершенно не была готова к такой встрече. Интересно, кого она искала?

Валери прикусила нижнюю губу, обратив на нее мое внимание, и я в который раз отметил, что они в целом идеальны: четкая форма, хорошая полнота, насыщенный цвет спелой клубники. Такие грех не попробовать поцеловать. Хотя пару дней назад мне посчастливилось познать их необычайную мягкость и вкус: вино с нотками свежих ягод. Было очень сладко. Прямо как я люблю. Невольно перед глазами встало видение: ее рот полон вина, такого же сладкого, как и сама Валери, она склоняется нам мужчиной, жадно прильнувшему к ее груди, и наполняет его этим нектаром. Мой член дернулся в штанах. Черт, нет, я не должен думать о ней в таком ключе. Она сестра Темпла, а еще человек, выросший у меня на глазах — мне не нужны проблемы с ее братом, дружбой которого я дорожил, да и нет желания связываться с ребенком. К тому же есть Альма, отношения с которой меня вполне устраивают. Она не любила меня, я не любил ее — идеально.

Я прислонился к краю стола, держа в поле зрения обоих, а затем тяжело вздохнул, как бы намекая, чтобы они свалили отсюда. Хотя нет, пусть исчезнет Виктор, потому что Валери, несмотря на обиду, я все равно был рад видеть. Она потопталась на месте, и ее парень, весь в гематомах и с перевязанной рукой, снова нетерпеливо спросил:

— Что ты здесь делаешь?

Так нетактично спрашивать человека о таких вещах прямо в присутствии другого. Она ведь твоя девушка. Если бы меня что-то не устраивало, я бы обратился к Альме, когда мы остались бы наедине. А было видно, что Виктору не понравилось, что Валери явилась сюда. Одна. Я склонил голову набок, насмешливо наблюдая за тем, как Валери пытается найти оправдание своему поступку. Ее идеально выщипанные брови выгнулись, взметнулись, опустились и снова выгнулись — прямо танец какой-то.

— Я пришла к Альме, — выпалила она, облегченно выдохнув.

Виктор подошел к ней чуть ближе, явно забыв, что я здесь. Почему бы и нет? Зачем мне находиться в моей же комнате? Формально, конечно, моей, но это детали.

— Кто такая Альма? — шумно дыша, допытывался Виктор.

Какой же он осел. Мозги у него размером с горошину, честное слово.

— Это моя девушка, тупица, — произнес я, освобождая свою давнюю подругу от ответа.

Я поднес руку ближе к лицу, внимательно разглядывая пальцы, и периферийным зрением заметил, как Виктор повернулся ко мне.

— Что ты сказал?! — тут же набросился на меня он.

Я устало вздохнул, понимая, как меня достал этот бесполезный кусок дерьма, а затем обратил на него взгляд, понимая, что не против разбить его слащавую мордочку еще раз, а заодно выбить пару зубов. Он же стоматолог, потом сам себе восстановит. Валери умоляюще посмотрела на меня, и я закатил глаза, говоря:

— Это я любя. Вот, по-дружески называю Валери глупышкой. А ты всего лишь тупица.

Валери бесшумно ударила себя по лбу, а я наслаждался тем, как меняется лицо Виктора. Обожаю видеть его таким: тупым, ничего не понимающим идиотом, мозг которого с трудом понимает значение выражения «кусок дерьма». Хотя, кстати, человек способен понимать то, что касается его. Ладно, на самом деле это огородное пугало боится, что снова выведет меня из себя. Это видно по тому, как трясутся его потные ручонки. Этому идиоту пришла на помощь Валери, которая наигранно рассмеялась и взяла его за руку. Я поморщился при виде этого.

— Джейми всегда так говорит про всех, — поспешила успокоить Виктора она, — Моего брата он, например, называет пустоголовым, меня вот глупышкой — это все шутки, — и, чтобы сменить тему, она тут же спросила: — А где Альма?

— Веселится с подружками, — пояснил я, с удовольствием наблюдая, как ее щечки, напоминающие маленькие яблочки, краснеют. Попалась моя девочка. Она не к Альме пришла. Уж я-то знаю. — Что ты хотела?

— Мне нужно передать ей фен, — ответила Валери, хватая своей тонкой рукой с длинными пальцами ускользающую ладонь Виктора.

В свете блеснуло знакомое кольцо, подаренное мною ей на восемнадцатилетие, с переплетающими ветвями дуба и листьями на них. Я удивился, заметив этот предмет, и почему-то на сердце стало тепло. Наверное, мне просто приятно, что она не забыла про мой подарок. Нахмурившись, я выбросил это все из головы и внимательно посмотрел на ее лицо, понимая, как меня цепляют ее глаза: большие, небесного цвета, с необычным белыми крапинками, представляющими собой замысловатый узор.

— А где сам фен? — поглумился я, отмечая, как загораются ее глаза, как в них одна эмоция сменяется другой.

Валери достаточно сильно прикусила губу, отчего она приобрела вишневый оттенок, и почему-то мне захотелось подойти ближе и освободить из заточения эту плоть, чтобы самому проделать с ней такое. Я почувствовал, как в одном прекрасном месте кое-чему стало тесно, и поспешил отвернуться, делая вид, что что-то ищу на столе. Достав лист бумаги, я написал на нем пару цифр и протянул его Валери, понимая, что бугорок в области паха становится заметнее. Твою мать, надо что-то делать.