Только сейчас Васька обратил внимание на столпившихся в комнате эльфов и неуловимым движением притянул к себе покрывало с кровати. Только основательно в него завернувшись, он соизволил зыркнуть из подлобья неназваных гостей. Того самого эльфёныша из-за которого он собственно теперь вынужден был соблюдать постельный режим, он заметил сразу и тот (о чудо!), смутился.

Сантион осмотрел толпу тяжёлым взглядом и очень проникновенно сказал.

— Мне кажется, здесь слишком много посторонних. Хазеель разберись. А ты, — он посмотрел на Ксанку, — идёшь со мной.

— Нет.

Брови эльфа поползли вверх. Такого ответа от неё он точно не ожидал.

— Что?

— Я никуда не пойду, пока не удостоверюсь, что мальчику больше ничто не угрожает.

— Тебе не достаточно моего слова?

— Ты уже давал слово и посмотри что случилось. Вы недоглядели. Это ваша вина.

Тишина, наступившая вслед за её словами, была оглушительной. У большинства эльфов тут же нашлись неотложные дела, и коридор перед комнатой Хазееля стремительно опустел. Остались только Зея, Крип, Сантион и ещё один эльфёныш в богатой одежде. Ксанка прищурившись, посмотрела на растерявшегося мальчишку. Что-то подсказывало ей, что он здесь неспроста. От эльфёныша шёл какой-то смутно знакомый запах, но определить чем именно от него пахло, она вот так сразу не смогла, а может зелье всё ещё действовало и сбивало с толку.

Молчание явно затягивалось, но нарушить хрупкую тишину никто не решался. В конце концов, не выдержала Зея. Дриада подошла к Ваське, осторожно положила ладонь ему на лоб и, проникновенно посмотрев на подругу, сказала.

— Я за ним пригляжу. Иди. Чем скорее ты всё выяснишь, тем быстрее мы сможем уйти.

— И то, что комната принадлежит мне, похоже никого не волнует. — Пробормотал Хазеель, но его проигнорировали.

Зея осторожно уложила Ваську на подушки и ласково проговорила. — Ну, вот мы здесь. Теперь всё будет хорошо.

Сантион тихонько фыркнул и тут же заработал несколько тяжёлых взглядов.

— Теперь мы можем поговорить?

Ксанка ещё какое-то время колебалась, а потом осторожно сжала ладонь Васьки и встала.

— Пойдём.

Комната, в которую её привёл эльф, с большой натяжкой можно было назвать большим кабинетом, ну или маленькой библиотекой. Всё пространство комнаты было заставлено стеллажами с книгами. Центрально же место занимал громоздкий стол, заваленный бумагами и свитками.

— Садись. — Сухим голосом проговорил эльф. Дождавшись, когда она устроится на предложенном стуле, эльф без промедления приступил к допросу. Ничем иным, то, что сейчас происходило, Ксанка назвать не могла. Это её даже немного позабавило. Только спустя какое-то время до эльфа начало доходить, что собственно вразумительных ответов он не слышит.

— Что ещё?

— Вообще-то я с дороги. — Медленно начла она, — я немного устала, немного грязная и совсем чуть-чуть голодна. Не знаю как у вас, но в тех местах, где мне доводилось жить, с женщинами так не обращались.

Лицо эльфа застыло маской. Он очень медленно поднялся со своего места, обошёл стол и приблизился к сидевшей девушке. Если честно, он внушал трепет. Ксанка почувствовала, как где-то глубоко внутри завыл её зверь, а потом, жалобно заскулив, попытался спрятаться как можно глубже. Было в этом мужчине что-то такое, что заставляло чувствовать себя крайне неуютно.

Девушка посмотрела в ореховые глаза и мысленно содрогнулась. Его взгляд совершенно не изменился. Нельзя сказать, что он испытывал к оборотням ненависть, нет, ему было всё равно. Вот и сейчас Ксанка увидела в его глазах только равнодушие. Холодное, вымораживающее все чувство равнодушие. Ему глубоко плевать на все принятые законы и запреты. Если это будет необходимо эльфам или лично ему, он убьёт и даже не задумается, что делает что-то неправильное.

Что же произошло с ним тогда, в тот злополучный год, когда эльфы развернули войну с оборотнями? Нет, не войну, войной назвать то безобразие, что творилось в эльфийском лесу, нельзя было назвать. Это было тупое истребление. На войне враждующие стороны наносят друг другу более менее равноценные по силе удары и, как правило, готовы к действиям противника. Оборотням не дали шанса приготовиться. К тому времени, как жалкие остатки оборотней начали понимать, что происходит, воевать было практически некому. Народ оборотней практически перестал существовать. И ведь если подумать, конкретно этого эльфа никогда не терзали сомнения, правильно ли он поступает. Была ли у него причина так себя вести, или он просто тупо выполнял приказы.

Если бы на месте Ксанки был кто-то другой, то, скорее всего, внушительная фигура эльфа показалась бы ему достаточным основанием для испуга. Ксанка была другой, она уже давно перестала быть той испуганной девочкой, которая умерла там на той злополучной поляне. Она прекрасно осознавала свою сегодняшнюю значимость для эльфов. Осознавала наверное даже больше, чем сами эльфы. Осталось донести до перворожденных эту нехитрую мысль.

— Не нужно князь. — Голос у Ксанки был тихими, но твердость, которая в нём звучала, заставляла прислушаться. — Сейчас вы ничего не можете мне сделать. Я нужна вам. Неприятная ситуация, да? Но, ничего не поделаешь. Придётся учиться выживать рядом. Я не знаю, почему артефакт выбрал носителем меня, но исправить этого не сможете не вы не ваши хвалёные маги. Я чувствую его, я это знаю наверняка. Вам останется только в этом удостовериться. У меня есть какое-то предназначение, и я должна его выполнить, в противном случае, вам отменяя не избавиться.

Вы ведь очень хорошо изучили нас — оборотней, вы знаете все наши повадки, наши слабости и наши сильные стороны. Вы должны были понять, что для женщин оборотней в определённый период жизни, не бывает ничего важнее её волчонка. Васька — мой волчонок, и вы причинили ему боль. Мои инстинкты кричат о том, что я должна защитит своё и мне приходится прилагать невероятные усилия, чтобы эти инстинкты сдержать. Не рискуйте здоровьем своих подданных князь, пусть они спят крепко.

По мере того как Ксанка говорила, её внешность менялась. Глаза желтели, клыки удлинялись, уши вытягивались и покрывались шерстью. Через какое-то время, перед замершим эльфом сидело существо, застывшее на границе трансформации, очень опасное существо. Сантион как никто другой знал, что на подобную демонстрацию частичной трансформации способны только очень сильные оборотни, девушка, что сидела перед ним, по определению таким оборотнем быть не могла, но была.

Сколько они смотрели друг другу в глаза, сказать не смог бы никто, но их безмолвная дуэль прервалась, когда от двери раздался судорожный вздох.

Ксанка быстро перевела взгляд на дверь и увидела того самого юного эльфа, что стоял возле дверей в комнату Васьки.

Мальчишка не заметил, как тревожно сверкнули глаза брата. Девушка-оборотень повела носом и требовательно уставившись на эльфёныша проговорила чуть хрипловатым голосом.

— Это ты. Твой запах я чувствовала на Ваське, твою магию. Ты причинил ему боль.

Это было неожиданно и очень, очень плохо. Предсказать, что предпримет взволнованная и напряжённая девушка в следующее мгновение никто из них не мог. Но ей снова удалось всех удивить. Ксанка на мгновение прикрыла глаза, а когда их снова открыла. Звериная желтизна исчезла из них полностью, клыки тоже втянулись, так же как и уши. Тяжело вздохнув, девушка с усилием проморгалась и поднялась со своего места.

— Сейчас я иду к Ваське. Говорить будем завтра. Всё завтра. И да, говорить я буду с вашим Советом, со всем Советом. Мне есть что сказать. А теперь позвольте откланяться господа.

Стоило ей двинуться с места, как она была остановлена твёрдой рукой эльфа.

— Я на твоём месте вёл бы себя иначе.

Ксанка подняла на него безмятежный взгляд и спокойно сказала. — Ты не на моём месте, и никогда на нём не будешь. Честно говоря, я сильно сомневаюсь, что ты смог бы сделать на моём месте, хоть что-то. И на будущее, не стоит хватать мня руками, я на это своего разрешения не давала.