На той стороне было тихо и темно. Ксанка заметила какие-то старые постройки. Они уже так обветшали, что казалось, что вот-вот обвалятся. И тут появились звуки. Где-то тихо скрипнула калитка, заунывно завыл в полуразрушенной трубе ветер, ухнул филин и снова тишина.

Волчица осторожно двинулась вперёд, от волнения прижав уши к голове. Снежный барс бесшумным призраком скользнул вперёд, на мгновение обернулся, мотнул головой куда-то в сторону и скрылся среди развалин. Что ж, мысль о разделении не самая плохая, особенно если учесть, что искать им нужно двоих.

Волчица старательно принюхивалась, но ничего кроме запаха тления и пыли не улавливала. До сих пор ей не приходилось сталкиваться с перевёртышами, а уж тем более отправляться к ним в гости на изнанку. Каким именно тут должно всё быть, она не знала, вот только что-то подсказывало, что снежному барсу здесь не очень понравилось. В его мире, видимо, всё было по-другому.

За размышлениями волчица не заметила, как подошла к одному из разрушенных зданий вплотную. Пыль неприятно скрипела под лапами, то и дело взвиваясь вверх небольшим облачком и норовя втянутся в чувствительный нос. Волчица потрясла головой и прислушалась. Снова тишина. Или нет?

Тихий скрип половицы, под чьими-то неосторожными ногами она расслышала очень хорошо, и замерла, прислушиваясь получше. Ничего. Несмотря на наступившую тишину, Ксанка уже не сомневалась, что в доме кто-то есть. Упускать возможность узнать хоть что-то о Ваське она не собиралась и потому осторожно двинулась к дому. Двери не было, вместо неё в стене зияло неровное отверстие. У входа всё было усыпано мелкими камнями и древесными щепками. Пройти этим путём для неё не представлялось возможным. Лапы зверя не слишком предназначены для ходьбы по острым предметам. Поворчав чуть слышно, волчица решила обойти здание. С одной стороны оно упиралось разбитыми стёклами окон в соседний покосившийся дом, с другой почти по крышу было завалено кусками рассыпавшегося дома.

— Что же тебе пришлось пережить бедный, если твой внутренний мир летит в тартарары. — Глухо проворчала волчица и тут услышала новый звук, говоривший о том, что в здании всё же кто-то есть. Пришлось плюнуть на осторожность и идти через дверной проём.

Внутри оказалось неожиданно пусто, будто прежде чем здание начало рушится, кто-то вынес из него всё ненужное. Лестница на второй этаж выглядела до того ненадёжной, что уши сами по себе снова прижались к волчьей голове. Но, делать нечего, иного пути наверх не было. Волчица поднималась, замирая после каждого шага. На её счастье лестница не рухнула, хотя скрипела, словно дряхлая старуха, жалующаяся на боли в суставах.

Наверняка затаившийся в доме, кем бы он ни был, теперь в курсе того, что к нему направляются гости. Волчица досадливо поморщилась, и сделал последний шаг по лестнице. На втором этаже она обнаружила коридор, ведший в две стороны. Она прикинула, откуда мог слышаться скрип, и уверено повернула направо. Здесь двери сохранились и даже выглядели почти прилично.

Ксанка подошла к двери, прислушалась, а потом решительно толкнула её плечом. Комната когда-то видимо была детской. На окнах по-прежнему висели веселенькие голубые занавески, скрывающие за собой разбитые стёкла и грязные подоконник. Стены были обиты когда-то нежносиреневой тканью, а теперь просто грязной. Вся мебель, что была в комнате, давно была сломана и теперь была свалена в высокую кучу у дальней стены. Именно из-за этой кучи и послышался шорох, когда Ксанка вошла.

Несколько осторожных шагов и волчица стоит возле пирамиды из обломков.

Ей пришлось долго прислушиваться, прежде чем она снова услышала тихий шорох. Он встрепенулась и осторожно потянула носом. Он был там, до носа волчицы донёсся сладковатый детский запах.

— Вась.

В куче настороженно замерли, а потом раздалось подозрительное сопение.

— Вась, выходи. Я тебя не обижу.

Снова тишина, а потом тихий всхлип. Сердце волчица сжалось. Голосок был совсем тонкий, детский. Сколько лет было Ваське, когда его вторую сущность заперли клеймом? Кажется, пять? Для маленького мальчика мир замер именно в то мгновение. Тело худо бедно росло, а душа, не находившая выхода, замерла в том возрасте, в котором ещё могла чувствовать себя живой.

— Выходи маленький. — Голос волчицы не дрожал, хотя внутри все переворачивалось.

— Неть. Ты стласная.

Волчица удивлённо моргнула и скептически покосилась на себя. И в каком месте?

— Васенька, я не кусаюсь. Выходи.

— Неть. Уди.

— Вась, а у меня что-то есть. — Совесть скребанула острыми коготками, но волчица шикнула на неё и та притихла.

Из-за завала раздалось заинтересованное сопение. Ребёнок явно хотел выйти и посмотреть, что же такое есть у страшного зверя, но осторожность брала верх.

— Ты влёшь. Они тозе обесяли, сто будет весиа. Было боно.

Ксанка вздрогнула и прижала уши к голове. Как объяснить ребёнку, большую часть своей жизни прожившему с болью, что может быть по-другому.

— Вась, я тебе обещаю, больно не будет. Я тебя кое с кем познакомлю. Он тебе понравится. Ты же не будешь прятаться там всю жизнь.

Сопение стало ещё более сосредоточенным. Волчица различила в звуках издаваемых мальчикам признаки зарождающейся истерики и не придумала ничего другого как запеть. Конечно, вид волка накладывал на возможности голоса некоторые ограничения, но это не помешало волчице исполнить колыбельную, которую когда-то пела ей её мама.

Она так увлеклась, что сосредоточенную мордашку, с настороженными глазёнками заметила не сразу. Мальчик почти выполз из-под завала, и теперь от волчицы его отделяло всего лишь, пара треснувших досок. Можно было рвануть вперёд, и вытащить его из его импровизированного убежища, но Ксанка решила поступить умнее. Волчица опустилась на пол, положила моду на лапы и принялась ждать. Мальчик ещё долго медлил, потом нерешительно подполз поближе и снова замер. Волчица его притягивала необъяснимым образом. Он не понимал, что происходит, но отступать не собирался. Ещё несколько движений и вот он уже сидит почти рядом. Мальчик несколько раз нерешительно протягивал ручонку в голове волчицы, но каждый раз испугано её отдёргивал. Когда он, наконец, смог преодолеть себя и всё же прикоснулся к покрытой тёплой шерстью голове, глаза его удивлённо распахнулись.

— Пусистая.

Волчица фыркнула. — Ну, я же не ежик.

— Неть. — Соизволил подтвердить малыш, после внимательного осмотра объекта.

— И на том спасибо.

— Де?

— Что? — Волчица удивлённо вскинула голову, заставив мальчика невольно отпрянуть.

— Ты казала показись.

Волчица осторожно встала на лапы, стараясь лишний раз не пугать ребёнка и сделала несколько шагов к двери. Оглянувшись на по-прежнему, сидевшего на полу мальчика, она мотнула ему головой, указывая на выход.

Мальчик ещё какое-то время колебался, а потом встал и подошёл к волчице. Видно было что он напряжён, словно натянутая струна. Тронь и сорвётся на бег. Но, Ксанка не собиралась его трогать, она собиралась найти Тройвериона.

— Пойдём.

По лестнице они спускались осторожно. Ксанка замирала каждый раз, как раздавался подозрительный скрип. Теперь она была не одна и отвечала за мальчика. Не хотелось бы ей сорваться в полную обломков пропасть и утащить ребёнка за собой. Как такое падение отразится на настоящих телах, она не знала, и проверять желания не было.

Когда дошли до выхода из здания, Ксанка обратила внимания на то, как неуверенно держится на ногах малыш. Вид его оставлял желать лучшего. Очень худенький, почти прозрачный, остренькие плечи, взлохмаченные, давно не стриженые волосы, и огромные, занимающие пол лица глаза.

Личико у мальчика было бледным, он то и дело закусывал губу и как-то слишком уж шумно дышал. Не нужно было обладать непревзойдённым умом, чтобы понять, что малыш просто устал. В таком состоянии нечего было ждать, что он самостоятельно переберётся через завалы у входной двери. Ксанка не думала долго, она подошла к мальчику и присела рядом с нм на пол.