Она сейчас умирала для них, для тех, кто будет жить после неё.

«Простите подружки, я знаю, вы будете плакать. Перед вами мне стыдно. Я знала, что для меня это путь в один конец, знала и не сказала вам.

Прости меня Вася, светлый, солнечный мальчик. Тебе будет больно. Я знаю, ты поймёшь со временем. Сначала будут слёзы, потом злость. Скорее всего, ты даже будешь ненавидеть, а потом поймёшь.

Я хотела жить, очень хотела. Но, в этом мире для меня не было места. В том мире, каким он был. Теперь, он изменится. Я сделал это для вас.

Вы только помните меня. Помните такой, какой я была. И пожалуйста, не плачьте. Я видела так много слёз и так много их пролила, так что, пожалуйста, не нужно плакать. Мне ведь совсем не больно. Сила, что проходит через меня выжигает мою сущность, но я всё ещё думаю о вас.

Хазеель, ты ведь знал, что должно произойти. Ты поэтому не дал мне умереть в тот раз? Тогда моё время не пришло. Ты ведь простился со мной. А знаешь, как я это узнала? У тебя были такие же глаза, как и у отца. Ты уже знал, что я умру».

Нить, по которой переливалась сила, дёрнулась, но не порвалась.

«Сантион, ты так ничего и не понял. Вы так старались, вот только победителем осталась я. А знаешь почему? На меня не действует магия подчинения. Совсем. Для того, кто уже уходил за грань, не существует оков. Так что сейчас этот ошейник, лишь способ достичь тех целей, что нужны мне. Я чувствую, как силы переливаются через край, но боли нет. Смерть обнимает меня своими нежными руками. Она не даёт мне почувствовать.

Теперь, всё будет хорошо, всё будет правильно. Вот только меня не будет. И я не жалею. А знаешь Сантион, я ведь смогла тебя подпустить. Моё глупое сердечко сдалось и пропустило тебя за все заграждения, что воздвигло возле себя. Мне должно быть больно, но чувствую только благодарность. Спасибо тебе, за то, что эти чувства были в моей жизни. Я ведь даже не надеялась, что смогу. А вот ты ничего не почувствуешь, потому что у тебя этого не было. Ты орудие Сантион. Тебя таким сделали, и мне жаль, что ты так и не смог понять. Вот только теперь у тебя будет время, много времени. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Ты ведь будешь? Ради воспоминаний обо мне. Я не знаю, какие чувства будила у тебя, возможно только злость. Но злость, это ведь тоже чувство, а значит, я не была тебе безразлична. Тогда живи и радуйся каждому прожитому дню.

Странно, мысли путаются. Наверное, время, что было мне отпущено подходит к концу. Я рада. Спасибо вам, что вы у меня были, за то, что вы были рядом. Простите и прощайте».

Сантион стоял рядом с алтарём и смотрел на умирающую девушку. Он уже знал, что проиграл. Она знала, с самого начала знала, что он её предаст, и всё равно закрыла собой. Эта стрела предназначалась ему.

Это был последний приказ отца. После этого он обещал отпустить его. Больше не будет приказов и ломающих волю заданий. Он так и не смог стать идеальным орудием. Кто бы только знал, как тяжело ему давались все эти миссии. Вот и сейчас, ему буквально приходилось выворачивать себя наизнанку, для того чтобы не сорваться. И всё оказалось напрасным.

Он не знал, что бывает так. За всё то время, что они провели рядом, что-то окончательно сломалось в его душе. Сейчас не только Ксанка умирала на алтаре, умирала его душа. Он не смог вовремя понять, а оа так и не смогла ему поверить.

Сантион ещё раз посмотрел на девушку и невольно вздрогнул. Кровь больше не текла, а вот с алтарём происходило что-то странное. Когда-то белоснежная каменюка налилась невероятным красным светом, и теперь этот свет, пульсируя, разрастался, завоёвывая всё новые пространства вокруг себя. В какой-то момент раздался мелодичный перезвон, и красный луч ударил в небо, а потом хлынул в стороны. Волна странной, непонятной магии пролетела над водами озера и достигла лемма на его берегу. Вопреки ожиданиям алый поток магии, не растворился среди деревьев, напротив, он усилился и хлынул дальше, окутывая каждое дерево, каждый кустик, каждую травинку и каждое живое существо, что попадались ему на пути. И лес отозвался, он встрепенулся и резко стряхнул с себя всю ту грязь, что накопилась в нём, за тысячелетия правления эльфов.

Утихли пожары, утихомирилось потревоженное зверьё, воздух наполнился предчувствием изменений.

Где-то недалеко, замерший бог Соломе стоял с закрытыми глазами и впитывал разливающуюся вокруг энергию мира. С каждым мгновением его силы увеличивались в разы. Рядом, ломало мальчишек и Тройвериона, что не успели уйти далеко. Дриада давно лежала на земле, потеряв сознание ещё в первые мгновения. Близнецов не было видно, так же ка и вампира.

Хазеель в это время стоял на четвереньках у берега озера и мелко вздрагивал всем телом. Он не знал, что произошло, но странная магия застала его врасплох. Всё внутри перемешалось, каждое движение отдавало болью, но, несмотря на это угрозы для себя он не чувствовал. Единственно о чём он мог думать, это о стреле, что торчала из спины сестры, когда он видел её в последний раз. Ему даже в голову не приходило, что отец мог наложить на него подчиняющее заклинание. Оно действует всего один раз, но этого должно было хватить, для того чтобы он выполнил возложенную на него задачу. Вот только Ксанка как всегда спутала все карты. Умная девочка. Она всё прекрасно понимала, она всё знала и всё равно пошла туда.

Сердце сжимается от невыносимой боли, а внутренний зверь заходится в беззвучном крике. Не смог, не уберёг, не удержал. Как это оказывается тяжело, прощаться.

Соломе, почувствовав, что его резерв наполнился, осторожно поднял на руки Зею и раскрыл над всеми, кто был рядом защитный полог. Вовремя. Мальчишки уже давно потеряли сознание, только Тройверион держался на одном упрямстве. Почувствовав, что его перестало давить к земле, он с благодарностью посмотрел на Соломе.

— Что это было?

— Сырая сила. Кто-то смог проделать дыру в границе мира, и впустить очищающую силу созидания.

— Кто на такое способен. — Тройверион удивлённо вскинулся и тут же затих.

— Ты знал?

— О том, что ей придётся умереть? Нет. Но дело не только в смерти, тут что-то другое. Я думаю, мне нужно пообщаться с вашими богами.

— Как ты… Ах, да, конечно.

Соломе с нежностью посмотрел на всё ещё пребывающую в беспамятстве Зею, осторожно убрал с её лица прядку волос, заправив его за ушко.

— Присмотри за ней. Объясни если вдруг…

— Никаких вдруг. У тебя всё получится.

Тройверион осмотрелся и передёрнул плечами. Если им тут пришлось несладко, то страшно представить, что чувствовали те, кто оказался в эпицентре этого катаклизма.

Соломе ещё раз провёл кончиками пальцев по лицу дриады, проверил состояние мальчишек и убедился, что с ними в целом всё в порядке.

Бог осторожно опустил Зею на подстеленный плащ, отошёл и сосредоточился. Несколько мгновений и он исчез в ярко вспыхнувшей вспышке света.

Сантион медленно приходил в себя. В ушах звенело, а перед глазами всё ещё мерцали разноцветные мушки. Эльф перевёл взгляд на алтарь и вздрогнул. Кровь всё ещё была на нём, образуя бурые потёки, вот только девушки больше не было.

Эльф осторожно поднялся на ноги, пережидая приступ накатившей слабости. Как только голова престала кружиться, он посмотрел на берег озера. Там всё выглядело ещё страшнее, чем он предполагал. Эльфы, оборотни, всё смешалось. Большинство из тех, кто там недавно сражался, лежали на земле, не подавая признаков жизни. Те же, что смогли пережить магическую бурю, слабо трепыхались в бесплотных попытках принять вертикальное положение.

Земля под ногами дрогнула и Сантион понял, что остров на котором находился алтарь, выполнил свою миссию и теперь торопится скрыться с глаз, на долгое время, то тех пор, пока не понадобится новая жертва. Пора было уходить.

Вода в озере оказалась на удивление тёплой. До берега Сантион добрался довольно быстро, несмотря на некоторую слабость. Какое-то время он сидел на берегу, приводя дыхание и мысли в порядок, а потом решительно двинулся в сторону обездвиженных отрядов. Отец был среди них. Владыка лежал на земле, и пребывал в глубоком обмороке. По крайней мере, грудь его вздымалась давая понять, что дыхание это тело ещё не покинуло. Рука крепко сжимала меч, не собираясь выпускать его ни при каких обстоятельствах.