Из уст их госпожи, тем временем, звучали слова некой ритуальной молитвы, что уже отражалась фиолетовым сиянием среди её колец. На лице Илаши продолжала цвести улыбка, а восторженный взгляд скользил по окружению, словно то было вовсе не поле битвы, а красочная постановка на сцене иролланского театра.

Сталь заскрежетала о щит, когда Сергей вступил в схватку с противником. Зазубренный клинок нещадно разорвал рукав гамбезона, лишь чудом не разрезав плоть. Эльф не останавливался, продолжая наседать градом стремительных ударов. Из центра построения послышался крик Карена, значение коего затерялось в окружающей какофонии битвы и звона стали о шапель, что наполнила сознание Сергея. Повторный удар окончательно сбил защиту с головы юнца. Всё в считанные секунды. Проклятая немощь не позволила своевременно поднять щит, но правая рука сама ринулась вперёд в рефлекторной попытке пронзить противника. Как и ожидалось — эльф без всякого труда уклонился и сократил дистанцию.

Даже несмотря на то, что ассасин не привык к открытому бою, его навыки значительно превосходили умения паренька и большей части наёмников. Эльф знал всё о стремительной атаке в тыл и обладал отточенным дуэльным фехтованием. Однако сражение в строю было совершенно иным полем брани.

Когда перед глазами Сергея уже проносилась жизнь, а доле секунды отделяли его лицо от встречи с лезвием кинжала, щит соседа укрыл собой юнца, а нанесённый уже с иного направления удар распорол лёгкую кирасу и торс эльфа, заставив ассасина ретироваться с передовых позиций.

— Теснее ряды! — послышался голос Карена. — На десять часов! Внимание!

На месте одного противника сразу появился следующий, дав Сергею понять, что времени на передышку не будет. Лишь один бесконечный размен, где каждому бойцу приходилось сражаться на пределе своих возможностей.

Битва завязалась с новой силой. Огненные вспышки защищали тыл, гремели кинетические удары — единственный рабочий инструмент продвижения отряда, наряду с огромным чёрным мечом. Даже несмотря на проклятие и численное отставание, люди продолжали упрямо идти вперёд, не обращая внимания на потери и промахи. Они знали, что шансы на победу малы, но всё же продолжали отчаянное сражение.

Всё изменилось в единственное мгновение, когда Илаша завершила очередной ритуал.

3

Заряженная отрицательной энергией тёмная волна, схожая с той, что извергается из пастей чёрных драконов, пронеслась по телам людей, орка и двух волшебников. Если первое заклинание колдуньи было соткано, дабы надломить телесную оболочку, то нынешнее колдовство било куда глубже — в самое естество своих жертв, поражая их разумы и сердца.

Сергей отступил назад, ощутив шёпот в мыслях и ужас в своей душе. Ещё никогда, меч не казался ему таким тяжёлым. Ещё никогда он не испытывал подобный страх. «Стальная Молния» сорвалась на землю, а зазубренный кинжал вонзился в ткань гамбезона. Просочилась кровь. Парнишка схватил руку нападавшего, но оказался слишком слаб, чтобы оказать должное сопротивление. Последовал острый удар локтем, что усадил юношу на землю и оставил глубокую сечку на его лице.

— Пощады, — тихим голосом воскликнул «деревенский рыцарь».

Возможно когда-то давно, до «Войны Горького Пепла» и «Дня Огненных Слёз», эльф и знал о таком понятии как жалость, знал о милосердии и прощении. Но эти времена остались далеко позади, истлели в пламени гражданских войн и темноте враждебных подземелий.

Чёрная сталь свистнула в воздухе, но «Кинетический Удар» отбросил обидчика на добрые пять шагов, в очередной раз, отсрочив встречу Сергея с Асхой.

Оставаясь в центре строя, маги продолжали сопротивляться психическому натиску, но их воля и силы подходили к концу. Редкие защитные чары защищали отряд, а бас Карена — человека, чья воля худо-бедно противилась колдовству, пытался восстановить порядок.

Всё тщетно. Более наёмники не являлись тем крепким слаженным отрядом, коего опасался враг. Более это не был противник, что вселял уважение своим упрямством и силой. Теперь, остатки бойцов вопили и рыдали подобно младенцам, едва находя в себе силы, дабы просто продолжать жить. Эльфы убивали людей без жалости с присущим их народу презрением и холодной ненавистью.

Более это не был бой. Началось банальное истребление.

Вокруг семенили скрытые в тёмных нарядах воины, выискивая свой момент. Да, магия тьмы тянула его силы, а эльфийская сталь оставляла на толстой шкуре всё новые следы, но воля Крога оставалась непроницаемой для враждебных чар. Тра’вага метался по полю боя подобно дикому зверю. Удар, смещение, удар, защита — из раза в раз, снова и снова. Пусть орк и принимал значительный ущерб, покинув построение, но за каждый удар, что доносили эльфийские клинки, их владельцы расплачивались кровью и отсечёнными конечностями.

Эта эльфийка, наконец, Крог сумел разглядеть и её лицо. Эту надменную улыбку и тёмные огни, застывшие среди напряжённых ладоней. Ей было плевать как на превозмогание Крога, так и на жертвы собственных собратьев, павших под его клинком. Илаша хотела драмы, хотела увидеть страдания своего врага и его отчаянные, безнадёжные попытки добиться победы. Чёрное сердце не знало жалости и пощады.

«Достану тварь!» — звучала единственная мысль в голове Духа Песков.

Смещение. Удар. Промах! Зазубренный клинок вонзился в орочье брюхо, высвободив кровавый поток. Боль настигла орка даже сквозь агонию ярости. Крог продолжал сражаться, но попавший в жилы яд постепенно сковывал движения. Руки теряли чувствительность, а взгляд охватывала тьма. Всё реже «Кроворуб» достигал целей, всё чаще эльфийские клинки рвали орочью плоть.

Очередную вспышку боли ознаменовал кинжал, вонзившийся в бедро. Более Крог не смог удерживать вес собственного тела. Тени тут же устремились к уязвимому врагу, подобно стае волков, что мчались на запах крови. Они могли забрать жизнь тра’вага, могли положить конец его похождениям и отомстить за жизни убитых соратников. Могли, но были остановлены спокойным, нежным, едва ли не дружелюбным голосом:

— Оставьте, — промолвила Илаша и сконцентрировалась на орке. — Этот мой.

Тело Крога тут же наполнила боль, а разум начал теряться в видениях. Беззвучный шёпот охватил его слух, наполнив сознание тенью. Позади, доносились крики изувеченных людей, гибнувших под чёрной сталью. Слабели и защитные чары, и пара обескровленных магов.

Одна из эльфийских ладоней превратилась в кулак, в то время как взгляд и пальцы второй руки неотрывно тянулись к одинокому орку. С каждой секундой, давление на его разум усиливалось, а тело продолжало слабеть. С каждой секундой, улыбка на эльфийских устах становилась всё более фанатичной.

Всё что мог тра’вага в сей момент — пытаться сохранить сознание и продолжать сжимать рукоять.

***

Эльфы кружили подле своих статичных целей, нанося непринуждённые, безнаказанные атаки. Маги более не могли дать отпор, сосредотачиваясь исключительно на защитных чарах, что были лишь отсрочкой неизбежности. Более эта битва не имела смысла. Магия тьмы завладела не только телами людей, но и их душами, обрекая на верную, безропотную смерть.

— Слишком… сильная! — сквозь зубы процедил Муфос, создавая очередное заклинание. — Это… конец.

Шеймус молчаливо прохрипел, взирая на то, как его друг вступил в ментальное противостояние с колдуньей. Старик знал, что разум орков устойчив к контролю, как знал и о том, сколь сильна воля Крога. Однако, даже тра’вага имел свои физические и ментальные пределы. Тело Крога уже слабело и истекало кровью, а магия тьмы лишь усугубляла эффект. Рано или поздно померкнет и его сознание, пав перед силой тёмной госпожи.

Именно этого и добивалась колдунья. Её действия были продиктованы жестоким азартом. Сколько времени сможет сопротивляться орк? Что погибнет быстрее, его тело или разум? Насколько далеко была готова пойти Илаша, чтобы получить ответы?