Ему подали стул. Без всяких сомнений он поставил его рядом с Медиатором и сел, вызывающе закинув нога на ногу, нарушая все правила дворцового этикета. По залу пронесся возмущенный гул от почтительно стоявших военачальников.

Прекращая его, Медиатор властно поднял руку.

— У тебя все готово, Крис?

— Все, ваша честь. Обозы уйдут сегодня, в королевских кладовых заготовлено достаточно припасов для войны. Мы с нескио выступим завтра.

— Он сказал, что позовет всех дворян, кроме тех, кто охраняет границы. Если соберется даже половина, этого будет вполне достаточно, чтобы разгромить имгардцев. Полностью уничтожить.

— Звучит серьезно. Но стоит ли это делать? — задумчиво, как бы про себя, вопросил Беллатор.

На него устремились сотни непонимающих глаз.

— Имгардцы уже потерпели сокрушительное поражение. Мне донесли, что южане вытеснили их с половины принадлежащих им земель. Они пытались сопротивляться, но тщетно. Лезут они к нам от отчаяния. Так не лучше ли врагов превратить в союзников?

Наступила мертвая тишина. Наконец Крис осмелился возразить:

— Мы никогда не союзничали с имгардцами. Народ это подлый, верить им нельзя.

— Сейчас наступило такое время, что приходится союзничать с любым, кто на это согласится, — заметил Беллатор. — Сильвер едет к королю Северстана, хотя туда, похоже, нам дорога заказана. Что ждет Сильвера на этой дороге, никто не знает. Вернется ли он оттуда, никто предсказать не сможет. Но даже если он и достигнет цели, кто поручится, что его поход будет успешным?

Медиатор согласно кивнул.

— Ты прав, Беллатор. С кем ты поедешь, Феррун?

Тот надменно пожал плечами.

— Никуда я ехать не собираюсь. Здесь столько книг, которые я желаю прочесть. Мне не до ваших развлечений.

Зал заполнился гневным гулом.

— Да, развлечения нас ждут славные, — иронично подтвердил Крис. — Жаль, что тебе в них принять участие не придется. Такое не каждый день бывает. Это же не книжка, которую захотел достал, захотел убрал. Это настоящие сражения, в которых каждый может проявить свою воинскую доблесть.

Феррун озадаченно посмотрел на него.

— В самом деле, я об этом как-то не подумал. Ладно, я еду с тобой. Когда выступать?

— Ехать придется верхом, — остудил его пыл Беллатор. — И ехать долго.

— Я уже привык. — Не прощаясь, Феррун встал и ловко забрался обратно в камин.

— Как вы это терпите? — один из сотников, Гэвин, с плохо скрытым презрением смотрел вслед мальчишке.

— Он спас нам с Беллатором жизни, и не единожды, — спокойно разъяснил Сильвер. — К тому же это просто плохо воспитанный мальчишка.

— Это могучий воин, — уточнил Крис. — Ты поймешь это, когда увидишь его в бою. Не удивляйся, если он один заменит всю твою сотню.

Воины засмеялись. Для них это прозвучало, как забавная шутка. Они знали о воронах, но слухи порой приобретали такие нелепые формы, что в них никто из них не верил.

В своем вдовьем доме маркиза Пульшир склонилась над вышиванием, вспоминая визит Беллатора. Еще никогда ее сердце не билось так сильно при виде мужчины. Ее покойный супруг тоже был красив и статен, но никогда ей не нравился. Была б ее воля, она никогда б его не выбрала.

Но ее властный отец не терпел противоречия, и ей пришлось смириться. Уже перед смертью герцог признал, что был неправ, принуждая ее выходить замуж за человека непристойных пороков, хотя в то время он о тайных пристрастиях своего будущего зятя не догадывался.

Маркиза украдкой вытерла слезу и горько попеняла себе: что толку от поздних сожалений? Они только добавляют горечи в и без того страдающую душу. Но вот Беллатор…

Она уныло покачала головой. Что это с ней? Она всегда жила по божьим заповедям, и вдруг впервые подумала о грехе. О невозможном грехе. Но если бы Беллатор был настойчив, вряд ли бы у нее достало сил сказать ему «нет»…

От этих нечестивых мыслей ее отвлек мажордом, доложивший о приезде маркиза Пульшир.

— Проси, — кратко распорядилась хозяйка и обеспокоенно задумалась, для чего понадобилась сыну. Он приезжал к ней очень редко, она к нему никогда. В смятении принялась нервно мять платочек, быстро шагая по комнате.

Маркиз Пульшир вошел к ней не в элегантном камзоле, как обычно, а в сверкающей булатной кольчуге. На боку у него болтался грозный меч, который он придерживал левой рукой. Суровое воинское снаряжение делало его изнеженное лицо тверже и мужественнее.

Поклонившись, извинился:

— Простите, матушка, что я зашел к вам в комнату с мечом, но, боюсь, если сниму, то сам его обратно не прицеплю. Там какая-то очень сложная система. А может, просто заедает защелка. Мой камердинер аж взмок, прежде чем его пристегнул.

— Что это за странный маскарад, сын мой? — маркиза была удивлена.

Маркиз грустно улыбнулся.

— Это не маскарад, увы. Я еду на войну. Имгардцы напали на страну, осадили Мерриград. Нескио велел выступать всем, кто считает себя дворянином.

— Нескио? Но он не имеет права приказывать вам, маркиз. Он не король.

— Он глава дворянства, следовательно, у него есть все права. Если я откажусь, меня обвинят в трусости. А вы знаете, что дворянин не может быть трусом. Если он трус, то лишается дворянского звания. И положение в самом деле серьезное. Я пришел попрощаться.

У маркизы от волнения суматошно забилось сердце, но она постаралась это скрыть. Спросила ровным голосом:

— С кем вы едете, сын мой?

— Со мной мой сенешаль и полтысячи моих воинов. Но военачальник из меня никакой, в сраженьях я не бывал. Мне даже на турнирах не везло.

— Нескио тоже едет?

— Он уже в пути. Он выступил первым, как обычно. Но нескио закаленный воин, а я вовсе нет. Но я научусь. Не думаю, что убивать людей такая уж сложная наука.

Маркиза подумала, что сын наверняка надеется отсидеться за спинами своих воинов, но сказала другое:

— Если имгардцы прорвутся к столице, война будет и здесь.

— Да, — Пульшир с беспокойством взглянул на мать. — Поэтому я прошу вас уехать в мое северное имение. Там пока безопасно.

— Рано или поздно война настигнет везде. Пытаться отсрочить гибель на каких-то несколько недель или даже месяцев глупо.

— Вы правы, матушка. Но все-таки мне будет гораздо спокойнее, зная, что вы в безопасности.

— Я подумаю над вашим пожеланием, сын, — маркиза не собиралась никуда уезжать, это понимал и маркиз. — Но с чего вдруг такая забота обо мне? Ранее вы не отягощали себя этим.

Маркиз сумрачно взглянул на нее.

— Вы моя мать, и я вас люблю. Хотя, возможно, я слишком редко показывал вам это. Простите. — Он взял руку матери и нежно поцеловал.

Маркиза положила свободную руку на его повинно склоненную голову.

— Я тоже люблю вас, сын мой. Хотя и я не образец материнской любви. Жаль, что у вас нет прямого наследника. Хотя с вашим образом жизни, наверное, это и к лучшему. Ни к чему страдать рядом с вами достойной женщине.

— Мама, я знаю, вы были несчастливы с отцом…

Маркиза резко прервала сына:

— Нет, я не была с ним несчастлива. Я его уважала. К тому же он пытался меня любить, доказательством чему пятеро моих детей, из которых, увы, в живых остались только вы.

— Вы правы, я не смогу любить свою жену, сколь достойной она ни будет. Сознаюсь, мне противна одна только мысль о близости с женщиной. Но, если я не вернусь, кто позаботится о вас?

— Вот уже много лет я сама забочусь о себе, сын мой. И, по-моему, неплохо это делаю. — В словах маркизы прозвучала невольная укоризна.

Маркиз смутился и опустил взгляд.

— Да, конечно. Но помните, все мое имущество в вашем распоряжении. Я оставил завещание, в нем вы названы единственной наследницей. Родовое имущество я завещать, конечно, не могу, и оставляю вам только мою личную долю. Правда, от нее мало что осталось, мой образ жизни не способствовал преумножению семейного достояния. И не отказывайтесь, пожалуйста. Мне будет приятно знать, что вы обеспечены.

— Спасибо. Хотя я и без того достойно обеспечена, о чем позаботился ваш отец, но мне приятна ваша забота.