Если б она знала, что мать-настоятельница монастыря Дейамор и есть утраченная любовь графа, пришла бы она сюда? И, тем более, рассказала бы правду о себе? Агнесс сомневалась. Она отвыкла доверять людям. Как часто граф безжалостно бил ее, ласково улыбаясь и говоря при этом приветливые слова!

После такого ей трудно верить в доброту и справедливость. Все ей кажутся предателями и изуверами. Ей дорог один-единственный человек. Но спокойствие нескио и даже сама его жизнь зависит от ее благоразумия. Значит, ей нужно сделать все, чтоб он о ней ничего не узнал. Вполне достаточно, если о нем будет помнить она. А она будет помнить. Каждый миг, проведенный рядом с ним, навсегда останется в ее памяти. И в сердце.

Карета мерно покачивалась из стороны в сторону, и нескио то погружался в неспокойную дремоту, то выныривал из нее. Спутники молчали, тяжко задумавшись, не нарушая угрюмой тишины.

Остановились на очередной заставе для смены лошадей. Зашли на постоялый двор. Нескио равнодушно глядел вокруг, не понимая, что с ним. Все казалось мелким и ненужным. Ему был неприятен и лукавый лэрд, и изнеженный маркиз. И зачем он с ними связался? Жажда власти? Возжаждал королевской короны и чуть было не стал игрушкой в руках одного из самых злокозненных людей королевства. Если бы не помощь Агнесс, он превратился бы в покорного раба Контрарио.

Он с презрением посмотрел на Фугита. Тот стоял у входа в трапезную и с бессмысленным видом тянул из огромной деревянной кружки какое-то отвратительное пойло. Нескио поморщился.

Несмотря на заклятье, Фугит своим привычкам не изменил. Он несколько раз фривольно хлопнул по пышному заду убирающую в зале служанку, и только тяжелый взгляд нескио удержал его от стремления уволочь ее в кусты. Но при имени графа он вытягивался струной, его остекленевшие глаза переставали моргать, и он тупо заявлял, что граф лучший из людей.

И ведь тоже самое ждало и его. Лэрд был прав — он переоценил свои силы. И не только силы. Стремление к власти угасло, стремительно унесенное сокрушительным взглядом прекрасных голубых глаз.

Агнесс… Он еще раз мысленно повторил это имя и болезненно нахмурился. Что с ней сейчас? Почему-то ему чудилось, что она жива.

Может быть, граф смилостивился? Вспомнив жестокую линию его тонких губ и холодный взгляд серых глаз, нескио неосознанно покачал головой. Такие не знают ни жалости, ни снисхождения. Для графа человеческие страдания давно превратились в развлечение. Он никогда не отпустит Агнесс. Он ее убьет.

Перекусив и немного передохнув по настоянию расхворавшегося лэрда, отправились дальше. На последней заставе нескио подошел к карете и отвязал Горра. Рядом с сундуком лэрда лежал какой-то укрытый попоной тюк, но он скользнул по нему мимолетным взглядом и тут же об этом забыл. Не дожидаясь слуг, сам оседлал коня и подошел к попутчикам.

— Я уезжаю!

Сидевший в тени на вынесенном из таверны стуле лэрд привстал, но тут же опустился обратно.

— Простите, не могу попрощаться с вами как подобает, нескио. Ужасно разболелась нога.

— Вы не жалеете о поездке, лэрд? — маркиз устало прислонился к стволу старого граба, под которым устроился лэрд.

— Что вы, что вы! — быстро проговорил тот. — Это было на редкость познавательно! И полезно!

У нескио на это счет было другое мнение, но он только молча поклонился и пошел к своему коню. Оставшийся позади маркиз сумрачно заметил:

— Нескио будто подменили. Неужели он все-таки зачарован?

— Не похоже, — задумчиво возразил ему лэрд. — Но что он не в себе, это точно. Что же случилось с ним в эту ночь?

Вскочив на коня, нескио еще раз прощально взмахнул рукой и помчался в свое поместье, расположенное в пригороде столицы.

Он гнал коня, думая об одном — немедленно собрать свое войско и двинуть его на замок Контрарио. Он должен спасти Агнесс. О том, что замок неприступен, думать не хотел.

Доехал до задней сторожки большого парка, кивнул отвесившему ему низкий поклон сторожу. Подождал, пока тот распахнет перед ним садовую калитку и быстрой рысью направился по посыпанной золотистым песком аллее к дому.

Вдоль аллеи цвели розы и магнолии, его любимые цветы. Ветви яблонь, груш, персиков, гранат до земли склонялись под тяжестью спелых плодов, услаждая взор. Но нескио не смотрел по сторонам. Ничто его не радовало.

Он любил этот дом, этот парк и прежде всегда приезжал сюда с удовольствием. Тем более что здесь жила его фаворитка, обожающая его красотка Домина. Но сейчас встреча с ней не волновала его кровь. Подъехав к дальней конюшне, где содержались рабочие лошади, соскочил с Горра, передал поводья в руки старого конюха, служившего еще у его отца, и приказал поставить коня в стойло.

— В господскую конюшню не отводить! Да смотри, чтоб никто о моем приезде не знал! — нескио сам не мог понять, для чего такая таинственность, но твердо знал — он никого видеть не желает.

Конюх клятвенно его заверил, что о его прибытии ни одна живая душа не узнает, и быстро увел Горра внутрь конюшни.

Стараясь не попадаться на глаза прислуге, нескио вошел в поместье с черного хода.

Увидевший его в нижнем коридоре лакей в синей щегольской ливрее с вышитыми золотой канителью геральдическими знаками рода нескио изумленно замер на месте, от неожиданности даже не поклонившись.

— Не говори никому обо мне. Я хочу отдохнуть. — Нескио никак не мог припомнить имени лакея. — Понял?

Это вышло у него слишком сурово, и лакей испуганно попятился.

— Да, конечно, я никому не скажу.

Нескио быстро поднялся в свои покои по боковой лестнице, никого больше не встретив. Проходя мимо этажа с апартаментами любовницы, услышал беззаботный женский смех и болтовню. Значит, к Домине опять приехали гости. Кто на этот раз? Обычно приезжала ее сестра, госпожа Алисия, которая, будучи замужем за купцом, и завидовала, и осуждала сестру одновременно.

Еще бы — о такой роскоши, какой была окружена Домина, ей нечего было и мечтать. Но она была почтенной замужней женщиной, ее брак был освящен церковью, тогда как сестра жила в блуде. Это несколько возвышало Алисию над ней, тем более что у нее уже было двое чудных малышей, а Домина, хотя и жила с нескио вот уже пять лет, обзаводиться детьми не спешила.

Подумав о Домине, нескио вдруг понял, что совершенно не хочет ее видеть. Он хорошо к ней относился, она была удобной любовницей, мягкой, нежной, страстной, она любила его и всегда была ему рада.

Он тоже был ей рад, но не сегодня. В голове стоял какой-то странный туман, чародейский морок. Он зря поехал в замок Контрарио. В своей жизни он всегда руководствовался нормами дворянской чести и не думал, что граф может ими попросту пренебречь. И поплатился. Но больше он таким самоуверенным не будет.

Необычная усталость валила с ног. Это было непривычно и настораживало. В военных походах ему приходилось проводить по несколько суток в седле без отдыха, порой без еды и воды, но и тогда он не выматывался так сильно. Видимо, единоборство с графом и его колдовским камнем истощило все его силы. Или на него так подействовала встреча с Агнесс?

Зайдя в свои апартаменты, позвонил своему камердинеру. Комната Зяблио находилась рядом. Но вот у себя он или нет? Когда господина не было дома, слуги занимались чем им вздумается.

Но Зяблио появился тут же. При виде нескио на его лице отразилось удивление, которое он тут же погасил.

— Нескио! Извините, что не встретил вас как подобает. Я не знал, что вы вернулись. — Он отвесил почтительный поклон.

— Этого никто не знает. Позови ко мне сенешаля. Тайно, чтоб никто не знал.

Вновь поклонившись, камердинер отправился выполнять поручение. Нескио упал в кресло и вытянул ноги. Опустив голову на грудь, с трудом преодолел странное изнеможение и задумался. Как ему поступить?

Он не хотел оставлять Агнесс в лапах графа. Если она жива, — а ему почему-то казалось, что это так, — он должен попытаться ее вызволить. Это велит ему не только честь, предписывающая спасти того, кто спас его, но и сердце. Но вот сможет ли он это сделать?