Агнесс молчала. В том, что ее схватили, была виновата исключительно ее глупость! Зачем она убрала кинжал в мешок? Теперь он в руках своего истинного владельца. Если б кинжал висел у нее на шее, один-единственный удар — и больше не было бы никаких мучений. Пусть ее труп был бы брошен в лесу или зарыт на кладбище неупокоенных душ, ей было бы уже все равно.

Но сначала она бы заколола графа. Ей не привыкать убивать, рука бы у нее не дрогнула. Он получил бы наконец то, что давным-давно заслужил. А теперь у нее впереди смертные муки. Контрарио знает толк в мучительных пытках. И он будет рад ее страданиям. Так же как и карауливший ее сенешаль.

Глядя ей в лицо, граф отслеживал все ее эмоции, понимая почти все.

— Что, не удалось меня убить? И не удастся, не надейся! — положив ей руку на горло, начал медленно душить, потряхивая на каждом слове: — Быстро говори, куда ты дела кольцо?!

Агнесс захрипела. Фонсо напрягся, готовый кинуться на своего господина. Контрарио нехотя ослабил хватку.

Ловя воздух открытым ртом, Агнесс издевательски протянула:

— Вам никогда не найти этого злобного кольца! Уж я постаралась! Теперь его никому не достать!

Рассвирепев, он безжалостно встряхнул ее, давая почувствовать свою силу.

— Кто выгнал из замка крыс?

Решив, что это ему вполне можно сказать, ведь Феррун хвастал этим на каждом углу, Агнесс с трудом проговорила:

— Феррун. Он их утопил! Так что не надейтесь больше на помощь своего серого воинства!

— Это тот, что убил моих стражников и освободил мальчишку, что привез тебя в замок? — зарычал граф.

Агнесс кивнула.

— Откуда он?

— Из замка. Он жил в воздуховодах.

Контрарио швырнул ее на пол и в бешенстве топнул ногой.

— Так вот откуда он столько знает о моих делах! Он шпионил за мной!

Фонсо тоже призадумался. Он помнил странного мальчишку с невероятно синими глазами, за которого заступилась Агнесс. Так это и есть тот самый Феррун, о котором рассказывают небылицы?

Агнесс медленно села и потерла болезненно саднившее горло. Почему-то подумала, что теперь на горле долго не пройдут синяки. Слишком тонкая у нее кожа. Осознав, о чем думает, мысленно рассмеялась: скоро ее вообще не будет, так какая ей разница, пройдут у нее синяки или нет?

С ненавистью глядя на нее, Контрарио желал одного: бить и бить ее. Бить так, чтоб она принялась молить его о пощаде. И он ее пощадит… И отдаст своему лучшему палачу. Превозмогая это неистовое желание, он спросил, понимая, что сначала должен получить ответы:

— Кто он такой и откуда взялся?

— Он и сам не знает. Говорит, что всегда жил в замке.

Злость рвала графа на части. В горле пересохло, и он сделал шаг в сторону шкафа, желая налить себе вина. Внимание Агнесс привлекло красноватое мерцание на столе. Оно походило на мерцание ее кинжала, и она решилась. Внезапно вскочив, кинулась к столу и схватила кинжал обеими руками. Фонсо мог бы ей помешать, но не сделал и шагу.

Контрарио метнулся за ней, но она успела отскочить в сторону, повесив кинжал на шею и выхватив лезвие из ножен. Ее глаза сверкнули злорадным блеском.

Но граф не испугался. Он быстро вытащил из ножен свой меч, поморщившись от боли в обожженной ладони. С усмешкой вытащив его из ножен, подошел к Агнесс и саркастично предложил:

— Что, померимся силами?

Она прерывисто вздохнула. Какими силами им мериться? Единственное, на что она надеялась — успеть вонзить кинжал в себя до того, как ее схватит граф.

Фонсо больше не выдержал. Он встал перед Агнесс и, расправив плечи, заявил:

— Больше я не позволю ее бить! Спрашивайте, не причиняя вреда!

Граф небрежно взмахнул мечом в опасной близости от горла сенешаля.

— Вот как? А тебя не смущает, что ты в любился в откровенную шлюху? Она жила почти десять лет со мной без благословения церкви, а потом переметнулась к нескио, делая тоже самое! Или тебе так любовь глаза застит, что ты не понимаешь, что творишь?

Фонсо потемнел.

— Жить с вами ее принудили вы! Я помню, что в замок ее привезли молоденькой невинной девочкой.

— Да. И даже уточню, кто привез. Ты!

Сенешаль повинно опустил голову. В самом деле, украли Агнесс его люди по его приказу.

— Ты хотел доставить мне удовольствие. И это тебе удалось. А теперь не мешай мне вершить правосудие, или жестоко поплатишься за свое вмешательство!

Фонсо не дрогнул. Стоять безоружным перед разъяренным господином ему еще не доводилось, но он остро чувствовал свою вину перед Агнесс. Он устал подчиняться жестоким приказам, устал потакать безумцу в его злобных поступках.

Он твердо посмотрел в глаза Контрарио. Тот кивнул, насмешливо оскалился, сказал, с издевкой растягивая слова:

— Так быть по сему! Это твой выбор! — и одним взмахом снес голову непокорному сенешалю.

Вскрикнув, Агнесс отскочила в сторону, с ужасом следя за покатившейся по полу головой с еще живыми глазами. Кровь из упавшего тела полилась красными упругими толчками, разливаясь быстро застывающей лужей. Она, как загипнотизированная, не могла оторвать глаз от содрогающегося в конвульсиях туловища. Неужто Фонсо в самом деле ее любил? В это сложно было поверить, ничего кроме оскорблений она от него не видела. Но умер он как мужчина, в самом деле защищающий свою любимую. Агнесс безысходно вздохнула, от всей души его жалея.

— Что, страшно стало? — граф наставил на нее окровавленное лезвие, и она, обороняясь, выставила навстречу свой небольшой кинжал.

Контрарио слегка взмахнул мечом, намереваясь выбить оружие из слабых женских рук. Но едва клинки встретились, камень на рукояти кинжала сверкнул красной молнией. В ответ меч засверкал зеленоватыми всполохами и, вырвавшись из рук владельца, со звоном упал на каменный пол.

Пораженный граф сделал шаг назад.

— Что это значит? — недоуменно спросил он. — Никогда со мной такого не бывало. Что ты сделала с моим мечом?

— Ваш меч не желает вас защищать, — догадалась Агнесс. — А на моем кинжале надпись «защищаю хозяина». Вот он и защищает. Меня.

Контрарио обвел взглядом комнату, думая, что можно бросить в Агнесс, чтоб выбить кинжал из ее рук. Но она твердо его предупредила:

— Не двигайтесь, граф! Иначе я метну кинжал в вас. И не промахнусь, не надейтесь! Подумайте, с каким хрустом он вонзится в вашу шею. И вряд ли вам удастся выжить.

Граф замер, неистово сверля ее ненавидящим взглядом.

Агнесс осторожно двинулась к выходу, старательно обходя окровавленное тело Фонсо. Но, услышав в коридоре грубые голоса и хохот стражников, быстро повернула к окну, не выпуская из поля зрения графа. Не оборачиваясь, одной рукой нащупала створки окна и с силой ударила по раме. Окно распахнулось.

Она одним прыжком вскочила на подоконник и спрыгнула вниз. Граф тотчас подскочил к окну и завопил, призывая слуг:

— Держите воровку!

К ней тотчас со всех сторон кинулись его стражники. Агнесс прижалась к холодной кирпичной стене и выставила перед собой кинжал. Смеющиеся стражники окружили ее плотным кольцом, наставив на нее остро наточенные мечи. Для них это была забавная игра.

Пока граф выбегал из здания по длинным коридорам, один из стражников попытался ткнуть Агнесс мечом в живот. Она отбила удар, и меч стражника упал на землю, разрубленный пополам небольшим кинжалом.

Мужчины удивленно зашумели. Ничего подобного в своей жизни они не видели. Попытку повторил второй и так же остался без меча.

— Что это? Как может маленький кинжал в женских руках быть сильнее и крепче боевых мечей? — опасливо переговаривались стражники, глядя на странную монашку.

Во двор выскочил запыхавшийся от быстрого бега граф Контрарио.

— Осторожно! — громко заявил он. — Это ведьма. У нее заговоренный кинжал. Она может убить им любого.

Испуганные стражники вмиг отступили за спину графа. Он протянул к Агнесс руку ладонью вверх, демонстрируя свои миролюбивые намерения и вкрадчиво попросил:

— Отдай мне кинжал, и я все тебе прощу!